Итак, Magister musicae, собственной
персоной, посетит Берольфинген! Во всем мире для Иозефа
существовал только один человек, быть может, еще более
таинственный и непостижимый, - Магистр Игры. Перед ожидаемым
Магистром музыки Иозеф заранее трепетал от неимоверного
благоговения, он представлял себе его то неким королем, то
неким волшебником, то как бы одним из двенадцати апостолов или
великих мастеров классических времен, наподобие Михаэля
Преториуса, Клаудио Монтеверди, И.И. Фробергера или Иоганна
Себастьяна Баха, и он столь же глубоко радовался, сколь
страшился той минуты, когда наконец глазам явится это светило.
Что один из полубогов и архангелов, один из таинственных и
всемогущих правителей духовного мира во плоти явится им здесь в
городке и школе, что он, Иозеф, сам увидит его, что Магистр,
быть может, заговорит с ним, станет экзаменовать, пожурит или
похвалит - все это было чем-то огромным и важным, подобным
чуду и необыкновенному небесному явлению, да и учителя
говорили, что впервые за много десятилетий Magister musicae
посещал Берольфинген и его гимназию. Мальчику рисовалась одна
картина чудесней другой и прежде всего пышное торжество,
встреча, какую он видел однажды при вступлении в должность
нового бургомистра: с духовым оркестром и знаменами, может
быть, даже фейерверком. Товарищи Кнехта тоже представляли себе
приезд Магистра не иначе. Правда, радость Иозефа несколько
омрачалась при мысли, как бы он сам не оказался в чересчур
опасной близости к этому великому человеку и не опозорился
перед таким знатоком своими ответами, своей игрой. Однако страх
этот был не только мучителен, он был и сладок, ибо в глубине
души, даже самому себе не признаваясь, он считал ожидаемый
Праздник со всеми знаменами и фейерверком далеко не столь
прекрасным, волнующим, важным и вопреки всему не столь
удивительно радостным, сколь то обстоятельство, что он,
маленький Иозеф Кнехт, увидит этого человека совсем вблизи, так
что Магистр приедет в Берольфинген немножко и ради него,
Иозефа. Ведь он приедет проверять преподавание музыки, а
учитель музыки явно считает возможным, что экзаменовать будут и
Кнехта.
Но скорей всего... ах, нет! по всей вероятности, до этого
дело не дойдет, да и не может дойти, у Магистра есть заботы
поважнее, чем выслушивать пиликание мальчишки, он отправится в
старшие классы, там ученики играют куда лучше. С такими мыслями
Кнехт ожидал обетованного дня, и день этот в конце концов
настал и сразу же принес разочарование: на улицах не играли
оркестры, на домах не было ни знамен, ни венков, нужно было,
как в любой другой день, собирать учебники и тетради и
отправляться на привычный урок, даже в классе он не увидел
никаких признаков торжества. Все было как обычно.
Урок начался, на учителе был его обычный повседневный
сюртук, и он ни единым словом не упомянул о прибытии почетного
гостя.
Но на втором или третьем уроке все же это случилось:
раздался стук в дверь, вошел служитель, поздоровался с учителем
и сообщил, что ученику Иозефу Кнехту надлежит, вымыв
предварительно руки и вычистив ногти, через четверть часа
явиться к преподавателю музыки. Побледнев от волнения, Кнехт
неверными шагами покинул класс, вбежал в интернат, сложил
учебники, умылся, причесался, дрожащими руками схватил футляр
со скрипкой и тетрадь с нотами и, не в силах проглотить комок в
горле, зашагал к флигелю, где помещались музыкальные классы. На
лестнице к нему подбежал кто-то из однокашников и, волнуясь,
проговорил: "Вот тут тебе велели ждать, пока не вызовут", - и
указал на музыкальный класс.
Прошло не так много времени, но для Иозефа это была целая
вечность, пока не пришло избавление. Никто его так и не вызвал,
просто в класс вошел незнакомый человек, совсем старый, как ему
сперва показалось, невысокого роста, седой, с прекрасным
просветленным лицом и проницательно глядевшими голубыми
глазами, взгляда которых можно было бы испугаться, однако он
был не только проницательным, но также и ясным, веселым - не
смеющейся и улыбчивой, а тихо лучащейся веселостью. Старик
подал мальчику руку, кивнул, задумчиво опустился на табурет
перед старым школьным клавиром и сказал:
- Тебя зовут Иозеф Кнехт? Учитель тобою доволен, мне
кажется, он неплохо к тебе относится. Садись, давай немного
помузицируем вместе.
Кнехт еще до этого вынул скрипку из футляра, старик взял
ноту "ля", мальчик настроил инструмент, затем робко вопрошающе
взглянул на Магистра.
- Что бы тебе хотелось сыграть? - спросил тот.
Но ученик не в силах был ответить, его переполняло
благоговение к старику, никогда еще не видел он такого
человека. Он нерешительно взял ноты и протянул их Магистру.
