А
раз так, то и спешить незачем. Можно и обождать. Стало негде брать взаймы,
не от кого ждать помощи, не у кого тянуть новые открытия и изобретения и
заимствовать моды, негде отдыхать от ибанской нервотрепки и приобретать
заграничные вещички, не на кого сваливать свои трудности, не с кем
сравнивать свои выдающиеся успехи. Одним словом, исчез любимый враг,
делавший жизнь мало-мальски осмысленной и интересной. Остались одни свои. А
что свои? Дрянь. Со своими и по душам-то поговорить не с кем.
Хотели было армию распустить. Но куда девать такое количество хорошо
подготовленных заслуженных офицеров, генералов и маршалов? К тому же
рискованно. А вдруг!... Нет, армию распускать нельзя. Наоборот, сказал
Заведун, у нас все должно отмирать путем укрепления. И привел цитату. А
спорить с цитатой...
Конечно, пришло и кое-какое облегчение. Оппозиционеров перестали
поддерживать извне. И бежать им стало некуда. И вообще оппозиция потеряла
смысл, так как не перед кем стало выпендриваться. Прекратились
клеветнические Голоса. И стало скучно. Однажды Заведун целый вечер крутил
ручку приемника, надеясь поймать хоть какой-нибудь Голосишко и услышать
чуточку правды про Ибанск. Но, увы! Голосов уже не было совсем. Сотрудники,
видя такое, решили создать на болоте, на котором никто жить не хотел,
Неприсоединившуюся Буржуазно-Демократическую Республику (НБДР) в два
квадратных метра, с территории которой начались клеветнические передачи и
куда решено было время от времени выгонять оппозиционеров -- с целью
создания впечатления и для интриги. Заведун вздохнул с облегчением и
выступил с докладом, в котором высказался за мирное сосуществование. Путом
мырнаго сарывнаваныя мы далжны даказат нэаспарымый прэимуществ нашэго
обшэственного стройя, сказал он. Прытом мы нэ далжны тэрат бдытэлнаст. Мы
будым нэуклонна крэпит абарону. Мы усылым дэатэлност наших лубымых Органыв.
Так и сделали. И усилили охрану границ изнутри, так как наружи уже не было.
ЧАС ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ
Кому первому пришла идея создания нелегального машинописного журнала
Срамиздат? Теперь установить это невозможно. Один стукач, присутствовавший
на том историческом заседании, доносил, что идею эту выдвинул Крикун и
упорно отстаивал в полемике с Лодером, который был основательно пьян и
толком не соображал, о чем идет речь. Другой стукач, присутствовавший на
этом же заседании, доносил, что идею выдвинул Лодер, а Крикун разгромил ее
как детскую игру. Но заседания на самом деле не было. Было обычное сборище с
водкой, магнитофоном и разговорами о лагерях и процессах. Причем, не одно
сборище, а несколько. И в сообщениях стукачей фигурируют разные даты. И
Крикун попал на одно из них совершенно случайно. Его привела Она познакомить
с интересными ребятами и послушать музыку. Тогда-то перепивший Брат и
сказал, что если бы все их разговорчики записать и напечатать, получилась бы
сногсшибательная брошюрка. Брат вынул свою записную книжечку и стал в ней
что-то записывать. Эту манеру его все знали и не обращали на нее внимания.
Если уж печатать, сказал тогда Крикун, то это надо делать серьезно.
Бесспорные факты. Документы. И так, чтобы это уходило на Запад.
Через пару месяцев вышел первый номер Срамиздата и произвел сенсацию.
Никто не знает, кто готовил его и кто отпечатал десяток экземпляров. Он с
молниеносной быстротой распространился по Ибанску, перепечатываемый
буквально в сотнях экземпляров. Номер Срамиздата вышел. Ничего особенного не
произошло. Никого не посадили. А разговорчики пошли. Слухи приписывали номер
Лодеру. Он не отказывался. Потом поверил в это. И взял дело в свои твердые
руки. И надо признать, поставил его на широкую ногу. Выпуски Срамиздата
стали обычным делом ибанской интеллектуалистской жизни.
Сотрудник, в свое время лично знавший Крикуна и внимательно следивший
за его научной карьерой, рекомендовал Инструктору, наблюдавшему деятельность
Срамиздата, обратить на него особое внимание. Имейте в виду, сказал он,
Крикун -- талантливый ученый, известен в своей области за границей, знает
несколько иностранных языков. Хладнокровен. Находчив. Решителен. И
органически враждебен ибанскому строю жизни. Черт возьми, подумал Крикун,
когда эту характеристику прочитал ему из своей записной книжечки Брат. Если
бы мне такую характеристику дали тогда в полку, быть бы мне первоклассным
летчиком-испытателем или космонавтом. И Органам из-за меня не было бы
никаких хлопот. Боже мой, какие же они все-таки кретины!
