И опять ехали, пока не указал Супонев, лениво копаясь в носу, на
поваленное дерево:
- Не там ли?..
Семен соскочил с подводы и огляделся. Никого еще не было здесь кроме
них. На молодой траве не виднелось ни копытного, ни колесного следа.
Вправо, в полуверсте, змеился овражек; - ближайший его берег полого схо-
дил вниз. Туда и велел Семен съехать Барыкову, там и дожидать - его ли
самого, его ли свиста. Сам он недолго постоял у ямины, ковыряя палкой
траву, - надоело, да и солнце жгло, несмотря на белую его рубаху. Он по-
дался в лес, бесцельно околачивая палкой сухие сучки елей. А был май,
полз копытень под ногами, цвела голубель. Ее восковые, розово-белые цве-
ты хрупко торчали на малых кустках, как крохотные ушки, настороженные
слушать тишину утра, проникнутую влагой и острой лесной прелью. "Еще не
приехал, - сообразил Семен. - Можно будет подглядеть, один приедет Па-
вел, или нет"... И тотчас же эхом отозвалось внутри, что затем и приехал
не один, чтобы хоть чем-нибудь воспротивиться надвигающейся издалека,
жесткой воле Павла. Боясь упустить приезд Павла, он ходил по лесу вблизи
самой опушки, делая как бы круги. Вдруг понял, что круги эти и есть
признак его волненья. Несколько мгновений колебалось в нем неуверенное
желание уехать назад, не повидавшись с Павлом. Он остановился и ударил
палкой по толстой ели. Палка сломалась, осколок ее упал невдали. Уже с
обломком в руке он продолжал ходить, ощущая в себе какой-то дерзкий на-
пор.
Вверху застучал дятел. Запрокинув голову, Семен глядел, как выколачи-
вал дятел съедобное из сосновой коры, за кору же и держась, быстрым и
ловким клювом. Стук был непрерывен, мелок и быстр. Странное оцепенение
нашло на Семена, кровь прилила к шее, шея затекла, а он все глядел на
дятла и на небо, видное за ним. "Ишь ведь как, ровно молотком работаешь!
А я не могу так, как дятел, - текла по телу оцепенелая мысль, - потому
что у меня голова большая, а у него маленькая..." Вдруг Семену стало
как-то чудно и любопытно; он подошел к дереву и сам постучал в него
лбом, стараясь достигнуть дятловой быстроты и четкости в ударе. Четкость
звука, как и быстрота, вовсе не удавались. Он хотел уже вторично попро-
бовать, но обернулся неожиданно для самого себя и, облившись расслабляю-
щей дрожью, увидел Павла. - Он узнал его сразу, несмотря на преграду
прошедших лет, стоявшую между ними подобно мутному стеклу. Хромой, жи-
вой, настоящий, Павел сидел на дереве, положа руки себе на колени, и за-
думчиво следил за бородатым, вздумавшим подражать дятлу...
- Я тебя и не заметил тут, - в замешательстве сказал Семен, идя к
брату и потирая красноту лба. - Ты давно тут?..
- Да уж минут двадцать сижу... - ответил Павел, вставая. - Я вот тут
и сидел все время.
- Что ж ты мне не сказал, что ты тут? - обиженно упрекнул Семен.
- Да я думал, что ты видишь меня... А нарочно показываешь, что не за-
метил, - просто объяснил Павел. - А сперва-то я и не узнал тебя. Вижу,
какой-то в белой рубахе...
Оба стояли друг перед другом, забыв поздороваться. Семен все тер лоб
себе и с досадой следил, как овладевает им смутительное чувство нелов-
кости.
- А ты здорово изменился, - отметил, подумав, Павел. - Борода эта у
тебя... ведь раньше ее не было.
- Это ты правильно, - раздражительно согласился Семен. - Бороды
раньше у меня не было... борода выросла потом!..
Теперь свистали вверху какие-то невидные птицы. Подуло ветерком, и
две сосны заскрипели друг о друга.
- Грибы-то не поспели еще? что это мне... все грибами пахнет, - как
бы и не заметил Семенова выпада Павел.
- Грибу рано, теперешний гриб червивый... - отвечал Семен, помахивая
обломком палки. - Вот к жнитву...