- Не надо,- сказал Магистр,- мне хотелось бы, чтобы ты
сыграл что-нибудь наизусть, не упражнение, а что-нибудь очень
простое, что ты знаешь наизусть, может быть, песню, которая
тебе нравится.
Иозеф смешался, это лицо, эти глаза заворожили его, он не
мог говорить, он очень стыдился своего замешательства, но не
мог вымолвить ни слова. Магистр не торопил. Одним пальцем он
проиграл начало какой-то мелодии и взглянул на ученика, тот
кивнул и тут же радостно заиграл эту мелодию - старинную
песню, которую они часто пели в школе.
- Еще раз!-сказал Магистр, Кнехт повторил мелодию, а
старец сыграл на фортепиано второй голос. На два голоса звучала
теперь в пустом классе старая песня. - Еще раз!
Кнехт повторил первый голос, а Магистр сыграл сразу и
второй, и третий. На три голоса звучала в классе прекрасная
старая песня.
- Еще раз! - И Магистр сыграл сразу три голоса. -
Прекрасная песня, - тихо произнес он. - А теперь сыграй еще
раз в альте.
Кнехт послушно заиграл. Магистр задал ему первую ноту и
теперь играл все три дополнительных голоса сразу. Вновь и вновь
старик повторял: "Еще раз!", и с каждым разом слова эти звучали
веселей. Кнехт играл мелодию в теноре, под аккомпанемент двух
или трех противопоставленных голосов. Так они несколько раз
проиграли старинную песню; в пояснениях теперь уже не было
нужды, - с каждым новым повтором песня как бы сама собой
обогащалась украшениями и расцвечивалась. Маленькая пустая
комната, освещенная веселым утренним солнцем, празднично
звучала в ответ.
Немного спустя старик вдруг оборвал игру, спросив:
- Может быть, хватит?
Кнехт покачал головой и сразу же вновь заиграл, к нему тут
же присоединились светлые звуки трех голосов, и четыре голоса
протянули свои тонкие, ясные линии, перекликались друг с
другом, поддерживали друг друга, взаимно пересекались и
описывали друг возле друга веселые дуги и фигуры, а мальчик и
старик, забыв обо всем на свете, отдавались этим прекрасным,
сроднившимся линиям и фигурам, возникавшим из переплетений,
отдавались в плен этих невидимых тенет, музицировали, тихо
раскачиваясь, словно повинуясь незримому капельмейстеру. Так
продолжалось, покуда Магистр, закончив мелодию, не повернул
головы и не спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
персоной, посетит Берольфинген! Во всем мире для Иозефа
существовал только один человек, быть может, еще более
таинственный и непостижимый, - Магистр Игры. Перед ожидаемым
Магистром музыки Иозеф заранее трепетал от неимоверного
благоговения, он представлял себе его то неким королем, то
неким волшебником, то как бы одним из двенадцати апостолов или
великих мастеров классических времен, наподобие Михаэля
Преториуса, Клаудио Монтеверди, И.И. Фробергера или Иоганна
Себастьяна Баха, и он столь же глубоко радовался, сколь
страшился той минуты, когда наконец глазам явится это светило.
Что один из полубогов и архангелов, один из таинственных и
всемогущих правителей духовного мира во плоти явится им здесь в
городке и школе, что он, Иозеф, сам увидит его, что Магистр,
быть может, заговорит с ним, станет экзаменовать, пожурит или
похвалит - все это было чем-то огромным и важным, подобным
чуду и необыкновенному небесному явлению, да и учителя
говорили, что впервые за много десятилетий Magister musicae
посещал Берольфинген и его гимназию. Мальчику рисовалась одна
картина чудесней другой и прежде всего пышное торжество,
встреча, какую он видел однажды при вступлении в должность
нового бургомистра: с духовым оркестром и знаменами, может
быть, даже фейерверком. Товарищи Кнехта тоже представляли себе
приезд Магистра не иначе. Правда, радость Иозефа несколько
омрачалась при мысли, как бы он сам не оказался в чересчур
опасной близости к этому великому человеку и не опозорился
перед таким знатоком своими ответами, своей игрой. Однако страх
этот был не только мучителен, он был и сладок, ибо в глубине
души, даже самому себе не признаваясь, он считал ожидаемый
Праздник со всеми знаменами и фейерверком далеко не столь
прекрасным, волнующим, важным и вопреки всему не столь
удивительно радостным, сколь то обстоятельство, что он,
маленький Иозеф Кнехт, увидит этого человека совсем вблизи, так
что Магистр приедет в Берольфинген немножко и ради него,
Иозефа. Ведь он приедет проверять преподавание музыки, а
учитель музыки явно считает возможным, что экзаменовать будут и
Кнехта.
