Да мы
даже утешали себя, что прозревший коммунист - это уже человек с хорошим
опытом, на советской мякине не попадётся!
Так как же достался "Август" "Бодли Хэду"? Уместно объяснить тут, хотя узнал
я, дознался об этом только осенью 1974, больше полугода проживя в Цюрихе.
Оказалось: весной 1970 Хееб предложил "Бодли Хэду" переговоры об их
незаконной публикации "Ракового корпуса". И, не состязаясь в достоинстве,
сам же и поехал в Лондон. А издательство "Бодли Хэд" загородилось лордом
Беттелом, что "все права" на "Раковый корпус" и на "Оленя" - у него. И Хееб
повёл переговоры с Беттелом: Как раз к этому времени подоспело к Хеебу моё
письмо из Советского Союза, что Личко никаких полномочий не имел, это
мошенничество. И была же раньше моя газетная публикация, что ни за кем не
признаю прав на "Корпус". Хееб попал в большое затруднение. Формально он
имел права объявить издание "Бодли Хэда" пиратским - но оно не только уже
осуществилось, но и главный тираж схлынул, прочли, и перевод неплохой. А мне
- уже два года прошло - никаких кар за "Корпус" не последовало. Да и по
мирности характера никак не хотел Хееб затевать скандала. Но сверх того
заверил захватчиков, что действия их были вполне честными и он как адвокат
готов это юридически подтвердить. Переговоры ещё продлились до осени, а тут
мне дали Нобелевскую премию, и вот-вот я должен был сам приехать на Запад (и
разобраться?). Но, проявляя завидную авторитетность, Хееб за месяц до
ожидаемого моего приезда подписал дополнение к их прежнему договору, где его
признавали безусловным моим представителем, а он признавал действия Беттела
и "Бодли Хэда" абсолютно законными (даже ещё благодарил их устно от моего
имени) и утверждал за ними вечные права на два моих произведения - уже
начиная запутывать и мои будущие издательские дела. При таких дружеских
отношениях передал он "Бодли Хэду" и "Август". (По понятиям западных
издательств появление у "Бодли Хэда" теперь ещё и "Августа" - косвенно
подтверждало, что и отдача им "Ракового корпуса" была авторизована:)
Тем временем Хееб, уже с мировой знаменитостью, о нём писали в больших
газетах, фотографировали, сменил свою скромную конторку на попышней - и в
январе 1972 к нему туда нагрянула изыскливая Ольга Карлайл и пробивной
адвокат Курто, они уже издали разгадали нашего Хееба. Они приехали признать
его, и даже тоже готовы переводить ему гонорары автора, если он
предварительно утвердит их смету расходов и заработков (почти половину
авторских гонораров, и это при бесплатном переводе Уитни) и оставит у них
ещё финансовый резерв - на случай разных неустоек, чтобы расплачивался
автор. Если же Хееб сметы не подпишет, то они его не признают, и не
переведут ему ни доллара. Представленная смета была дутой, смехотворной. При
любви семьи Карлайлов к русской литературе - литературный зять Генри Карлайл
объявлял себя "агентом", с 15% комиссионных, - за передачу плёнки романа в
издательство? Затем Ольга брала за "участие в переводе "Круга"", за
"соперевод и редактирование "Архипелага"", за "редакторское наблюдение".
Затем - поездки, даже в Нью-Йорк со своей коннектикутской дачи, какие-то
стенографистки, телефон, телеграф, почта, такси, полёты в Европу, отели,
ресторанные обеды. Перед таким напором и такой убедительной
документальностью мой Хееб нашёл предлагаемую сделку ободрительной - и всё
подписал. Не знаю, хоть прочёл он при этом их колониальный к автору договор
с "Харпером" или даже не читал. Карлайл и Курто уехали в ликовании, и с
этого-то момента Карлайлы так ласково переменились к Хеебу, признавая, что
адвокат у нас, конечно, должен быть.
