.. и я тогда в Пажеском корпусе
состоял, в денщиках...
- Не велико званье, - заметил Евграф Петрович Подпрятов.
- Не в звании дело! - взмахнул Савелий рукой и вновь откинул ее за
спину. - Званье - это никакого влиянья не оказывает! А лестно при чело-
веке состоять. У него, по-нашему сказать, почетница ровно барыня шумит,
а он ее почем зря кроет, явственный факт! Вино вот у них можно сказать
что слабительное, не крепкое одним словом, но надпись не по-нашему...
- Ну, а насчет обеда-то как же? - вывел Савелья на прямую дорогу
рассказа Гарасим, сидевший на земле.
- Обед? Вот-те и обед. Одной посуды что перебили! Там у нас один
князь с Кавказа был, очень такой... ну, одним словом, Носоватова моего
он потом и прихлопнул. Так он, как блюдо, скажем, отъест, сейчас хлобысь
тарелку о пол... Высокий человек!
- Ох-ты, мать твоя курица, - захохотал Евграф Подпрятов, человек бо-
гомольный, со словом осторожный, восхитясь Савельевым рассказом. Даже
кривой глаз его усмехнулся.
- Да-а... - продолжал Савелий. - Вот мой Носоватов-князь подходит и
говорит мне полным голосом: выпьем, говорит, за меньшую братию...
Тут как раз и подошел неизвестный солдат.
- Здорово, мужички, - сказал он, глядя исподлобья.
Гарасим косым взглядом обмерил солдатские отрепья, словно в памяти
своей подобие такому же отыскивал. Не нашел и сказал:
- Здорово, сума. Правь мимо!
- Как же ты, дядя Гарасим, - оскорбленно спросил солдат, - ужли не
признаешь? А на свадьбе за моим столом одного вина, небось, рубля на три
выхлестал... Да еще и взаймы брал!
- Не признаю. Голос знакомый, а признать не могу, - прогудел недо-
вольно Гарасим и поглядел на лица собеседников, точно в них надеялся
прочесть солдатово имя.
- Егор Иваныч! - визгнул вдруг Савелий и с чрезвычайной поспешностью
протянул солдату руку. - Отколе ходишь? Вот уж и не думали, что вер-
нешься! Аннушка-те... - он сорвался и беспомощно почмокал губами.
- А что Аннушка?.. - насторожился Брыкин.
- Да все ничего... Одним словом поживает! - в каком-то оцепененьи вы-
палил Савелий.
- Издалека идем! - торжественно начал Брыкин. - Денику отражал, да. А
вот надоело. - Брыкин воровато подмигнул Гарасиму, но тот не ответил. -
Как вам сказать, друзьишки, на двух фронтах помирал! Да ведь солдатскую
заслугу разве кто в теперичное время оценит? Как переганивали нас в теп-
лушках, разнылось у меня внутри... Что ж это такое, думаю, людей на мо-
чало лущат! Не могу, да и вся тут. Не хватает моих сил!
- На что не хватает?.. - тихонько спросил Евграф Подпрятов.
- Жить по чужим указкам не могу, - прошипел Брыкин в ответ. - Не жи-
вой я разве, чтоб на мне землю пахать! В нонечное время покойнику втрое
больше почета, чем живому... - Егор Иваныч махал руками и кричал.
Гарасим, в ответ на это, только кашлянул и пошел, не оборачиваясь, к
сохе.
- Ты б уж лучше назад шел, а? - сухо намекнул Подпрятов, почесывая
здоровый глаз. - Сказывано, строгости будут...
- Насчет чего строгости? - встрепенулся, как угорь, Егор Брыкин.
- Это он говорит, насчет дезертиров у нас плохо, - неожиданно тонким
голосом объяснил Савелий. - Эвон, Барыков-те с братом тоже недозволен-но
вернулись. Зашпыняли их совсем свои же, зачем не убит, не поранен воро-
тился. Уходи, говорят, из-за тебя и нам влетит! Ноне в лесах весь ихний
выводок...
- Ты мне не накручивай, - мрачно оборвал Егор Иваныч, но все лицо его
померкло. - Ты уж не меня ли за недозволенного принял? Да у меня, может,
такой мандат есть, что вот съем всех вас и безо всяких объяснений! - и
Брыкин тяжело и фальшиво захохотал. - Вон она, пуля-то... в себе ношу! -
и со странной быстротой, задрав до локтя рукав шинели, протянул грязную
правую руку Савелью.