Но скорей всего... ах, нет! по всей вероятности, до этого
дело не дойдет, да и не может дойти, у Магистра есть заботы
поважнее, чем выслушивать пиликание мальчишки, он отправится в
старшие классы, там ученики играют куда лучше. С такими мыслями
Кнехт ожидал обетованного дня, и день этот в конце концов
настал и сразу же принес разочарование: на улицах не играли
оркестры, на домах не было ни знамен, ни венков, нужно было,
как в любой другой день, собирать учебники и тетради и
отправляться на привычный урок, даже в классе он не увидел
никаких признаков торжества. Все было как обычно.
Урок начался, на учителе был его обычный повседневный
сюртук, и он ни единым словом не упомянул о прибытии почетного
гостя.
Но на втором или третьем уроке все же это случилось:
раздался стук в дверь, вошел служитель, поздоровался с учителем
и сообщил, что ученику Иозефу Кнехту надлежит, вымыв
предварительно руки и вычистив ногти, через четверть часа
явиться к преподавателю музыки. Побледнев от волнения, Кнехт
неверными шагами покинул класс, вбежал в интернат, сложил
учебники, умылся, причесался, дрожащими руками схватил футляр
со скрипкой и тетрадь с нотами и, не в силах проглотить комок в
горле, зашагал к флигелю, где помещались музыкальные классы. На
лестнице к нему подбежал кто-то из однокашников и, волнуясь,
проговорил: "Вот тут тебе велели ждать, пока не вызовут", - и
указал на музыкальный класс.
Прошло не так много времени, но для Иозефа это была целая
вечность, пока не пришло избавление. Никто его так и не вызвал,
просто в класс вошел незнакомый человек, совсем старый, как ему
сперва показалось, невысокого роста, седой, с прекрасным
просветленным лицом и проницательно глядевшими голубыми
глазами, взгляда которых можно было бы испугаться, однако он
был не только проницательным, но также и ясным, веселым - не
смеющейся и улыбчивой, а тихо лучащейся веселостью. Старик
подал мальчику руку, кивнул, задумчиво опустился на табурет
перед старым школьным клавиром и сказал:
- Тебя зовут Иозеф Кнехт? Учитель тобою доволен, мне
кажется, он неплохо к тебе относится. Садись, давай немного
помузицируем вместе.
Кнехт еще до этого вынул скрипку из футляра, старик взял
ноту "ля", мальчик настроил инструмент, затем робко вопрошающе
взглянул на Магистра.
- Что бы тебе хотелось сыграть? - спросил тот.
Но ученик не в силах был ответить, его переполняло
благоговение к старику, никогда еще не видел он такого
человека. Он нерешительно взял ноты и протянул их Магистру.
- Не надо,- сказал Магистр,- мне хотелось бы, чтобы ты
сыграл что-нибудь наизусть, не упражнение, а что-нибудь очень
простое, что ты знаешь наизусть, может быть, песню, которая
тебе нравится.
Иозеф смешался, это лицо, эти глаза заворожили его, он не
мог говорить, он очень стыдился своего замешательства, но не
мог вымолвить ни слова. Магистр не торопил. Одним пальцем он
проиграл начало какой-то мелодии и взглянул на ученика, тот
кивнул и тут же радостно заиграл эту мелодию - старинную
песню, которую они часто пели в школе.
- Еще раз!-сказал Магистр, Кнехт повторил мелодию, а
старец сыграл на фортепиано второй голос. На два голоса звучала
теперь в пустом классе старая песня. - Еще раз!
Кнехт повторил первый голос, а Магистр сыграл сразу и
второй, и третий. На три голоса звучала в классе прекрасная
старая песня.
- Еще раз! - И Магистр сыграл сразу три голоса. -
Прекрасная песня, - тихо произнес он. - А теперь сыграй еще
раз в альте.
Кнехт послушно заиграл. Магистр задал ему первую ноту и
теперь играл все три дополнительных голоса сразу. Вновь и вновь
старик повторял: "Еще раз!", и с каждым разом слова эти звучали
веселей. Кнехт играл мелодию в теноре, под аккомпанемент двух
или трех противопоставленных голосов. Так они несколько раз
проиграли старинную песню; в пояснениях теперь уже не было
нужды, - с каждым новым повтором песня как бы сама собой
обогащалась украшениями и расцвечивалась. Маленькая пустая
комната, освещенная веселым утренним солнцем, празднично
звучала в ответ.
Немного спустя старик вдруг оборвал игру, спросив:
- Может быть, хватит?
Кнехт покачал головой и сразу же вновь заиграл, к нему тут
же присоединились светлые звуки трех голосов, и четыре голоса
протянули свои тонкие, ясные линии, перекликались друг с
другом, поддерживали друг друга, взаимно пересекались и
описывали друг возле друга веселые дуги и фигуры, а мальчик и
старик, забыв обо всем на свете, отдавались этим прекрасным,
сроднившимся линиям и фигурам, возникавшим из переплетений,
отдавались в плен этих невидимых тенет, музицировали, тихо
раскачиваясь, словно повинуясь незримому капельмейстеру. Так
продолжалось, покуда Магистр, закончив мелодию, не повернул
головы и не спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167