Приметы его, данные Шубиным, не подходили ни к одному из бывших при великом князе. Однако по всем трактам было оповещено о задержании такового, если окажется.
– Мне кажется, что этот предполагаемый Григорий Иванов есть не что иное, как призрак, – сказал Комаровский военному губернатору М.Л.Кутузову.
– И я так полагаю, – согласился тот.
Новый начальник полиции познакомился со всеми служащими полицмейстерами и частными приставами и из последних выбрал одного, некого Гейде.
– Осмелюсь доложить вашему превосходительству, что история с господином Шубиным довольно подозрительна, – сказал Гейде при представлении новому начальству.
– На чём основывается ваше предположение?
– Рана сделана на левой руке, ваше превосходительство, рана неопасная, возможно нарочно сделана.
– Да, это так… Это подозрительно… Ну, а знаете вы о двух последних историях с англичанином и Ушаковым, которые остались нераскрытыми?
– Как же, ваше превосходительство!
– Не можете ли вы раскрыть их? Если вам это удастся – я вас награжу.
– Постараюсь, ваше превосходительство! Только дозвольте производить розыски в партикулярном платье, полицейская форма мне будет мешать…
– Конечно, конечно. Ну, так постарайтесь.
Гейде откланялся й уже на другой день явился с докладом:
– Нашёл, ваше превосходительство; карета принадлежала извозчику, который уже арестован, а господин Ушаков был ограблен беглыми солдатами. Я их тоже поймал, ваше превосходительство.
– Прекрасно, прекрасно, господин Гейде! – похвалил начальник. – Я вижу, вы необыкновенно способный человек… Это делает вам честь. Согласно моему обещанию, я сделаю о вас представление, вы будете повышены. А теперь помогите раскрыть историю с Шубиным.
– Не имею слов выразить благодарность, ваше превосходительство, а история с поручиком Шубиным – довольно призрачная история-с.
– Призрачная-то призрачная, но нет веских улик Сыщите мне эти улики. Распутайте этот узел!
– Употреблю все силы! – отвечал Гейде с глубоким поклоном.
Над головой бедного Шубина собиралась гроза… А он лежал дома в уверенности, что зардевшаяся заря скоро разгорится для него в сияющий день и обогреет его, так много страдавшего.
Он приятно улыбался, оставаясь один, и всё ждал от царя милостей за своё мужество. Совесть не поднимала голоса в его душе.
Но милости и награды что-то не торопились сыпаться на него, а через несколько дней вокруг Шубина рой добрых знакомых и приятелей значительно поредел. В городе стали упорно разноситься насчёт него разные неблаговидные и подозрительные слухи. Полторацкому запрещено было видеться с ним… Но счастливый в своей мечте поручик ещё ничего не замечал и не подозревал.
А между тем запутанная история при содействии пристава Гейде, обладавшего действительно замечательными сыскными способностями, всё более и более день ото дня распутывалась, через несколько дней Гейде принёс к начальнику полиции пистолет, найденный одним истопником Михайловского замка в канаве, когда он ловил рыбу. Пистолет оказался от офицерского седла.
– Надо, ваше превосходительство, показать его лакею поручика Шубина, не признаёт ли?
– Да, да, непременно! Пошлите за ним, здесь и допросим, – согласился генерал Комаровский.
Камердинер Шубина был приведён к генералу, и Гейде начал опрос:
– Ты давно служишь у поручика Алексея Петровича Шубина?
– Да мы, ваше высокоблагородие, ихние крепостные будем. Я у их благородия служу с самого поступления в полк
– А скажи, пожалуйста, не было ли у твоего барина седла какого-нибудь?
– Как же-с! И посейчас есть седло у нас. Это ещё когда барин был полковым адъютантом, так с тех пор седло.
– В седле этом и пистолеты есть?
– Есть-с, как следует, по форме.
Гейде показал ему пистолет, вытащенный из канавы у Летнего сада.
– Не признаёшь ли этого пистолета? Был ли у барина такой?
Камердинер внимательно осмотрел пистолет.
– Кажись, – и наш, а может быть, – и не наш, все они на один фасон.
– Седло у вас где находится, дома?
– Дома где-то завалено, барину теперь не требуется…
– Ну, так ступай сейчас домой и отыщи седло с пистолетами. Я пошлю с тобой полицейского. Да барину ни слова, а то худо будет.
Седло было отыскано, в нём недоставало одного пистолета в кобуре.
– Ну, теперь ясное дело, он сам себя ранил, а заговор лишь выдумка, – заключил генерал.
– Что касается примет этого Григория Иванова, откуда он их, ваше превосходительство, взял?
– И правда, откуда он эти приметы взял?
