Я старался об этом не думать. Это помешало бы мне в работе над фильмом.
— Но сейчас работа над фильмом, скажем так, завершена. У вас не появилось желания разобраться во всем до конца?
— Почему вы этим интересуетесь? — спросил Кыпс.
— Я с детства увлекался историей, — бодро соврал я. — Ученые говорят, что прошлое содержит в себе ответы на самые жгучие вопросы настоящего. Ваша оценка Альфонса Ребане как знаковой фигуры века заставила меня задуматься, — добавил я, и это было, пожалуй, правдой.
— Что вы о нем знаете?
— Только то, что было в вашем сценарии и в информационной записке. И кое-что рассказал господин Мюйр. Он рассказал мне, что Альфонс Ребане был агентом НКВД. И что завербовал его он.
— Рассказал вам? — удивился Кыпс. — А мне он этого не рассказывал. Но я знаю об этом из другого источника. Мне удалось найти чекиста, который работал в Эстонии перед войной. Их группой руководил отец Мюйра, он был из старых революционеров. Формально Матти Мюйр действительно завербовал Альфонса Ребане. И даже взял с него подписку о сотрудничестве. Мне не удалось ее найти в эстонских архивах. Возможно, она уничтожена. Но не исключено, что хранится в Москве, на Лубянке. Туда мне пробиться не удалось. А было так. У Альфонса Ребане была возлюбленная, еврейка. Когда немцы подходили к Таллину, он понял, что ей грозит физическое уничтожение. И он пришел к Мюйру. Вероятно, из своих источников он знал, что его отец связан с НКВД. Он сказал, что готов сотрудничать с органами, если наши помогут его девушке эвакуироваться в Англию. Туда уехали его родители. Они погибли, но он об этом не знал. Энкавэдэшники согласились. Тот старый чекист рассказывал, что это была очень сложная операция. В Таллин уже вошли немцы. Подпольщики явились в дом родителей девушки под видом немецкой зондеркоманды, увели ее и отправили в Англию в трюме угольщика. Они рассчитывали, что Альфонс Ребане станет их ценным агентом. Но он их переиграл. Через две недели вся подпольная группа была за-хвачена гестапо и расстреляна. Мюйру и этому чекисту только чудом удалось скрыться и перейти через линию фронта. Все остальные погибли. В том числе и отец Мюйра. И знаете, кто привел гестаповцев на явку? Гауптман Альфонс Ребане! Каков мой герой, а? Ребане по-эстонски — «степная лисица». Очень осторожный и хитрый зверь. Альфонс Ребане был настоящим степным лисом.
Рассказ увлек самого Кыпса. Он освежился еще глотком виски и продолжал:
— Я вам больше скажу, господин Пастухов, гораздо больше! Я совершенно уверен, что в Англии мой герой действительно работал на советскую госбезопасность. Он был одним из самых ценных советских агентов. Да, одним из самых ценных! Не менее ценным, чем Ким Филби и знаменитая лондонская пятерка. С его помощью были уничтожены все отряды «лесных братьев» в Эстонии. Гораздо раньше, чем в Латвии и в Литве. Не верите?
— Нет, — твердо сказал я.
— То есть как это нет? — возмущенно спросил Кыпс.
Он был из тех людей, которые любят, чтобы в любом споре последнее слово оставалось за ними. И его режиссерский опыт с умением объяснять, как сказал Артист, «любую херню», позволял ему выходить победителем в спорах. Я был не против того, чтобы признать себя побежденным. Более того, я очень этого хотел. Но мне нужны были факты, а не фантазии, даже самые вдохновенные.
— Выкладывайте контраргументы, господин Пастухов! — потребовал Кыпс. — Я не оставлю от них и следа!
— Первый. Советский агент не мог воевать так, как Альфонс Ребане.
