И близкая. И
недосягаемая. И привычно серая. И сказочно красивая. Мелькнет и исчезнет
навсегда... И хочется тогда прижимать машину к земле еще ниже... Ниже...
Ниже... Учитель даже не заметил, как шедший за ним Сопляк зацепился за
какой-то бугорок или столбик...
Когда сели на аэродроме запасного полка, в группе недоставало еще
одного экипажа. А в радиаторе машины Теленка механики обнаружили кусок
человеческой руки и черепа. Доигрались, сказал Мерин. Лидера теперь
разжалуют. Теленку дадут вышку. Заменят на штрафной. И амба. А мы -- мы ни
при чем. У нас еще все впереди.
Судьба слепа. Не можешь знать,
Когда ты...
ОЧЕРЕДЬ
По поводу предстоящего юбилея Очереди состоялось чрезвычайное заседание
НВПВГБЦСВКБИ. Решили создать юбилейную комиссию во главе с 3 авторангом.
Комиссия должна разработать план мероприятий и представить на утверждение. В
мероприятия следует включить торжественные заседания, народные гуляния,
концерты самодеятельности, награждения. Ход подготовки к юбилею широко
освещать в печати. По вопросу о том, кто будет зачитывать речь, возникла
дискуссия. Дело в том, что по ибанским законам тот, кто зачитывает речь,
становится ее автором, хотя речь и не пишет. И получает гонорар за
выступление телевидению с этой речью, за публикацию ее во всех газетах, за
публикацию ее отдельными брошюрами и за собрание сочинений, в которые,
естественно, включается речь. Ну и слава, разумеется. Так что вопрос о том,
кто должен читать речь, есть самый главный вопрос ибанского руководства.
Ибанцы научились по числу зачитываемых речей, по темам речей и месту и
времени их зачитывания безошибочно угадывать фактический социальный статус
своих руководителей и их перспективы. На сей раз Заибан решил предоставить
возможность прочитать речь своим Заместителям. Началась дикая склока. В
конце концов победу одержали два претендента -- Заперанг-17 и Заперанг-39.
Моя очередь, вопил Заперанг-17. А где равенство, скулил Заперанг-39. У тебя
уже пятнадцать томов собрания сочинений, а у меня всего семь! А я ведь
постарше! Пришлось вызвать сотрудников ООН. Те решили, что читать будет
Завторанг-7. Надо порадовать трудящихся, сказал Заибан. И предложил включить
в речь сообщение о том, что в этом году ожидается неслыханный урожай
ширли-мырли.
БИОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ
Сразу же обнаружились непредвиденные биологические барьеры. Поскольку
ибанцы по интенсивности издаваемой вони несколько уступали подибанцам,
последние решили, что ибанцы уступают им по уровню интеллекта, а ибанцы
решили, что подибанцы уступают им. И каждая из делегаций поэтому захотела
взять верх. Подибанцы развонялись по сему поводу до такой степени, что главу
ибанской делегации Заперанга-17 хватил инсульт, и его спешно пришлось
заменить Заперангом-39, а всем членам ибанской делегации надеть противогазы.
Благодаря этому ибанская делегация даже выиграла, так как ибанцев
иностранные журналисты перестали путать с подибанцами. Возникла проблема,
как быть дальше. Поручили ЖОПу выработать конструктивные предложения. Крыс
вызвал Балду. Пустяки, сказал Балда. Пусть наши делают вид, будто мы чуточку
глупее их. В Под-Ибанске, в свою очередь, собрался Верховный Дурал и дал
указание своей делегации делать вид, что подибанцы чуточку глупее ибанцев. И
дело пошло на лад. Но обнаружилось новое препятствие: языковый барьер.
ЛЕГЕНДА
Учитель застелил койку и, естественно, завалился на нее в сапогах. И на
стене землянки прочитал следующее:
Если триппер не ловил,
Почитай, что и не жил.
Что такое триппер? Смелость.
