В меня будут тыкать пальцами. А здесь ко мне не пристает никто. Мне иногда кажется, что голубые — это светлое будущее всего человечества.
Я прошел сквозь строй раздевающих меня взглядов и только на улице вновь почувствовал себя одетым.
Трудно, однако, быть девушкой в нашем мужском мире!
— Где вы пропадали? — сердито встретил нас Муха. — Эти, в «монтеро», забеспокоились. И знаешь, сколько их там? Шестеро! И все с пушками!
— Как ты об этом узнал? — удивился Томас.
Муха с подозрением посмотрел на него, принюхался и ответил:
— Обыкновенная телепатия.
Матти Мюйр жил в Старом городе в доме постройки начала века с кариатидами и лепниной по фасаду, с круглыми сквозными арками. Дверь его квартиры выходила в одну из арок. К ней вели три каменные ступеньки. Сама дверь была обита обычным коричневым дерматином, но, когда Томас назвал себя в микрофон и предъявил свою физиономию глазку миниатюрной телекамеры, раздалось гудение и тугое клацанье, из чего явствовало, что дверь не только металлическая, но и снабжена электроприводом, как в банковских сейфах.
Отставной кагэбэшник заботился о своей безопасности.
Еще подъезжая к дому, мы по мобильнику получили сообщение от Артиста, что Юрген Янсен покинул дом Мюйра минут сорок назад и обстановка вокруг дома нормальная. Его тачку мы не заметили, хотя она должны была находиться где-то поблизости, потому что уверенный съем информации с чипа, который я переправил в жилище Мюйра с помощью розы, мог осуществляться с расстояния не больше трехсот метров.
«Двушку» Томаса мы оставили в соседнем переулке, Мухе я приказал контролировать ситуацию снаружи, а сам вошел вслед за Томасом в обиталище старого паука.
Мюйр встретил нас на пороге прихожей. Он был в белой крахмальной рубашке и в свободном джемпере. Чувствовалось, что день у него был не из легких и возраст все-таки давал о себе знать. Небольшим пультом вроде телевизионного он заблокировал дверь, сухо предложил:
— Раздевайтесь, молодые люди.
Томас решительно отказался:
— Не стоит, господин Мюйр, мы спешим.
Я не понял, куда мы спешим, Мюйр этого тоже не понял, но не стал настаивать. Он провел нас в просторную комнату, которая казалась небольшой из-за пятиметрового потолка. Довольно крутая деревянная лестница с перилами вела вверх, в другую комнату, низкую, под одним потолком с первой. Я сообразил, что эта вторая комната располагалась над аркой дома, из которой был вход в квартиру.
Когда я вез Мюйра домой, он рассказал, что уже лет двадцать живет один, а его хозяйство ведет русская молодая пара, дворники. Поэтому в квартире было чисто, все на своих местах. Но все это я отметил мимолетно, потому что основное мое внимание привлекла высокая хрустальная ваза на круглом столе. В вазе красовалась роза. Лучшее место для нее трудно было придумать.
Мюйр принес из кухни поднос с графином и тремя крошечными лафитничками.
— "Мартелем" я вас угостить не могу, но у меня есть кое-что не хуже, — проговорил он, разливая по лафитничкам чайного цвета жидкость. — Это моя фирменная настойка.
Но Томас проявил твердость.
— Господин Мюйр, сначала дело. — Он выложил на стол пакет с долларами и развернул оберточную бумагу: — Ваши бабки. Ровно пятьдесят штук.
— Что ж, дело так дело.
Мюйр извлек из книжного шкафа серый кейс и раскрыл перед Томасом:
— Ваши купчие.
В кейсе действительно лежали три пачки гербовых бумаг, перевязанных шпагатом.
Что-то не сходилось. Я был уверен, что Мюйр оставил купчие в банке. А снова съездить за ними он не мог, потому что к тому времени, когда он вернулся домой после прогулки по Тоомпарку, банк уже был закрыт.
— Вы спрашиваете себя, юноша, что я оставил в банке? — с суховатой усмешкой поинтересовался Мюйр. — Нечто гораздо более ценное, чем эти бумаги. Догадались?