— А как он воевал? — пренебрежительно отмахнулся Кыпс. — Он был очень организованным, очень исполнительным, очень дисциплинированным офицером. В роли командира «восточного» батальона добросовестно чистил Эстонию от евреев и коммунистов. А на фронте добросовестно воевал. И только.
— Позвольте, Март. А битва на Векше, за которую Альфонса Ребане представили к высшей награде Третьего рейха?
— Да не было никакой битвы!
— Как это не было? — удивился я.
— А вот так. Да, наступление русских на рубеже Векши было приостановлено, но Альфонс Ребане тут ни при чем! Я расскажу, что там произошло. Было так. Парашютно-десантную дивизию генерала Волкова выбросили в тыл Эстонской дивизии СС. Имелось в виду, что ее зажмут в тиски с двух сторон и уничтожат. Но Ребане успел отступить. Он, как говорили тогда, драпанул. Гораздо быстрей и дальше, чем этого ждали. Дивизия генерала Волкова заняла позиции на Векше и целые сутки сдерживала натиск Красной Армии. Да, господин Пастухов, так и было. И это был не единственный случай в ходе войны. Чаще совет-ская артиллерия била по своим. Но бывали и столкновения между своими. Особенно на флангах. Так получилось и здесь. Непогода, плохая связь, режим радиомолчания. Все сошлось. Бой был очень жестокий и кровопролитный. Только через сутки выяснилось, что десантники сдерживали натиск своих. Поэтому и застрелился генерал Волков. И поэтому Альфонс Ребане отказался принять Рыцарский крест с дубовыми листьями. Он не считал возможным получать незаслуженную награду. В сущности, проявил порядочность. Мы привыкли считать порядочность частью морали. Как видите, это не так. Есть еще аргументы?
— Есть. Чтобы штандартенфюрер СС согласился работать на советскую разведку, наши должны были на чем-то очень сильно его зацепить. Его подписка о сотрудничестве, даже если она сохранилась, такой зацепкой быть не могла. О ней он наверняка сообщил немцам. Да и английской контрразведке тоже, когда давал согласие возглавить разведшколу.
— Это хороший вопрос, — кивнул Кыпс. — Да, советской госбезопасности нужен был очень сильный рычаг давления. И он был. Я думаю, что это была его дочь. Да, господин Пастухов, дочь Альфонса Ребане и его возлюбленной Агнии. Ей было месяца три, когда Агнию увезли. Мой чекист рассказывал, что у них был приказ увезти только Агнию. О дочери речи не было. То ли не знали о ней, то ли забыли сказать. Вероятно, Агния успела сунуть дочь родным. Это естественно, потому что агенты НКВД явились в дом под видом немецкой зондеркоманды. Я пытался ее найти, но мне это не удалось. Я решил, что она погибла, потому что всю семью Агнии немцы истребили в концлагерях вместе с остальными таллинскими евреями. Парадокс, что занимался этим Альфонс Ребане. По долгу службы. Получается, что и понятие «долг» никак не связано с понятием «мораль». А тогда что же такое мораль?
— Вы решили, что дочь Агнии и Альфонса Ребане погибла, — мягко вернул я Кыпса в русло нашего разговора.
— Да, — подтвердил он. — Но после войны советская госбезопасность, вероятно, ее нашла. Я не на сто процентов в этом уверен, но это единственное объяснение. Дочь Альфонса Ребане — это и был тот аргумент, с помощью которого энкавэдэшники заставили Ребане работать на советскую разведку.
— Есть еще два аргумента в пользу моей версии, — отвлекшись на глоток виски, продолжал Кыпс. — Они косвенные, но я не стал бы ими пренебрегать. По степени секретности документы разделяются на три вида: «Секретно», «Совершенно секретно» и «Особая папка». Так вот, дело Альфонса Ребане было в «Особой папке». Поэтому я и не смог до него добраться, хотя в Москве мне помогали мои друзья, известные кинематографисты. Но главный мой аргумент — смерть Альфонса Ребане.