Так же задним числом утвердил он договор "Харпера", которым тот продал
мировые права на экранизацию "Круга". Тот поспешный поверхностный фильм
оказался крайне неудачным, а на долгие годы вперёд заклинил достойную
экранизацию.
Одни сплошные кругом наживы, расчёты, - и вообразить нельзя, что всё это
копошенье - вокруг огненной там, в СССР, мятели. Пока мы там бьёмся - а нам
отсюда грызут спину.
А Хееб попал как кур в ощип. Он был и оставался маленьким локальным
адвокатом, занятым до сих пор одними бытовыми делами, - и вдруг мировые
литературные? Не попытался он, бедняга, властно исправить многолетний дурной
ход с моими изданиями, но прежде искал, чтоб издатели хоть бы признали его
(тем самым потекут и первые средства, на что ему оборачиваться). А при таком
направлении лучший путь для него оказался, по сути, путь капитуляций:
признавать законными совершённые до него беззакония. (А если не признавать -
то опять же судиться?.. И на какие средства? Чтбо тут выдумаешь?) И - ни об
одном таком шаге он не спросил меня и не посоветовался.
Осенью 1972 Ольга Карлайл заверяет Бетту (у них была прямая встреча,
неприязненная), что английский перевод "Архипелага" (за 4 года!) "вчерне
готов". (На самом деле Уитни был уже два года как остановлен, а Карлайлы так
и не домучили "обработки" 1-го тома.) Бетта встречно сообщает ей, что от
меня есть распоряжение начать переводы на другие языки (но при этом не
просит у неё русского текста). А за Карлайлами остаётся, как и было, лишь
американское издание "Архипелага", однако договор с "Харпером" от моего
имени будет заключать Хееб.
Карлайл сразу и с негодованием отказалась от такого распределения ролей:
тогда они перестанут сотрудничать с нами! Как? мировой контроль упущен?
"Архипелаг" не будет принадлежать им всецело, как раньше "Круг"?! И какую
дальше славу или выгоду сулит издание уитневского перевода у "Харпера", под
чужим контролем? Добыча была в руках и уплыла. А тут же и какой удар
самолюбию! Выясняется постепенно нам, что Ольга уже нахвастала "Харперу",
что передаст им мировые права на "Архипелаг", - и вот?.. В ту осень опять
приезжали в Москву старики Андреевы, передавали резкое недовольство дочери,
- да ещё ж от нас стояла угроза проверки качества английского перевода
"Архипелага" (ожегшись на "Круге"), - а "Харпер", напротив, налакомясь на
"Круге", требовал себе и по "Архипелагу" льготных, если не подавляющих,
финансовых условий. (И всё ж это пишется на бумажках, "под потолками", потом
бумажки сжигать, а в окно выглядывать, нет ли топтунов, всегда такая
сдавленность, и в ней надо принимать решения.) Для сохранения добрых
отношений я и тут уступил Карлайлам все англоязычные страны, старики увезли
такую уступку, - нет!!! Карлайлы были возмущены каким бы то ни было
ограничением их мировых прав.
А если так - зачем им дальше вся эта история, не лучше ли действительно
разорвать? (После того, как Хееб утвердил им предыдущие "расходы", у них и
за прошлое руки свободны.)
Нигде, как здесь, наглядно обнажается полная холодность О. Карлайл к русской
литературной традиции, к которой она будто бы принадлежит и по рождению и по
духу, о чём не раз декларировала. В апреле 1973, сидя под чёрными тучами, я
по левой, с двухмесячным опозданием, получил поразившее меня февральское
письмо О. Карлайл, бравирующее дерзостью. Она сообщает как о "необратимо
решённом", что они не могут выполнять роль "партнёров": "при разделении
ответственности" они "теряют возможность достичь качества мировой
публикации, какое было получено в случае "Круга"" (когда бросили роман на
разрыв и глумление над текстом).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
даже утешали себя, что прозревший коммунист - это уже человек с хорошим
опытом, на советской мякине не попадётся!