Аттестат мужской на зрелость.
Этикетка светская.
Сила молодецкая.
Не замечен он пока
У юнца и старика.
Я за это не боролся.
Я случайно напоролся.
Как и ты. Как он. И он.
Как и прочих легион.
Срок пришел. Иду мочиться.
Вот так раз! Извольте бриться!
Я от боли завопил.
Братцы, триппер подцепил!
Выручайте, говорю.
А иначе погорю.
Ах, напасть! Беда какая!
Эта штучка дорогая.
Коль по-тихому лечить,
Надо уйму заплатить.
Две шинельки. Плюс портянки.
Плюс черняшки две буханки.
В общем, хочешь сделать чисто,
Становись рецидивистом.
Воровать я не хочу
И бреду в санчасть к врачу.
Под стихотворением кто-то приписал:
Врач не лечит это дело
Без Особого Отдела.
Ничего себе, подумал Учитель. И прочитал другое стихотворение,
написанное рядом, но другим почерком.
Звучит команда. Выходи!
По росту разберись.
В грудь слева пятого гляди.
Замри. Не шевелись.
А ты -- из строя. Раз, два, три.
Кругом. Друзьям в лицо смотри.
Ты плохо койку заправлял.
Не чистил сапоги.
Ты хуже всех в мишень стрелял.
Шагал не с той ноги.
Твоих проступков всех не счесть.
Позоришь нашей части честь.
Ученье наше не читал.
Сбегал со строевой.
Кто в самоволку умотал!
Кто спал с чужой вдовой!
Чего стоишь -- молчишь, как пень!
Долой значки! Снимай ремень!
Ты день и ночь вовсю кутил.
И вот тебе финал.
Шинель чужую ты пропил.
Пойдешь под трибунал!
А я? Как будто мне плевать.
Как будто мне не привыкать.
Мол, больше вышки не дают.
Мол, дальше фронта не пошлют.
Любопытно, сказал Учитель вслух. А что напишу тут я? Место свободное
есть. Пришел Мерин. Гони парашют, сказал он. Я нашел покупателя. Ведро
самогонки. И две пары сапог. Не хромовые, конечно. Но натуральная кожа, не
шкасы все-таки. А шкасы потом пропьем. Живем! Кстати, я познакомился с
девочками. Пальчики оближешь. Вечером идем, пригласили.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Что тут за жизнь, говорит Мазила. Я от этого там отвык, и все это мне
кажется чудовищно нелепым. Как тут работают! В два-три года бюстик
какого-нибудь героя, деятеля, артиста. Надгробие. Если вождь, да еще в рост,
-- большая удача. Несколько иллюстраций к убогой книжонке. Одно полотно на
районной выставке. Портретик в клубе. Награды и звания бог весть за что, но
только не за реальный вклад в искусство. А рецензии... Искусствоведческие
книги... Об этом даже не стоит говорить. Тоска зеленая. Такого вроде не было
даже лет десять назад. Было, говорит Болтун. Всегда так было. Но были
Надежды и Иллюзии. Сейчас и это испарилось. Осталась серость в чистом виде.
У нас то же самое. Вот талантливый молодой человек начинает свою научную
карьеру. Что его ждет? В лучшем случае -- то же самое, что ждет вопиющую
бездарность. Вот взгляни. Журнал. Две рецензии на две книги. Ты думаешь, по
рецензии можно судить о том, какая из них лучше? Нет. В данном случае на
плохую книгу дана прекрасная рецензия. На другую, среднюю, -- очень
сдержанная. Но могло быть иначе. Если бы автор средней книжки имел более
высокий чин, и рецензию дали бы лучше. Одновременно с этими книжками вышла
еще одна. Действительно хорошая. Случайно проскочила. На нее рецензий нет. И
не будет. А если и проскочит в силу исключительных обстоятельств, то еще
более скромная, чем на среднюю книжку. Автор хорошей книжки на докторскую
степень даже не рассчитывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
недосягаемая. И привычно серая. И сказочно красивая. Мелькнет и исчезнет
навсегда... И хочется тогда прижимать машину к земле еще ниже... Ниже...
