Керосиновая лампа в фарфоровой подставке уже горела у нее на комо-
де, бросая скудный свет из-под бумажного кружка. Катя обвела комнату лю-
бопытным взглядом и улыбнулась. В самых неприметных пустячках и ненуж-
ностях лежала строгая, нетронутая чистота. Это впечатление усиливали
цветы в банках, обернутых цветной бумагой, белые глянцевые обои, туго
накрахмаленные занавески.
- Это все твое?.. - Катя казалась удивленной. Она указывала на все
эти герани, розаны и кактусы, на всю комнату, напоминавшую коробочку
из-под дешевых конфет, в которой поражало множество мелочей, имевших,
впрочем, строгое согласование между собою. Точеный красный грибок и шка-
тулка со вздетой в скважинку ключа ленточкой, недочитанная книжка на
кровати, заложенная шелковым лоскутком, удивительно соответствовали и
пузатому, грушевой фанеры, комоду, и увеличенной фотографии дяди Плато-
на, снятого в полном парадном облачении: волосы почти дыбом, руки на ко-
ленях, глаза расширены, сюртук мешком.
- Ну, я очень рада, что застала тебя. - Катя снимала шляпку с себя и
пальто и клала на спинку стула. - Тут можно?
- Ты садись, садись... Я повешу все, - хлопотала Настя.
- Да ты не торопи... дай оглядеться. - В голосе Кати звучало знание
своего превосходства. Она прошла по комнате, трогая каждую Настину вещи-
цу: повернула ключик в шкатулке, мельком заглянула в книжку на крова-
ти... - А-а и грибок! - сказала она с легким смешком и повертела его в
руках.
- Он открывается, я туда пуговицы кладу... - торопливо объяснила Нас-
тя, словно боялась, что подруга осудит ее именно за этот грибок. Проходя
мимо угла, Настя мимоходом затушила горевшую лампадку.
- Ты прости, что я не писала тебе. Все как-то некогда было. Ах, вот
кстати и зеркало у тебя есть! - открыла она и подошла привычным взглядом
окинуть себя в зеркале. Вместе с тем поправила волосы, - они были, как и
вся она, шуршащие и ленивые. - Вот теперь я сяду...
Шумя юбками, она опустилась на Настину кровать, и тотчас же гримаска
сдержанного изумления обежала ее крупное лицо.
- Однако! - заметила она. - Ты что, в монашки готовишься?
- Я люблю спать на твердом, привыкла... - засмеялась Настя, садясь на
стул против подруги и пристально всматриваясь в ее лицо.
- Ты что так глядишь? - улыбнулась Катя.
- Ты красивая стала, - отметила Настя робко.
- Да? - Катя глубоко вздохнула и еще раз окинула себя быстрым взгля-
дом, точно искала подтвержденья Настиным словам. - Да ведь и ты... вы-
росла тоже. Только уж очень тонкая какая-то... - Катя искала, что еще
можно отметить в Настиной наружности, и не находила. Мальчишеский задор
Настина лица ей не нравился. - Нет, а ты, вообще говоря, хорошенькая! -
с внезапным хохотом открыла она. - Ты не красней... право же, такие им
нравятся! Только вот тут у тебя мало... - мельком указала она на грудь.
- Знаешь, ты на Дианочку похожа. У греков такая была, помнишь?.. Ты ешь
больше!
- Ты не говори мне так, - тихо попросила Настя. - Мне стыдно от твоих
слов...
- А ты не стыдись. Папенька замуж-то еще не выдает?
- Я сама себе найду, - загоревшись, вскочила Настя.
- Вот какие дела! А может, уж и нашла... Какой-нибудь такой, а? - и
подмигнула.
- Катя! - попросила Настя, присаживаясь рядом. - Закрой глаза...
- Да зачем? Чудная ты.
- Потом скажу... я спросить хочу. Ну, закрой...
- Ну вот, закрыла... ну?
- Нет, ты совсем закрой, - настаивала Настя.
- Ну!
- Ты вчера видела что-нибудь или нет?
- Нет, не видела. Я мимо прошла, - сказала просто Катя. - Это в воро-
тах-то? Нет, не видела.
- Ну, как же ты жила... рассказывай! - быстро прервала начатый разго-
вор Настя, неспокойно усаживаясь на стул и прикладывая руки к лицу.