Так как же достался "Август" "Бодли Хэду"? Уместно объяснить тут, хотя узнал
я, дознался об этом только осенью 1974, больше полугода проживя в Цюрихе.
Оказалось: весной 1970 Хееб предложил "Бодли Хэду" переговоры об их
незаконной публикации "Ракового корпуса". И, не состязаясь в достоинстве,
сам же и поехал в Лондон. А издательство "Бодли Хэд" загородилось лордом
Беттелом, что "все права" на "Раковый корпус" и на "Оленя" - у него. И Хееб
повёл переговоры с Беттелом: Как раз к этому времени подоспело к Хеебу моё
письмо из Советского Союза, что Личко никаких полномочий не имел, это
мошенничество. И была же раньше моя газетная публикация, что ни за кем не
признаю прав на "Корпус". Хееб попал в большое затруднение. Формально он
имел права объявить издание "Бодли Хэда" пиратским - но оно не только уже
осуществилось, но и главный тираж схлынул, прочли, и перевод неплохой. А мне
- уже два года прошло - никаких кар за "Корпус" не последовало. Да и по
мирности характера никак не хотел Хееб затевать скандала. Но сверх того
заверил захватчиков, что действия их были вполне честными и он как адвокат
готов это юридически подтвердить. Переговоры ещё продлились до осени, а тут
мне дали Нобелевскую премию, и вот-вот я должен был сам приехать на Запад (и
разобраться?). Но, проявляя завидную авторитетность, Хееб за месяц до
ожидаемого моего приезда подписал дополнение к их прежнему договору, где его
признавали безусловным моим представителем, а он признавал действия Беттела
и "Бодли Хэда" абсолютно законными (даже ещё благодарил их устно от моего
имени) и утверждал за ними вечные права на два моих произведения - уже
начиная запутывать и мои будущие издательские дела. При таких дружеских
отношениях передал он "Бодли Хэду" и "Август". (По понятиям западных
издательств появление у "Бодли Хэда" теперь ещё и "Августа" - косвенно
подтверждало, что и отдача им "Ракового корпуса" была авторизована:)
Тем временем Хееб, уже с мировой знаменитостью, о нём писали в больших
газетах, фотографировали, сменил свою скромную конторку на попышней - и в
январе 1972 к нему туда нагрянула изыскливая Ольга Карлайл и пробивной
адвокат Курто, они уже издали разгадали нашего Хееба. Они приехали признать
его, и даже тоже готовы переводить ему гонорары автора, если он
предварительно утвердит их смету расходов и заработков (почти половину
авторских гонораров, и это при бесплатном переводе Уитни) и оставит у них
ещё финансовый резерв - на случай разных неустоек, чтобы расплачивался
автор. Если же Хееб сметы не подпишет, то они его не признают, и не
переведут ему ни доллара. Представленная смета была дутой, смехотворной. При
любви семьи Карлайлов к русской литературе - литературный зять Генри Карлайл
объявлял себя "агентом", с 15% комиссионных, - за передачу плёнки романа в
издательство? Затем Ольга брала за "участие в переводе "Круга"", за
"соперевод и редактирование "Архипелага"", за "редакторское наблюдение".
Затем - поездки, даже в Нью-Йорк со своей коннектикутской дачи, какие-то
стенографистки, телефон, телеграф, почта, такси, полёты в Европу, отели,
ресторанные обеды. Перед таким напором и такой убедительной
документальностью мой Хееб нашёл предлагаемую сделку ободрительной - и всё
подписал. Не знаю, хоть прочёл он при этом их колониальный к автору договор
с "Харпером" или даже не читал. Карлайл и Курто уехали в ликовании, и с
этого-то момента Карлайлы так ласково переменились к Хеебу, признавая, что
адвокат у нас, конечно, должен быть.