Ниже... Учитель даже не заметил, как шедший за ним Сопляк зацепился за
какой-то бугорок или столбик...
Когда сели на аэродроме запасного полка, в группе недоставало еще
одного экипажа. А в радиаторе машины Теленка механики обнаружили кусок
человеческой руки и черепа. Доигрались, сказал Мерин. Лидера теперь
разжалуют. Теленку дадут вышку. Заменят на штрафной. И амба. А мы -- мы ни
при чем. У нас еще все впереди.
Судьба слепа. Не можешь знать,
Когда ты...
ОЧЕРЕДЬ
По поводу предстоящего юбилея Очереди состоялось чрезвычайное заседание
НВПВГБЦСВКБИ. Решили создать юбилейную комиссию во главе с 3 авторангом.
Комиссия должна разработать план мероприятий и представить на утверждение. В
мероприятия следует включить торжественные заседания, народные гуляния,
концерты самодеятельности, награждения. Ход подготовки к юбилею широко
освещать в печати. По вопросу о том, кто будет зачитывать речь, возникла
дискуссия. Дело в том, что по ибанским законам тот, кто зачитывает речь,
становится ее автором, хотя речь и не пишет. И получает гонорар за
выступление телевидению с этой речью, за публикацию ее во всех газетах, за
публикацию ее отдельными брошюрами и за собрание сочинений, в которые,
естественно, включается речь. Ну и слава, разумеется. Так что вопрос о том,
кто должен читать речь, есть самый главный вопрос ибанского руководства.
Ибанцы научились по числу зачитываемых речей, по темам речей и месту и
времени их зачитывания безошибочно угадывать фактический социальный статус
своих руководителей и их перспективы. На сей раз Заибан решил предоставить
возможность прочитать речь своим Заместителям. Началась дикая склока. В
конце концов победу одержали два претендента -- Заперанг-17 и Заперанг-39.
Моя очередь, вопил Заперанг-17. А где равенство, скулил Заперанг-39. У тебя
уже пятнадцать томов собрания сочинений, а у меня всего семь! А я ведь
постарше! Пришлось вызвать сотрудников ООН. Те решили, что читать будет
Завторанг-7. Надо порадовать трудящихся, сказал Заибан. И предложил включить
в речь сообщение о том, что в этом году ожидается неслыханный урожай
ширли-мырли.
БИОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ
Сразу же обнаружились непредвиденные биологические барьеры. Поскольку
ибанцы по интенсивности издаваемой вони несколько уступали подибанцам,
последние решили, что ибанцы уступают им по уровню интеллекта, а ибанцы
решили, что подибанцы уступают им. И каждая из делегаций поэтому захотела
взять верх. Подибанцы развонялись по сему поводу до такой степени, что главу
ибанской делегации Заперанга-17 хватил инсульт, и его спешно пришлось
заменить Заперангом-39, а всем членам ибанской делегации надеть противогазы.
Благодаря этому ибанская делегация даже выиграла, так как ибанцев
иностранные журналисты перестали путать с подибанцами. Возникла проблема,
как быть дальше. Поручили ЖОПу выработать конструктивные предложения. Крыс
вызвал Балду. Пустяки, сказал Балда. Пусть наши делают вид, будто мы чуточку
глупее их. В Под-Ибанске, в свою очередь, собрался Верховный Дурал и дал
указание своей делегации делать вид, что подибанцы чуточку глупее ибанцев. И
дело пошло на лад. Но обнаружилось новое препятствие: языковый барьер.
ЛЕГЕНДА
Учитель застелил койку и, естественно, завалился на нее в сапогах. И на
стене землянки прочитал следующее:
Если триппер не ловил,
Почитай, что и не жил.
Что такое триппер? Смелость.