ПАРАДОКСЫ ПОЗНАНИЯ
Почему так происходит, я как будто понимаю, говорит Мазила. Но спокойно
к этому отнестись не могу. Ложные и поверхностные идеи Правдеца имеют
сенсационный успех и огромную эффективность. Верные и глубокие идеи таких
людей, как Шизофреник, Клеветник и даже Двурушник, не имеют серьезного
успеха и эффекта. Их встречают до известной степени враждебно даже те, для
кого они по замыслу писаны. В чем все-таки дело? Ты сам все прекрасно
знаешь, говорит Болтун. Верные и глубокие идеи индивидуальны, ложные и
поверхностные массовы. Народ в массе склонен к заблуждениям и сенсациям. Ум
и глубина для него непонятны и оскорбительны. Уровень понимания обратно
пропорционален числу понимающих. Степень эффективности социальных идей
обратно пропорциональна степени их научности. Однажды мне довелось
присутствовать при беседе Правдеца и Крикуна. Кто такой? Так, один толковый
парень. Он у тебя бывал. Не помнишь? Разговор шел, разумеется, о репрессиях.
Я преклоняюсь перед Вашим подвигом, говорил Крикун. Признаю огромную
важность проделанной Вами работы. Не сомневаюсь в грандиозном успехе Вашей
книги. Признаю, что она сыграет огромную роль в истории не только Ибанска,
но и человечества вообще. Но концепцию Вашу я принять не могу. Хотите Вы
этого или нет, в Вашем изображении дело выглядит так, будто жестокое и
злобное руководство с помощью Органов в течение десятилетий истребляло
миллионы, десятки миллионов ни в чем не повинных граждан. Это очень сильный
литературный прием. Но не более того. Я изучал эту проблему, говорил Крикун,
не один год. Процесс был необычайно сложным и запутанным. Именно эта
сложность позволяла Хозяину и его банде обделывать грязные делишки
совершенно безнаказанно. Даже с выгодой для себя и для общества. Наивно
полагать, например, что сразу после переворота все признали законность новой
власти и не боролись с нею. Боролись! Да еще как! И далеко не законными
методами. Вы же не будете отрицать многочисленные мятежи против новой
власти. Бессмысленно отрицать и методы их борьбы. А сколько власти своих
передушили! Сколько раз одни палачи десятками тысяч уничтожали других! А Вы
думаете, жертвы личной борьбы Хозяина были действительно невинные жертвы
злодея! Процесс был, повторяю, многоплановый и необычайно сложный. Я не
противопоставляю свою точку зрения Вашей. Ни в коем случае. Я считаю только,
что в интересах дела Вашу концепцию надо дополнить научным анализом ситуации
хотя бы в первом приближении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
раз так, то и спешить незачем. Можно и обождать. Стало негде брать взаймы,
не от кого ждать помощи, не у кого тянуть новые открытия и изобретения и
заимствовать моды, негде отдыхать от ибанской нервотрепки и приобретать
заграничные вещички, не на кого сваливать свои трудности, не с кем
сравнивать свои выдающиеся успехи. Одним словом, исчез любимый враг,
делавший жизнь мало-мальски осмысленной и интересной. Остались одни свои. А
что свои? Дрянь. Со своими и по душам-то поговорить не с кем.
Хотели было армию распустить. Но куда девать такое количество хорошо
подготовленных заслуженных офицеров, генералов и маршалов? К тому же
рискованно. А вдруг!... Нет, армию распускать нельзя. Наоборот, сказал
Заведун, у нас все должно отмирать путем укрепления. И привел цитату. А
спорить с цитатой...
Конечно, пришло и кое-какое облегчение. Оппозиционеров перестали
поддерживать извне. И бежать им стало некуда. И вообще оппозиция потеряла
смысл, так как не перед кем стало выпендриваться. Прекратились
клеветнические Голоса. И стало скучно. Однажды Заведун целый вечер крутил
ручку приемника, надеясь поймать хоть какой-нибудь Голосишко и услышать
чуточку правды про Ибанск. Но, увы! Голосов уже не было совсем. Сотрудники,
видя такое, решили создать на болоте, на котором никто жить не хотел,
Неприсоединившуюся Буржуазно-Демократическую Республику (НБДР) в два
квадратных метра, с территории которой начались клеветнические передачи и
куда решено было время от времени выгонять оппозиционеров -- с целью
создания впечатления и для интриги. Заведун вздохнул с облегчением и
выступил с докладом, в котором высказался за мирное сосуществование. Путом
мырнаго сарывнаваныя мы далжны даказат нэаспарымый прэимуществ нашэго
обшэственного стройя, сказал он. Прытом мы нэ далжны тэрат бдытэлнаст. Мы
будым нэуклонна крэпит абарону. Мы усылым дэатэлност наших лубымых Органыв.
Так и сделали. И усилили охрану границ изнутри, так как наружи уже не было.
