) Законодательное определение умысла включает три призна-
ка: сознание лицом общественно опасного характера своего дей-
ствия или бездействия, предвидение его общественно опасных
последствий и, наконец, желание или сознательное допущение
этих последствий. Именно по последнему признаку - волевому
элементу умысла - и происходит его подразделение на прямой
н косвенный .
При прямом умысле лицо не только сознает общественно
опасный характер своего деяния и предвидит его общественно
В советской уголовно-правовой литературе высказывались взгляды, от-.
рицающие, с одной стороны, необходимость деления умысла на прямой и
косвенный и, с другой - самостоятельное существование таких форм вины, как
косвенный умысел и преступная самонадеянность, которые, по мысли сторон-
ников подобных взглядов, представляют единую форму вины - заведомвсть.
Суть первой точки зрения сводится к тому, что, поскольку разграничение
прямого и косвенного умысла основано исключительно на модификации эле-
ментов воли, а последняя, в конечном счете, включена в сознание, обуслов-
ливающее её, то и деление субъективной стороны преступлений по этому
основанию является нецелесообразным. Кроме того, само определение во-
левого элемента косвенного умысла как <сознательного допущения> не спо-
собно выражать содержания, вкладываемого в это понятие. (См.: В.Я.Лив-
шиц. К вопросу о понятии эвентуального умысла.- <Советское государство
и право>, 1947, №7).
Рассматривая слово <допускать> с этимологической точки зрения,
В. Я. Лившиц считает, что оно способно обозначать лишь бездействие, в то
время, как преступления, совершенные с косвенным умыслом, могут заклю-
чаться как в действии, так и в бездействии.
Сторонники второй точки зрения считают, что практически немыслимо
определить <неуловимую грань между сознательным допущением и легко-
мысленной надеждой на избежание результата, а поэтому и нецелесообразно
сохранять деление, не имеющее практической ценности>. (М. Н. Чельцов-
Бебуто в. Спорные вопросы учения о преступлении.- <Социалистическая
законность>, 1947, № 4).
Указанные конструкции, на наш взгляд, не учитывают основного момен-
та в установлении существующего деления вины-стремления законодателя
опасные последствия, но и желает наступления этих последст-
вий. При косвенном же умысле лицо, сознавая общественную
опасность своего деяния и его общественно опасные последст-
вия, прямо этих последствий не желает, хотя сознательно и до-
пускает их наступление/
1 Для анализа субъективной стороны преступления каждого из
соучастников этого общего подразделения оказывается недоста-
точно. Интеллектуальный и волевой элементы умысла требуют
дополнительной расшифровки и прежде всего установления то-
го, что должно охватываться сознанием действующего субъекта.)
Ст. 8 Основ, определяя интеллектуальный элемент умысла,
указывает на сознание общественно опасного характера дейст-
вия или бездействия и предвидение его общественно опасных
последствий. Другими словами, сознание действующего лица
должно охватывать общественную опасность, действие и его по-
следствие, а поскольку между действием и последствием должна
быть причинная связь,- то сознание преступника должно охва-
тывать и её.
В формальных преступлениях, где накагуемым является са-
мо действие, вопрос о последствии не возникает. Не возникает,
следовательно, и вопрос о причинной связи.
Представляется бесспорным, что и организатор преступле-
ния, и подстрекатель, и пособник должны сознавать обществен-
но опасный характер своих действий: они должны понимать, что
в результате их действий другое лицо совершит общественно
опасное деяние и этим деянием (в материальных преступлениях)
будет причинено общественно опасное последствие.
Вопрос о сознании соучастником общественной опасности
своего деяния тесно связан с вопросом о сознании его противо-
правности. В советской уголовно-правовой литературе выска-
зывались различные точки зрения о том, должно ли лицо, со-
вершающее умышленное преступление, всегда сознавать про-
тивоправность своих действий ". Большинство склоняется к
максимально индивидуализировать вину субъекта, а вместе с тем и наказание.
Авторы этих точек зрения стремятся к упрощению конструкций форм винов-
ности и, пожалуй, к облегчению их применения, но тем самым они сбрасывают
со счетов субъективные моменты. Во всем многообразии жизненных ситуаций
нет, да и не может быть, двух стереотипных положений, и поэтому установ-
ление законодателем такой конструкции форм вины, прк которой эти индиви-
дуальные моменты найдут максимальнбе выражение в законе, является наибо-
лее приемлемым.
В свое время в упрощении вины еще дальше шел Г. С. Фельдштейн, по-
лагавший, что в пределах сознаваемой вины нет прочных точек опоры для ее-
различения. (См.: Г. С. Фельдштейн. Психологические основы и юриди-
ческие конструкции форм виновности в уголовном праве. М., 1903).
" В первые годы Советской власти на сознание противоправности как
необходимого элемента умысла указывал М. М. Исаев. (См.: М. М. И с ае в. Об
умысле, неосторожности и сознании противоправности.-<Советское право>,
мнению, что противоправность является необходимым элементом
умысла
В условиях общенародного государства каждая правовая нор-
ма соответствует моральным воззрениям советских людей и по-
этому подстрекатель, толкающий то или иное лицо на соверше-
ние преступления, или пособник, оказывающий исполнителю
преступления помощь, всегда сознают аморальность своего по-
ступка, его антиобщественный характер. У каждого соучастни-
ка преступления есть реальная возможность понять противо-
правность своего поступка, поскольку общественная опасность
и противоправность действий исполнителя, как правило, осо-
знаётся им всегда.
. Если же лицо не сознает, что оно склоняет другое лицо к
совершению общественно опасного и противоправного деяния
или оказывает помощь таковому, то о соучастии говорить не
приходится, так как отсутствие сознания этих обстоятельств ис-
ключает умькдбез которого соучастие невозможно.
Однако соучастник преступления должен сознавать не толь-
ко общественную опасность и противоправность своего дей-
ствия, но и его основные свойства, понимать, что именно его
действие вызвало решимость или оказало помощь исполнителю
в совершении конкретного, запрещенного законом деяния. В тех
случаях, когда состав преступления, выполняемый исполните-
лем, включает также определенные последствия, соучастник дол-
жен сознавать и эти последствия.
Из сказанного выше вытекает, что соучастники должны не
только сознавать свойства своей деятельности, но и деятельно-
сти исполнителя, которая рассматривается ими как конечный
результат их совместных усилий. Поскольку же результат дей-
ствий исполнителя выражается в причинении последствий, к
1925, №5, стр. 47 и след.; его же. Основные начала уголовного законода-
тельства СССР и союзных республик, стр. 40-46).
Иначе подходил к этому вопросу А. Н. Трайнин, полагавший, что созна-
ние противоправности в понятие умысла не входит. (См.: А. Н.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80