Аттестат мужской на зрелость.
Этикетка светская.
Сила молодецкая.
Не замечен он пока
У юнца и старика.
Я за это не боролся.
Я случайно напоролся.
Как и ты. Как он. И он.
Как и прочих легион.
Срок пришел. Иду мочиться.
Вот так раз! Извольте бриться!
Я от боли завопил.
Братцы, триппер подцепил!
Выручайте, говорю.
А иначе погорю.
Ах, напасть! Беда какая!
Эта штучка дорогая.
Коль по-тихому лечить,
Надо уйму заплатить.
Две шинельки. Плюс портянки.
Плюс черняшки две буханки.
В общем, хочешь сделать чисто,
Становись рецидивистом.
Воровать я не хочу
И бреду в санчасть к врачу.
Под стихотворением кто-то приписал:
Врач не лечит это дело
Без Особого Отдела.
Ничего себе, подумал Учитель. И прочитал другое стихотворение,
написанное рядом, но другим почерком.
Звучит команда. Выходи!
По росту разберись.
В грудь слева пятого гляди.
Замри. Не шевелись.
А ты -- из строя. Раз, два, три.
Кругом. Друзьям в лицо смотри.
Ты плохо койку заправлял.
Не чистил сапоги.
Ты хуже всех в мишень стрелял.
Шагал не с той ноги.
Твоих проступков всех не счесть.
Позоришь нашей части честь.
Ученье наше не читал.
Сбегал со строевой.
Кто в самоволку умотал!
Кто спал с чужой вдовой!
Чего стоишь -- молчишь, как пень!
Долой значки! Снимай ремень!
Ты день и ночь вовсю кутил.
И вот тебе финал.
Шинель чужую ты пропил.
Пойдешь под трибунал!
А я? Как будто мне плевать.
Как будто мне не привыкать.
Мол, больше вышки не дают.
Мол, дальше фронта не пошлют.
Любопытно, сказал Учитель вслух. А что напишу тут я? Место свободное
есть. Пришел Мерин. Гони парашют, сказал он. Я нашел покупателя. Ведро
самогонки. И две пары сапог. Не хромовые, конечно. Но натуральная кожа, не
шкасы все-таки. А шкасы потом пропьем. Живем! Кстати, я познакомился с
девочками. Пальчики оближешь. Вечером идем, пригласили.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Что тут за жизнь, говорит Мазила. Я от этого там отвык, и все это мне
кажется чудовищно нелепым. Как тут работают! В два-три года бюстик
какого-нибудь героя, деятеля, артиста. Надгробие. Если вождь, да еще в рост,
-- большая удача. Несколько иллюстраций к убогой книжонке. Одно полотно на
районной выставке. Портретик в клубе. Награды и звания бог весть за что, но
только не за реальный вклад в искусство. А рецензии... Искусствоведческие
книги... Об этом даже не стоит говорить. Тоска зеленая. Такого вроде не было
даже лет десять назад. Было, говорит Болтун. Всегда так было. Но были
Надежды и Иллюзии. Сейчас и это испарилось. Осталась серость в чистом виде.
У нас то же самое. Вот талантливый молодой человек начинает свою научную
карьеру. Что его ждет? В лучшем случае -- то же самое, что ждет вопиющую
бездарность. Вот взгляни. Журнал. Две рецензии на две книги. Ты думаешь, по
рецензии можно судить о том, какая из них лучше? Нет. В данном случае на
плохую книгу дана прекрасная рецензия. На другую, среднюю, -- очень
сдержанная. Но могло быть иначе. Если бы автор средней книжки имел более
высокий чин, и рецензию дали бы лучше. Одновременно с этими книжками вышла
еще одна. Действительно хорошая. Случайно проскочила. На нее рецензий нет. И
не будет. А если и проскочит в силу исключительных обстоятельств, то еще
более скромная, чем на среднюю книжку. Автор хорошей книжки на докторскую
степень даже не рассчитывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110