— Подлинник завещания, — сказал я.
— Совершенно верно. Мы присутствуем при событии в некотором роде историческом. Прошлое соединяется с настоящим. Наследство Альфонса Ребане соединяется с его наследником. Но ключик от будущего держу в своих руках я. Проверили, друг мой?
— Да, — кивнул Томас. — Все в порядке.
— Тогда давайте посмотрим на ваши деньги.
Мюйр не ограничился, как Томас, проверкой купюр только из одной пачки. Он вскрыл банковскую бандероль на всех, из каждой выбрал по несколько банкнот и внимательно их изучил.
— Я вам расскажу, как определить подлинность баксов, — предложил свои услуги Томас. — Есть двенадцать признаков...
— Не трудитесь, — прервал его Мюйр.
Закончив проверку, он внимательно взглянул на Томаса.
— Вы уверены, что здесь пятьдесят тысяч?
Томас смутился.
— Извините, господин Мюйр. Я не хочу вас обманывать. Да, здесь только сорок девять. Понимаете, у меня был долг. Важный. Человеку, который... Страшный человек, господин Мюйр. Просто страшный. Да вот Сергей видел его. Скажи, Серж! — обратился он ко мне. — Ты же его видел! Такой толстый!
— Видел, — подтвердил я, хотя толстый администратор из гей-клуба не показался мне страшным. И что-то я не заметил, чтобы Томас его боялся. Но я решил обойтись без этого уточнения, чтобы не портить Томасу игру, которую он вел в каких-то своих, не понятных мне целях.
— И я... в общем, я заехал и отдал ему штуку из ваших денег. Господин Мюйр, это всего два процента! Неужели не прогнетесь на такой мизер?
— Ладно, уговорили, — кивнул Мюйр. — Прогнусь.
— Спасибо, господин Мюйр, большое спасибо, — горячо поблагодарил Томас. — А все остальные — вот. Проверяйте, господин Мюйр.
— Поверю.
— Нет-нет, считайте! — настаивал Томас. — Давайте вместе считать!
— Я же сказал, что верю, — повторил Мюйр.
— Как хотите, — согласился Томас. Он аккуратно завернул деньги и посоветовал: — Спрячьте их подальше. Это большие бабки, господин Мюйр. Они требуют уважения.
— Я потом уберу.
— Лучше сразу. Я положу их вот сюда, на книги.
Томас встал, чтобы подойти к книжному шкафу, но Мюйр не без раздражения проговорил:
— Оставьте! Положите на стол и пусть лежат.
— Как скажете.
Томас вернул сверток на стол и начал перекладывать купчие в черный полиэтиленовый пакет.
— Можете взять вместе с кейсом, — разрешил Мюйр.
— Мне неудобно, — засмущался Томас. — Это дорогой кейс.
— По сравнению с купчими он не дороже вашей оберточной бумаги.
— Вы очень добры, господин Мюйр. — Томас вернул купчие в кейс. — И что мне теперь делать с этими бумагами?
— Вам скажут. Вам все объяснит господин Юрген Янсен. Дам только один совет. Эти бумаги не имеют никакой ценности без вас. А вы — без них.
— Что вы этим хотите сказать? — встревожился Томас.
— Не отдавайте их никому. Эти документы уникальны. Они существуют в единственном экземпляре. В гостинице есть сейф. Держите их там. А еще лучше — абонируйте ячейку в банке. И главное — не давайте никому доверенности на них. Ваша подпись на этой доверенности будет означать для вас смертный приговор.
— Вы меня пугаете, господин Мюйр.
— Нет. Предупреждаю.
— Спасибо за предупреждение. Я запомню ваши слова. И все-таки вы меня напугали. Да, напугали, — повторил Томас. — Мне, наверное, не нужно связываться с этим делом. Как ты считаешь? — обратился он ко мне.
— Это решать тебе.