- На... щупай!
Савелий, опешив, боязливо коснулся пальцем того места, куда указывал
Брыкин.
- Да, - поспешно согласился он. - Явственный факт... сидит!
- То-то и оно! - взорвался Брыкин. - Я грудью Денику отшибал! На,
гляди... - он распахнул шинель, сидевшую прямо на голом теле. - А
пулька-то, вон она!! - и с лихорадочной горячностью он хлопнул себя уже
не по правой, а по левой руке.
Савелий заметил и опустил голову. Начинался дождик.
- Ну, пойду, пожалуй! Застоялась кобылка-те, - решился вдруг Савелий,
кивая на западный угол неба, откуда ветер и где кружила большая черная
птица.
- Дома-то все благополучно у нас?.. - остановил его Брыкин. Недавнего
оживленья его как не бывало.
- Дом стоит... ничего себе... дом... - отвечал Савелий. - Дом как
дом. Большой дом большого хозяина требует. Тимофевна сказывала, венец
подгнил да крыша стала течь. А так дом как дом. Придешь - починишь.
- Я про жену спрашиваю... - терпеливо ждал Егор.
- Вот ты говоришь, жена-а! А кто чужой жене судья? Рази ты можешь мою
жену судить? А я, может, не хочу, чтоб ты мою жену судил. Я сам моей же-
не хозяин! - и Савелий торопливо пошел прочь.
Брыкин тоже пошел дальше. Но чем ближе подходил к селу, тем более
слабела воля, такая сильная, когда из теплушки ускользал. Он ускорил
шаг, на последнем заулке чуть не сбил с ног Фетинью, бабу злую, разго-
ворчивую. Пес у Брыкинского дома не полаял. "Сдох", решил про него Егор
Иваныч. Всходя на крыльцо, вздрогнул, когда половица скрипнула под ним.
На крыльце остановился и окинул все привычно-хозяйским взглядом.
Большой упадок проступал отовсюду наружу. Грязно было. И лавка,
собственноручно крашеная Брыкиным в цвет небесной лазури, была сильно
порублена. "Корм свиньям рубили. Эк, бесхозяйственно!" - осудил Егор
Иваныч, скользя угрюмым взором дальше. Показалось, что нарочно кто-то,
злонравный, надругался над красотою Брыкинского крыльца. В хвастливых,
синих и розовых завитках резьбы не доставало целых кусков, местами облу-
пилась краска...
Егор Иваныч перегнулся в палисадник и увидел в луже большой осколок
резьбы, совсем уже почернелый, выбитый, быть может, год назад. Озлясь,
закусив губу, в порыве хозяйственной заботливости, он обежал крыльцо,
вынул осколок из воды и торопливо стал прилаживать его в выбоину. Уже не
боялся, что кто-нибудь увидит его. Кусок разбух от воды и не входил в
гнездо.
Брыкин скинул суму свою на крыльцо и так увлекся делом, что когда не
достало ему молотка, он своеобычно вбежал в сени... Здесь он и встретил
Аннушку. Большая и усталая, как-то привычно-страдальчески выпятив живот,
она шла с подойником в руках прямо на мужа. Увидев, она выставила руки
вперед и так стояла, расширя обесцвеченные беременностью глаза.
- Молоток-то где у нас? - нетерпеливо спросил Брыкин и вдруг заметил
какую-то незнакомую доселе несуразность в Анниной фигуре.
Они стояли молча друг перед другом, - она - пахнущая теплым, ко-
ровьим, - он - оглушенный, блуждающий среди догадок, одна другой злее.
- Вот как! - сказал с открытым ртом Егор Иваныч и как-то зловеще снял
с себя шапку. - Ну-к, в избу тогда пойдем. Там и разговор будет...
Она пошла впереди, незащищенная с тыла ничем, покорная и сжавшаяся.
Войдя, она поставила подойник на лавку и так же, не оборачиваясь, сдела-
ла четыре шага вперед. Там она прислонилась к печке и закрыла руками ли-
цо, так что выглядывал сквозь пальцы только один круглый ее глаз, - го-
товая ко всему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92