Так же задним числом утвердил он договор "Харпера", которым тот продал
мировые права на экранизацию "Круга". Тот поспешный поверхностный фильм
оказался крайне неудачным, а на долгие годы вперёд заклинил достойную
экранизацию.
Одни сплошные кругом наживы, расчёты, - и вообразить нельзя, что всё это
копошенье - вокруг огненной там, в СССР, мятели. Пока мы там бьёмся - а нам
отсюда грызут спину.
А Хееб попал как кур в ощип. Он был и оставался маленьким локальным
адвокатом, занятым до сих пор одними бытовыми делами, - и вдруг мировые
литературные? Не попытался он, бедняга, властно исправить многолетний дурной
ход с моими изданиями, но прежде искал, чтоб издатели хоть бы признали его
(тем самым потекут и первые средства, на что ему оборачиваться). А при таком
направлении лучший путь для него оказался, по сути, путь капитуляций:
признавать законными совершённые до него беззакония. (А если не признавать -
то опять же судиться?.. И на какие средства? Чтбо тут выдумаешь?) И - ни об
одном таком шаге он не спросил меня и не посоветовался.
Осенью 1972 Ольга Карлайл заверяет Бетту (у них была прямая встреча,
неприязненная), что английский перевод "Архипелага" (за 4 года!) "вчерне
готов". (На самом деле Уитни был уже два года как остановлен, а Карлайлы так
и не домучили "обработки" 1-го тома.) Бетта встречно сообщает ей, что от
меня есть распоряжение начать переводы на другие языки (но при этом не
просит у неё русского текста). А за Карлайлами остаётся, как и было, лишь
американское издание "Архипелага", однако договор с "Харпером" от моего
имени будет заключать Хееб.
Карлайл сразу и с негодованием отказалась от такого распределения ролей:
тогда они перестанут сотрудничать с нами! Как? мировой контроль упущен?
"Архипелаг" не будет принадлежать им всецело, как раньше "Круг"?! И какую
дальше славу или выгоду сулит издание уитневского перевода у "Харпера", под
чужим контролем? Добыча была в руках и уплыла. А тут же и какой удар
самолюбию! Выясняется постепенно нам, что Ольга уже нахвастала "Харперу",
что передаст им мировые права на "Архипелаг", - и вот?.. В ту осень опять
приезжали в Москву старики Андреевы, передавали резкое недовольство дочери,
- да ещё ж от нас стояла угроза проверки качества английского перевода
"Архипелага" (ожегшись на "Круге"), - а "Харпер", напротив, налакомясь на
"Круге", требовал себе и по "Архипелагу" льготных, если не подавляющих,
финансовых условий. (И всё ж это пишется на бумажках, "под потолками", потом
бумажки сжигать, а в окно выглядывать, нет ли топтунов, всегда такая
сдавленность, и в ней надо принимать решения.) Для сохранения добрых
отношений я и тут уступил Карлайлам все англоязычные страны, старики увезли
такую уступку, - нет!!! Карлайлы были возмущены каким бы то ни было
ограничением их мировых прав.
А если так - зачем им дальше вся эта история, не лучше ли действительно
разорвать? (После того, как Хееб утвердил им предыдущие "расходы", у них и
за прошлое руки свободны.)
Нигде, как здесь, наглядно обнажается полная холодность О. Карлайл к русской
литературной традиции, к которой она будто бы принадлежит и по рождению и по
духу, о чём не раз декларировала. В апреле 1973, сидя под чёрными тучами, я
по левой, с двухмесячным опозданием, получил поразившее меня февральское
письмо О. Карлайл, бравирующее дерзостью. Она сообщает как о "необратимо
решённом", что они не могут выполнять роль "партнёров": "при разделении
ответственности" они "теряют возможность достичь качества мировой
публикации, какое было получено в случае "Круга"" (когда бросили роман на
разрыв и глумление над текстом).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73