Томас глубоко задумался и заключил:
— Да, не нужно. Господин Мюйр, я погорячился. Вот ваши бумаги. Я забираю бабки, и ну их в баню, все эти дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Я прошел сквозь строй раздевающих меня взглядов и только на улице вновь почувствовал себя одетым.
Трудно, однако, быть девушкой в нашем мужском мире!
— Где вы пропадали? — сердито встретил нас Муха. — Эти, в «монтеро», забеспокоились. И знаешь, сколько их там? Шестеро! И все с пушками!
— Как ты об этом узнал? — удивился Томас.
Муха с подозрением посмотрел на него, принюхался и ответил:
— Обыкновенная телепатия.
Матти Мюйр жил в Старом городе в доме постройки начала века с кариатидами и лепниной по фасаду, с круглыми сквозными арками. Дверь его квартиры выходила в одну из арок. К ней вели три каменные ступеньки. Сама дверь была обита обычным коричневым дерматином, но, когда Томас назвал себя в микрофон и предъявил свою физиономию глазку миниатюрной телекамеры, раздалось гудение и тугое клацанье, из чего явствовало, что дверь не только металлическая, но и снабжена электроприводом, как в банковских сейфах.
Отставной кагэбэшник заботился о своей безопасности.
Еще подъезжая к дому, мы по мобильнику получили сообщение от Артиста, что Юрген Янсен покинул дом Мюйра минут сорок назад и обстановка вокруг дома нормальная. Его тачку мы не заметили, хотя она должны была находиться где-то поблизости, потому что уверенный съем информации с чипа, который я переправил в жилище Мюйра с помощью розы, мог осуществляться с расстояния не больше трехсот метров.
«Двушку» Томаса мы оставили в соседнем переулке, Мухе я приказал контролировать ситуацию снаружи, а сам вошел вслед за Томасом в обиталище старого паука.
Мюйр встретил нас на пороге прихожей. Он был в белой крахмальной рубашке и в свободном джемпере. Чувствовалось, что день у него был не из легких и возраст все-таки давал о себе знать. Небольшим пультом вроде телевизионного он заблокировал дверь, сухо предложил:
— Раздевайтесь, молодые люди.
Томас решительно отказался:
— Не стоит, господин Мюйр, мы спешим.
Я не понял, куда мы спешим, Мюйр этого тоже не понял, но не стал настаивать. Он провел нас в просторную комнату, которая казалась небольшой из-за пятиметрового потолка. Довольно крутая деревянная лестница с перилами вела вверх, в другую комнату, низкую, под одним потолком с первой. Я сообразил, что эта вторая комната располагалась над аркой дома, из которой был вход в квартиру.
Когда я вез Мюйра домой, он рассказал, что уже лет двадцать живет один, а его хозяйство ведет русская молодая пара, дворники. Поэтому в квартире было чисто, все на своих местах. Но все это я отметил мимолетно, потому что основное мое внимание привлекла высокая хрустальная ваза на круглом столе. В вазе красовалась роза. Лучшее место для нее трудно было придумать.
Мюйр принес из кухни поднос с графином и тремя крошечными лафитничками.
— "Мартелем" я вас угостить не могу, но у меня есть кое-что не хуже, — проговорил он, разливая по лафитничкам чайного цвета жидкость. — Это моя фирменная настойка.
Но Томас проявил твердость.
— Господин Мюйр, сначала дело. — Он выложил на стол пакет с долларами и развернул оберточную бумагу: — Ваши бабки. Ровно пятьдесят штук.
— Что ж, дело так дело.
Мюйр извлек из книжного шкафа серый кейс и раскрыл перед Томасом:
— Ваши купчие.
В кейсе действительно лежали три пачки гербовых бумаг, перевязанных шпагатом.
Что-то не сходилось. Я был уверен, что Мюйр оставил купчие в банке. А снова съездить за ними он не мог, потому что к тому времени, когда он вернулся домой после прогулки по Тоомпарку, банк уже был закрыт.
— Вы спрашиваете себя, юноша, что я оставил в банке? — с суховатой усмешкой поинтересовался Мюйр. — Нечто гораздо более ценное, чем эти бумаги. Догадались?