- Да я, может, и не жила совсем, - поиграла круглым плечиком Катя и
вдруг расхохоталась. - Любовь! Ах, Настька, как это смешно...
- Что смешно?
- Да любовь эта самая... Ухаживал там поэт один, Василий Федорыч, а
волосищи - во! Глуп, понимаешь, как... Ну, вот, еще глупей меня. Все про
какие-то медвяные руки да захарканные дали мне читал. Я сперва-то при-
тихла, совести не хватало сказать... Чуть с души, бывало, не рвет, а
слушаю. Вот он однажды мне про полюсы мрака читал. А тут, на грех, соба-
ка выть стала. Я спрашиваю: у вас что, живот болит?
- А что это значит, полюсы мрака?.. - спросила Настя.
- Да не знаю. Да он и сам не знает, я спрашивала... Я хохочу, и он со
мной вместе... Ужасно весело!
- Дурачок, что ли? - не понимая, спросила Настя.
- Дурачок? - всплеснула Катя руками. - Верблюд какой-то, от войны в
писарях прячется. Я уж потом попривыкла. Как придет, я и прошу: про за-
харканные руки почитайте, пожалуста! Я-то, конечно, знала, чего ему хо-
чется! - Катя блеснула глазами и поиграла кружевной оборкой рукава.
- Ну, дальше-то что же?
- ...гуляли раз, про кровяные кирпичи читал... А я уж и щеку, понима-
ешь, выбрала, по какой его огреть, если целоваться полезет. Прочел он
мне и говорит: хочу, говорит, прикоснуться. Я отвечаю: попробуй!
- Ну-ну, - захлебывалась Настя смехом.
- Вот-те и ну! У меня рука хоть и медвяная, а громко вышло. Стихи,
понимаешь, с тех пор бросил писать!..
Обе хохотали, белая комнатка повеселела. Даже и лампа стала гореть
как-то ярче.
- А у тебя тут славно, - все еще смеясь, сказала Катя. - Ты в зерка-
ло-то часто глядишься? Я перед сном люблю... Нет, тебе непременно надо
больше есть. Во глупая, чем ты ребенка-то кормить станешь! Ну, не буду,
не буду! - Катя притворно испугалась помрачневшего Настина взгляда.
Вошла Матрена Симанна.
- Кушать, Настенька, иди, - сказала она. - Папенька сердится.
- Я потом. Я не хочу.
Старуха постояла еще с полминуты, потом резко вышла, хлопнув дверью.
- Матрена Симанна, - крикнула Настя в догонку. - Вы чего хлопаете?
Вон хочется?..
Шаркающие, нарочные шаги в коридоре разом стихли.
- Едят целый день, ровно в трубу валят, - сумрачно обронила Настя.
- Если ты и с мужчинами так, это хорошо! - деловито вставила Катя и,
вдруг вздернув рукав, поглядела себе на руку. Там, повыше локтя, на
внутренней стороне, виднелся лиловый овал.
- Что это?.. - нагнулась Настя.
- Один был, курчавый... Укусил, - сухо объяснила Катя и со злобой
опустила рукав.
- Зачем укусил?.. - не понимала Настя.
- Горячий был! - повышенным тоном сказала Катя, кусая ногти. Потом
встала и подошла к зеркалу, к Насте спиной.
- Значит у тебя жених есть? - догадалась Настя, заливаясь краской.
- Он уже женился...
Настя со смущеньем и жалостью поглядела на Катю. Та не знала, что
Настя через зеркало видит ее лицо. На ровных, напудренных Катиных щеках
вдруг обозначились две темные продольные полоски. Катин взгляд был грус-
тен и пуст.
Через минуту она обернулась.
- Ну, прощай. У меня тоже папенька есть, - она зашуршала платьем и
стала быстро одеваться.
- Ты бы посидела, - тихо сказала Настя, чувствуя себя старшей в ту
минуту.
- Нет, теперь ты приходи... Я по-прежнему в доме Грибова!
Настя проводила подругу до дверей.
...Когда Настя разделась и юркнула в жесткую, холодную постель, была
полная ночь. Настя полежала минут десять, укрывшись с головой и стара-
тельно закрывая глаза. Сон не приходил. Тогда она просто улеглась на
спину, покорная мыслям, сумбурно скользившим в голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92