быстро их нашел 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Кто мог приказать Крабу? — спросил Томас.
— Точно не знаю. Могу только догадываться. Но своими догадками с вами не поделюсь. Чем меньше вы знаете о них, тем лучше для вас.
— Но зачем? Зачем?! — завопил Томас. — Кому я нужен?! Кому я помешал?!
— А вот об этом у меня нет ни малейшего представления, — ответила Роза Марковна. — Помешать вы вроде бы никому не могли. А кому вы нужны? И зачем? Нет, не знаю. Вы хотите, чтобы я замолвила за вас перед Крабом словечко? Я могу это сделать. Но ничего из этого не выйдет. Можете мне поверить, я знаю, что говорю. Это не его дела.
— Не надо за меня просить, — устало отмахнулся Томас. — Я и сам понимаю, что дело не в Крабе. Я хотел спросить вас совсем о другом. Кто такой полковник Альфонс Ребане? В первую нашу встречу вы спрашивали, не родственник ли он мне.
— Вы ответили: нет, — напомнила Роза Марковна.
— Так оно и есть, — подтвердил Томас.
— Почему же спрашиваете об этом снова?
— Мне сказали, что он мой дед.
Роза Марковна насторожилась:
— Вот как — дед? Кто сказал?
— Какой-то валуй в штатском. Юрген Янсен. Разрешил называть себя Юрием Яновичем. По всему — «контора». И квартира была — в обычном доме, но такая, казенная. Явочная. Или как там у них — конспиративная.
— Юрген Янсен? — переспросила Роза Марковна. — Не хотела бы я иметь с ним никаких общих дел. И он встречался с вами на конспиративной квартире?
— Ну да.
— Это заставляет задуматься. Вы — не его уровень. Если он снизошел до встречи с вами, это означает только одно: важность дела. Даже, пожалуй, чрезвычайную важность.
— Да кто он такой?
— Вы правильно сказали: «контора». В советские времена был полковником КГБ, курировал эстонскую госбезопасность по линии ЦК. Сейчас — член политсовета и оргсекретарь Национально-патриотического союза. Финансы, служба безопасности, стратегическое планирование. Де-юре второй человек в союзе. А по влиянию первый.
— Кагэбэшник у национал-патриотов? — удивился Томас. — Как он у них оказался? Их же отовсюду мели.
— Как видите, оказался. Помните большой процесс над молодыми эстонскими националистами? Впрочем, вряд ли вы о нем знаете, у вас был другой круг общения.
— Почему, знаю, — возразил Томас, задетый такой пренебрежительной оценкой его вовлеченности в общественно-политическую жизнь республики. — Тогда многих наших ребят посадили. Из университета, и вообще. Меня тоже вполне могли посадить. Но я в то время уже сидел.
— После этого процесса Янсен дал интервью радиостанции «Свободная Европа». Заявил, что это было позорное судилище в духе Ежова и Берии.
— Да ну?! — поразился Томас.
— Представьте себе. Его, конечно, сразу отовсюду погнали, но это открыло ему путь в Национально-патриотический союз. Он успел соскочить с тонущего корабля. Тогда многие уже понимали, что корабль тонет, но мало кто сделал практические выводы. Юрген Янсен сделал.
— Не дурак, — оценил Томас.
— Да, этого у него не отнять. И он сказал, что Альфонс Ребане — ваш дед? — повторила свой вопрос Роза Марковна.
— Даже доказывал. И пер, как бульдозер.
— А он не ваш дед?
— Сто процентов. Он просто однофамилец.
— Вы это знаете наверняка? Или только предполагаете? Я хотела бы, Томас, получить на этот вопрос точный ответ. Он гораздо важней, чем может вам показаться.
— Да как он может быть моим дедом? Как? — загорячился Томас. — Они, конечно, хорошо покопались в моем досье. Но главного не раскопали. А в чем главное, я вам скажу. Ребане — это фамилия моей матери, с отцом они так и не расписались. Фамилия у моего отца была Кюннапуу, а не Ребане. И внуком этого Альфонса Ребане, кем бы он ни был, я не мог оказаться ни при каких раскладах. Теперь верите?