— Подлинник завещания, — сказал я.
— Совершенно верно. Мы присутствуем при событии в некотором роде историческом. Прошлое соединяется с настоящим. Наследство Альфонса Ребане соединяется с его наследником. Но ключик от будущего держу в своих руках я. Проверили, друг мой?
— Да, — кивнул Томас. — Все в порядке.
— Тогда давайте посмотрим на ваши деньги.
Мюйр не ограничился, как Томас, проверкой купюр только из одной пачки. Он вскрыл банковскую бандероль на всех, из каждой выбрал по несколько банкнот и внимательно их изучил.
— Я вам расскажу, как определить подлинность баксов, — предложил свои услуги Томас. — Есть двенадцать признаков...
— Не трудитесь, — прервал его Мюйр.
Закончив проверку, он внимательно взглянул на Томаса.
— Вы уверены, что здесь пятьдесят тысяч?
Томас смутился.
— Извините, господин Мюйр. Я не хочу вас обманывать. Да, здесь только сорок девять. Понимаете, у меня был долг. Важный. Человеку, который... Страшный человек, господин Мюйр. Просто страшный. Да вот Сергей видел его. Скажи, Серж! — обратился он ко мне. — Ты же его видел! Такой толстый!
— Видел, — подтвердил я, хотя толстый администратор из гей-клуба не показался мне страшным. И что-то я не заметил, чтобы Томас его боялся. Но я решил обойтись без этого уточнения, чтобы не портить Томасу игру, которую он вел в каких-то своих, не понятных мне целях.
— И я... в общем, я заехал и отдал ему штуку из ваших денег. Господин Мюйр, это всего два процента! Неужели не прогнетесь на такой мизер?
— Ладно, уговорили, — кивнул Мюйр. — Прогнусь.
— Спасибо, господин Мюйр, большое спасибо, — горячо поблагодарил Томас. — А все остальные — вот. Проверяйте, господин Мюйр.
— Поверю.
— Нет-нет, считайте! — настаивал Томас. — Давайте вместе считать!
— Я же сказал, что верю, — повторил Мюйр.
— Как хотите, — согласился Томас. Он аккуратно завернул деньги и посоветовал: — Спрячьте их подальше. Это большие бабки, господин Мюйр. Они требуют уважения.
— Я потом уберу.
— Лучше сразу. Я положу их вот сюда, на книги.
Томас встал, чтобы подойти к книжному шкафу, но Мюйр не без раздражения проговорил:
— Оставьте! Положите на стол и пусть лежат.
— Как скажете.
Томас вернул сверток на стол и начал перекладывать купчие в черный полиэтиленовый пакет.
— Можете взять вместе с кейсом, — разрешил Мюйр.
— Мне неудобно, — засмущался Томас. — Это дорогой кейс.
— По сравнению с купчими он не дороже вашей оберточной бумаги.
— Вы очень добры, господин Мюйр. — Томас вернул купчие в кейс. — И что мне теперь делать с этими бумагами?
— Вам скажут. Вам все объяснит господин Юрген Янсен. Дам только один совет. Эти бумаги не имеют никакой ценности без вас. А вы — без них.
— Что вы этим хотите сказать? — встревожился Томас.
— Не отдавайте их никому. Эти документы уникальны. Они существуют в единственном экземпляре. В гостинице есть сейф. Держите их там. А еще лучше — абонируйте ячейку в банке. И главное — не давайте никому доверенности на них. Ваша подпись на этой доверенности будет означать для вас смертный приговор.
— Вы меня пугаете, господин Мюйр.
— Нет. Предупреждаю.
— Спасибо за предупреждение. Я запомню ваши слова. И все-таки вы меня напугали. Да, напугали, — повторил Томас. — Мне, наверное, не нужно связываться с этим делом. Как ты считаешь? — обратился он ко мне.
— Это решать тебе.
Томас глубоко задумался и заключил:
— Да, не нужно. Господин Мюйр, я погорячился. Вот ваши бумаги. Я забираю бабки, и ну их в баню, все эти дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93