— В сценарии вы написали, что он погиб от пули убийцы на могиле жены, — подсказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Но сейчас работа над фильмом, скажем так, завершена. У вас не появилось желания разобраться во всем до конца?
— Почему вы этим интересуетесь? — спросил Кыпс.
— Я с детства увлекался историей, — бодро соврал я. — Ученые говорят, что прошлое содержит в себе ответы на самые жгучие вопросы настоящего. Ваша оценка Альфонса Ребане как знаковой фигуры века заставила меня задуматься, — добавил я, и это было, пожалуй, правдой.
— Что вы о нем знаете?
— Только то, что было в вашем сценарии и в информационной записке. И кое-что рассказал господин Мюйр. Он рассказал мне, что Альфонс Ребане был агентом НКВД. И что завербовал его он.
— Рассказал вам? — удивился Кыпс. — А мне он этого не рассказывал. Но я знаю об этом из другого источника. Мне удалось найти чекиста, который работал в Эстонии перед войной. Их группой руководил отец Мюйра, он был из старых революционеров. Формально Матти Мюйр действительно завербовал Альфонса Ребане. И даже взял с него подписку о сотрудничестве. Мне не удалось ее найти в эстонских архивах. Возможно, она уничтожена. Но не исключено, что хранится в Москве, на Лубянке. Туда мне пробиться не удалось. А было так. У Альфонса Ребане была возлюбленная, еврейка. Когда немцы подходили к Таллину, он понял, что ей грозит физическое уничтожение. И он пришел к Мюйру. Вероятно, из своих источников он знал, что его отец связан с НКВД. Он сказал, что готов сотрудничать с органами, если наши помогут его девушке эвакуироваться в Англию. Туда уехали его родители. Они погибли, но он об этом не знал. Энкавэдэшники согласились. Тот старый чекист рассказывал, что это была очень сложная операция. В Таллин уже вошли немцы. Подпольщики явились в дом родителей девушки под видом немецкой зондеркоманды, увели ее и отправили в Англию в трюме угольщика. Они рассчитывали, что Альфонс Ребане станет их ценным агентом. Но он их переиграл. Через две недели вся подпольная группа была за-хвачена гестапо и расстреляна. Мюйру и этому чекисту только чудом удалось скрыться и перейти через линию фронта. Все остальные погибли. В том числе и отец Мюйра. И знаете, кто привел гестаповцев на явку? Гауптман Альфонс Ребане! Каков мой герой, а? Ребане по-эстонски — «степная лисица». Очень осторожный и хитрый зверь. Альфонс Ребане был настоящим степным лисом.
Рассказ увлек самого Кыпса. Он освежился еще глотком виски и продолжал:
— Я вам больше скажу, господин Пастухов, гораздо больше! Я совершенно уверен, что в Англии мой герой действительно работал на советскую госбезопасность. Он был одним из самых ценных советских агентов. Да, одним из самых ценных! Не менее ценным, чем Ким Филби и знаменитая лондонская пятерка. С его помощью были уничтожены все отряды «лесных братьев» в Эстонии. Гораздо раньше, чем в Латвии и в Литве. Не верите?
— Нет, — твердо сказал я.
— То есть как это нет? — возмущенно спросил Кыпс.
Он был из тех людей, которые любят, чтобы в любом споре последнее слово оставалось за ними. И его режиссерский опыт с умением объяснять, как сказал Артист, «любую херню», позволял ему выходить победителем в спорах. Я был не против того, чтобы признать себя побежденным. Более того, я очень этого хотел. Но мне нужны были факты, а не фантазии, даже самые вдохновенные.
— Выкладывайте контраргументы, господин Пастухов! — потребовал Кыпс. — Я не оставлю от них и следа!
— Первый. Советский агент не мог воевать так, как Альфонс Ребане.
— А как он воевал? — пренебрежительно отмахнулся Кыпс. — Он был очень организованным, очень исполнительным, очень дисциплинированным офицером. В роли командира «восточного» батальона добросовестно чистил Эстонию от евреев и коммунистов. А на фронте добросовестно воевал. И только.