ЧАС ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ
Кому первому пришла идея создания нелегального машинописного журнала
Срамиздат? Теперь установить это невозможно. Один стукач, присутствовавший
на том историческом заседании, доносил, что идею эту выдвинул Крикун и
упорно отстаивал в полемике с Лодером, который был основательно пьян и
толком не соображал, о чем идет речь. Другой стукач, присутствовавший на
этом же заседании, доносил, что идею выдвинул Лодер, а Крикун разгромил ее
как детскую игру. Но заседания на самом деле не было. Было обычное сборище с
водкой, магнитофоном и разговорами о лагерях и процессах. Причем, не одно
сборище, а несколько. И в сообщениях стукачей фигурируют разные даты. И
Крикун попал на одно из них совершенно случайно. Его привела Она познакомить
с интересными ребятами и послушать музыку. Тогда-то перепивший Брат и
сказал, что если бы все их разговорчики записать и напечатать, получилась бы
сногсшибательная брошюрка. Брат вынул свою записную книжечку и стал в ней
что-то записывать. Эту манеру его все знали и не обращали на нее внимания.
Если уж печатать, сказал тогда Крикун, то это надо делать серьезно.
Бесспорные факты. Документы. И так, чтобы это уходило на Запад.
Через пару месяцев вышел первый номер Срамиздата и произвел сенсацию.
Никто не знает, кто готовил его и кто отпечатал десяток экземпляров. Он с
молниеносной быстротой распространился по Ибанску, перепечатываемый
буквально в сотнях экземпляров. Номер Срамиздата вышел. Ничего особенного не
произошло. Никого не посадили. А разговорчики пошли. Слухи приписывали номер
Лодеру. Он не отказывался. Потом поверил в это. И взял дело в свои твердые
руки. И надо признать, поставил его на широкую ногу. Выпуски Срамиздата
стали обычным делом ибанской интеллектуалистской жизни.
Сотрудник, в свое время лично знавший Крикуна и внимательно следивший
за его научной карьерой, рекомендовал Инструктору, наблюдавшему деятельность
Срамиздата, обратить на него особое внимание. Имейте в виду, сказал он,
Крикун -- талантливый ученый, известен в своей области за границей, знает
несколько иностранных языков. Хладнокровен. Находчив. Решителен. И
органически враждебен ибанскому строю жизни. Черт возьми, подумал Крикун,
когда эту характеристику прочитал ему из своей записной книжечки Брат. Если
бы мне такую характеристику дали тогда в полку, быть бы мне первоклассным
летчиком-испытателем или космонавтом. И Органам из-за меня не было бы
никаких хлопот. Боже мой, какие же они все-таки кретины!
ПАРАДОКСЫ ПОЗНАНИЯ
Почему так происходит, я как будто понимаю, говорит Мазила. Но спокойно
к этому отнестись не могу. Ложные и поверхностные идеи Правдеца имеют
сенсационный успех и огромную эффективность. Верные и глубокие идеи таких
людей, как Шизофреник, Клеветник и даже Двурушник, не имеют серьезного
успеха и эффекта. Их встречают до известной степени враждебно даже те, для
кого они по замыслу писаны. В чем все-таки дело? Ты сам все прекрасно
знаешь, говорит Болтун. Верные и глубокие идеи индивидуальны, ложные и
поверхностные массовы. Народ в массе склонен к заблуждениям и сенсациям. Ум
и глубина для него непонятны и оскорбительны. Уровень понимания обратно
пропорционален числу понимающих. Степень эффективности социальных идей
обратно пропорциональна степени их научности. Однажды мне довелось
присутствовать при беседе Правдеца и Крикуна. Кто такой? Так, один толковый
парень. Он у тебя бывал. Не помнишь? Разговор шел, разумеется, о репрессиях.
Я преклоняюсь перед Вашим подвигом, говорил Крикун. Признаю огромную
важность проделанной Вами работы. Не сомневаюсь в грандиозном успехе Вашей
книги. Признаю, что она сыграет огромную роль в истории не только Ибанска,
но и человечества вообще. Но концепцию Вашу я принять не могу. Хотите Вы
этого или нет, в Вашем изображении дело выглядит так, будто жестокое и
злобное руководство с помощью Органов в течение десятилетий истребляло
миллионы, десятки миллионов ни в чем не повинных граждан. Это очень сильный
литературный прием. Но не более того. Я изучал эту проблему, говорил Крикун,
не один год. Процесс был необычайно сложным и запутанным. Именно эта
сложность позволяла Хозяину и его банде обделывать грязные делишки
совершенно безнаказанно. Даже с выгодой для себя и для общества. Наивно
полагать, например, что сразу после переворота все признали законность новой
власти и не боролись с нею. Боролись! Да еще как! И далеко не законными
методами. Вы же не будете отрицать многочисленные мятежи против новой
власти. Бессмысленно отрицать и методы их борьбы. А сколько власти своих
передушили! Сколько раз одни палачи десятками тысяч уничтожали других! А Вы
думаете, жертвы личной борьбы Хозяина были действительно невинные жертвы
злодея! Процесс был, повторяю, многоплановый и необычайно сложный. Я не
противопоставляю свою точку зрения Вашей. Ни в коем случае. Я считаю только,
что в интересах дела Вашу концепцию надо дополнить научным анализом ситуации
хотя бы в первом приближении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110