- Ну-ну, ведь ты теперь лесной человек, знаешь... - поспешно согла-
сился Павел. - Пойдем куда-нибудь поглубже, хочешь? - и испытующе погля-
дел на брата. - Вон туда пойдем, хочешь? - и показал туда, где усилива-
лась можжевеловая чаща, где стояли вечные сумерки, глухо пахнущие можжу-
хой же, и опять наблюдал за движениями Семена.
- Пойдем, я не отказываюсь... - и пошли. - Не хочешь, значит, о до-
машних-то спросить? Оторвался ты от нас совсем, Павел... - сумрачно за-
метил Семен, обходя рослый куст можжухи.
- А что... умерли? - догадался Павел, на ходу обрывая веточку можже-
вела и нюхая ее, растертую в пальцах.
- Не отпевай раньше-то времени. Мать жива еще! - и ударил палкой в
развилинку можжевелового ствола. Сучок оторвался и повис на тонкой ни-
точке коры.
Павел точно не замечал всех Семеновых движений, - шел просто, похра-
мывая на ногу с высоким, искусственным каблуком.
- А шумишь ты крепко! - заговорил он. - Гляди, из Москвы для тебя
приехал. За три тыщи ты прослыл в Москве.
- Шумим, да... - подчеркнул Семен. - В борьбе права свои ищем.
- Ты что же, - эсер, что ли? - спокойно полюбопытствовал Павел, по-
вертываясь к брату.
- Анархист... - насмешливо выпалил Семен и тоже покосился на лицо
брата. Оно было непонятно и холодно, как книга, написанная на чужом язы-
ке.
- А-а, ну-ну, вали... - и остановился подтянуть спустившееся голенище
сапога.
- Что ты акаешь!.. прямо говори!
- Да нет, ничего... так. Я люблю анархистов. - Павел как будто смеял-
ся. - У меня в кашеварах анархист один. Ничего, ребята не жалуются, дело
свое знает...
- А ты погоди издеваться, - опять сердился Семен. - Рано ты со своим
Антоном с победой себя поздравляешь. Вот погоди: развернемся, тогда... -
он оборвался, остановленный внимательным взором Павла. - Ну, чего смот-
ришь?..
- А много ли вас тут... по правде если? - и тень улыбки коснулась
Павловых коротких усов.
- Нас? Да вот одной летучей братии тыща, да еще... - напропалую пошел
Семен и снова видел перед собой книгу непроницаемого смысла.
...Они подошли к месту, где когда-то гулял вихорь бури. Здесь, среди
огромных можжевелов, гнили одно на другом три дерева, выдранных с корнем
из земли. Павел сел на одно из них, но гнилая древесина с хрустом осела
под ним. Он пересел ниже и показал Семену место рядом, но тот остался
стоять.
- Ну, а сотня-то есть? - спросил Павел, пробуя давешнюю можжевеловую
ягоду на вкус.
- А вот считай три раза по сту, да еще вдесятеро... вот и будет в са-
мый раз! - Семен отвечал, почти не думая.
- Зачем ты злишься? Драться мы потом будем... Я не затем пришел! -
легонько пожал плечами Павел. - Ты мне уж очень любопытен теперь, Се-
мен... - голос Павла смягчился до искренности, и Семена, когда садился,
вновь кольнула тревога. - Очень я к тебе любопытен... я ведь сразу уз-
нал, что это ты и есть! Я и вообще к человеку стал любопытен, ты не гля-
ди, что я... - Он запнулся и лицо его на мгновенье омрачилось. - У меня
вот в отряде сто сорок жратвенных единиц всего, а среди них - дьякон.
Да-да, не дивись. Долговолос и теперь, а уж очень в нем такое... ког-
да-нибудь в старое время крепко обижен был. Да я его тебе покажу потом,
если захочешь. Вот я гляжу на него и все не могу понять, откуда столько
берется в нем?.. Да и вообще в людях, брат, непонятного больше, чем по-
нятного. Мне вот третьего дня в голову пришло: может, и совсем не следу-
ет быть человеку... Ведь раз образец негоден, значит на смарку его, дело
простое. А и на смарку нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92