— Позвольте, Март. А битва на Векше, за которую Альфонса Ребане представили к высшей награде Третьего рейха?
— Да не было никакой битвы!
— Как это не было? — удивился я.
— А вот так. Да, наступление русских на рубеже Векши было приостановлено, но Альфонс Ребане тут ни при чем! Я расскажу, что там произошло. Было так. Парашютно-десантную дивизию генерала Волкова выбросили в тыл Эстонской дивизии СС. Имелось в виду, что ее зажмут в тиски с двух сторон и уничтожат. Но Ребане успел отступить. Он, как говорили тогда, драпанул. Гораздо быстрей и дальше, чем этого ждали. Дивизия генерала Волкова заняла позиции на Векше и целые сутки сдерживала натиск Красной Армии. Да, господин Пастухов, так и было. И это был не единственный случай в ходе войны. Чаще совет-ская артиллерия била по своим. Но бывали и столкновения между своими. Особенно на флангах. Так получилось и здесь. Непогода, плохая связь, режим радиомолчания. Все сошлось. Бой был очень жестокий и кровопролитный. Только через сутки выяснилось, что десантники сдерживали натиск своих. Поэтому и застрелился генерал Волков. И поэтому Альфонс Ребане отказался принять Рыцарский крест с дубовыми листьями. Он не считал возможным получать незаслуженную награду. В сущности, проявил порядочность. Мы привыкли считать порядочность частью морали. Как видите, это не так. Есть еще аргументы?
— Есть. Чтобы штандартенфюрер СС согласился работать на советскую разведку, наши должны были на чем-то очень сильно его зацепить. Его подписка о сотрудничестве, даже если она сохранилась, такой зацепкой быть не могла. О ней он наверняка сообщил немцам. Да и английской контрразведке тоже, когда давал согласие возглавить разведшколу.
— Это хороший вопрос, — кивнул Кыпс. — Да, советской госбезопасности нужен был очень сильный рычаг давления. И он был. Я думаю, что это была его дочь. Да, господин Пастухов, дочь Альфонса Ребане и его возлюбленной Агнии. Ей было месяца три, когда Агнию увезли. Мой чекист рассказывал, что у них был приказ увезти только Агнию. О дочери речи не было. То ли не знали о ней, то ли забыли сказать. Вероятно, Агния успела сунуть дочь родным. Это естественно, потому что агенты НКВД явились в дом под видом немецкой зондеркоманды. Я пытался ее найти, но мне это не удалось. Я решил, что она погибла, потому что всю семью Агнии немцы истребили в концлагерях вместе с остальными таллинскими евреями. Парадокс, что занимался этим Альфонс Ребане. По долгу службы. Получается, что и понятие «долг» никак не связано с понятием «мораль». А тогда что же такое мораль?
— Вы решили, что дочь Агнии и Альфонса Ребане погибла, — мягко вернул я Кыпса в русло нашего разговора.
— Да, — подтвердил он. — Но после войны советская госбезопасность, вероятно, ее нашла. Я не на сто процентов в этом уверен, но это единственное объяснение. Дочь Альфонса Ребане — это и был тот аргумент, с помощью которого энкавэдэшники заставили Ребане работать на советскую разведку.
— Есть еще два аргумента в пользу моей версии, — отвлекшись на глоток виски, продолжал Кыпс. — Они косвенные, но я не стал бы ими пренебрегать. По степени секретности документы разделяются на три вида: «Секретно», «Совершенно секретно» и «Особая папка». Так вот, дело Альфонса Ребане было в «Особой папке». Поэтому я и не смог до него добраться, хотя в Москве мне помогали мои друзья, известные кинематографисты. Но главный мой аргумент — смерть Альфонса Ребане.
— В сценарии вы написали, что он погиб от пули убийцы на могиле жены, — подсказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93