— Теперь верю. Но вы ошибаетесь, если думаете, что они не докопались до вашего отца и не знают, что вам дали фамилию матери. Не та фирма, дорогой Томас. Юрген Янсен — профессионал, в этом нужно отдать ему должное.
— А тогда какого же...
— Такого, — прервала Роза Марковна. — Им нужен внук Альфонса Ребане. И они почему-то решили, что на эту роль лучше всего подходите вы. И они заставят вас согласиться на эту роль. В сущности, уже заставили. Вот вам и объяснение всех ваших хорошо организованных бед. Цель? Об этом я только сейчас начинаю смутно догадываться. Очень смутно. И эти догадки не из веселых. У вас есть родственники, о которых никто не знает и у кого вы могли бы надежно спрятаться? Абсолютно надежно. Потому что искать вас будут люди очень серьезные.
— Ну, на Сааремаа, — не очень уверенно предположил Томас.
— Не годится. А где-нибудь в России?
— Нет.
— Плохо дело. Тогда у вас есть только один вариант. Я видела ваше досье. Ваше уголовное дело в Ленинграде не закрыто, а приостановлено. Мой совет покажется вам, возможно, диким, но я его дам. Поезжайте в Питер, отыщите следователя, который вел ваше дело, и потребуйте, чтобы вас отдали под суд.
— Я? Сам? — ошеломленно переспросил Томас. — Потребовать? Да мне же впаяют года три или все четыре!
— Думаю, меньше. Но даже если и три года, это будет для вас не худшим вариантом. Хуже другое: если они не захотят с вами связываться. Но тут вам придется проявить настойчивость.
— Вы не шутите? — с робкой надеждой спросил Томас.
— Нет.
— Но почему, почему?!
— Друг мой, вы влипли в очень плохую историю. В историю, от которой тянет смрадом могильного склепа. Впрочем, нет. Это слишком слабое определение. Вы сами поймете, чем от нее тянет, когда узнаете, кем был ваш однофамилец Альфонс Ребане.
— Кем? — спросил Томас.
Роза Марковна довольно долго молчала. Потом ответила:
— Ваш однофамилец не просто полковник. Строго говоря, он вообще не полковник. Альфонс Ребане — штандартенфюрер СС, командир 20-й Эстонской дивизии СС. Он был единственным эстонцем, награжденным высшим орденом Третьего рейха — Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Такие награждения подписывал лично Гитлер.
Господи милосердный! Пресвятая Дева Мария! Святая Бригитта, покровительница влюбленных!
Штандартенфюрер СС!
Командир 20-й Эстонской дивизии СС!
В критических ситуациях Томас всегда полагался на интуицию. А сейчас интуиция подсказывала ему, что Роза Марковна совершенно права: нужно немедленно делать ноги. Рвать когти. Смыливать. Сваливать. Отрываться. Сматываться. Убегать.
До чего же разнообразен и выразителен русский язык. Как жалко, что будущие поколения юных эстонцев не смогут этого оценить. А они не смогут, потому что для них он будет уже языком иностранным.
Да, делать ноги. И немедленно. Он влип в очень плохую историю? Как бы не так! Он влип в историю, от которой тянуло не смрадом могильного склепа. От нее тянуло какой-то доисторической жутью, рвами с тысячами расстрелянных, терриконами детских туфелек — всей этой дьявольщиной, сидящей в темных глубинах памяти даже тех, кто об этом только слышал или читал, кто об этом никогда не думал и не хотел думать.
Роза Марковна молча курила. Лицо у нее было тяжелое, темное, следы былой красоты проступали на нем, как чеканка проступает сквозь патину старинной бронзы.
— Чего вы ждете? — наконец спросила она.
— Нет, ничего. Я еще не очухался. Извините. Почему это вас так взволновало?
Томас не ожидал, что она ответит. Но она ответила:
— В этом человеке все зло мира. На его совести тысячи загубленных жизней. Вся моя семья, моя мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
 Сантехника удобный интернет-магазин 

 мозаика прямоугольная