– Надобно опять допросить лакея, – решил Гейде, – не знает ли он кого с этими приметами. Когда лакею прочитали приметы Григория Иванова, он сказал:
– Да, был у нас, ваше высокоблагородие, ровно бы как такой… тоже из крепостных барина, лакеем служил.
– Где ж он теперь?
– А Бог его знает! Бежал он от барина.
– Бежал? – переспросил генерал. – А объявление в полицию подавали?
– Как же, беспременно подавали, в третью Адмиралтейскую часть, барин меня и посылал с объявши.
Навели справки в Адмиралтейской части, затребовали это объявление о бежавшем крепостном и увидели, что прописанные там приметы оказались теми же, что у выдуманного Григория Иванова.
– Однако это уж чересчур! – воскликнул генерал. – Он не потрудился даже выдумать новых примет, а взял да и списал с бывшего слуги. Это просто глупо!
Шубина арестовали. На следствии он сначала продолжать утверждать прежнее, но когда ему представили все улики, упал на колени и со слезами признался, что выдумал эту историю для того, чтобы заслужить милость и награду государя.
Дело имело худой конец для поручика: его лишили чинов и сослали в Сибирь без срока. Легковерный Полторацкий отделался дёшево: получил строгий выговор «за легковерие». На служебной карьере это не отразилось, спустя тридцать пять лет он даже стал ярославским губернатором.
Гейде был пожалован чином подполковника и назначен начальником драгунской команды.
Поручик Шубин провёл в ссылке тринадцать лет. В 1815 году его простили, и Шубин вернулся в столицу. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Русский Нострадамус
В одном из центральных архивов хранится следственное дело за 1796 год «О монахе Авеле и написанных им книгах». Чем глубже знакомишься с ним и судьбой загадочного монаха, тем больше удивляешься: как могли забыть историки человека, чьи пророчества сбывались день в день? Он предсказывал Екатерине II и Павлу I, Александру I и Николаю I. Правда, всем Авель имел дерзновение назвать день их смерти, а тем паче, причину, за что двадцать один год провёл в ссылках и тюрьмах. Так кем же он был – авантюристом, сумасшедшим или действительно пророком?
Крестьянин Василий Васильев родился в 1757 году в Тульской губернии. С юности он отправился странствовать по Руси, принял постриг в одном из Новгородских монастырей. Став монахом и взяв имя Авель, сперва жил отшельником на Волге, потом в Соловецком монастыре, в Валаамском, где написал свои первые «зело престрашные книги». Это две небольшие тетрадки с главами «Сказание о существе, что есть существо Божие и Божество», «Жизнь и житие отца нашего Дадамия».
Авель потом объяснял, что ничего не писал, а «сочинял из видения». Однажды утром, ещё затемно, ему будто бы открылись в небе две большие книги. Также было видение, что «ожидаемый жидами мессия уже объявился на земле, а именно в русском городе Орле под именем Фёдора Крикова».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
– Мне кажется, что этот предполагаемый Григорий Иванов есть не что иное, как призрак, – сказал Комаровский военному губернатору М.Л.Кутузову.
– И я так полагаю, – согласился тот.
Новый начальник полиции познакомился со всеми служащими полицмейстерами и частными приставами и из последних выбрал одного, некого Гейде.
– Осмелюсь доложить вашему превосходительству, что история с господином Шубиным довольно подозрительна, – сказал Гейде при представлении новому начальству.
– На чём основывается ваше предположение?
– Рана сделана на левой руке, ваше превосходительство, рана неопасная, возможно нарочно сделана.
– Да, это так… Это подозрительно… Ну, а знаете вы о двух последних историях с англичанином и Ушаковым, которые остались нераскрытыми?
– Как же, ваше превосходительство!
– Не можете ли вы раскрыть их? Если вам это удастся – я вас награжу.
– Постараюсь, ваше превосходительство! Только дозвольте производить розыски в партикулярном платье, полицейская форма мне будет мешать…
– Конечно, конечно. Ну, так постарайтесь.
Гейде откланялся й уже на другой день явился с докладом:
– Нашёл, ваше превосходительство; карета принадлежала извозчику, который уже арестован, а господин Ушаков был ограблен беглыми солдатами. Я их тоже поймал, ваше превосходительство.
– Прекрасно, прекрасно, господин Гейде! – похвалил начальник. – Я вижу, вы необыкновенно способный человек… Это делает вам честь. Согласно моему обещанию, я сделаю о вас представление, вы будете повышены. А теперь помогите раскрыть историю с Шубиным.
– Не имею слов выразить благодарность, ваше превосходительство, а история с поручиком Шубиным – довольно призрачная история-с.
– Призрачная-то призрачная, но нет веских улик Сыщите мне эти улики. Распутайте этот узел!
– Употреблю все силы! – отвечал Гейде с глубоким поклоном.
Над головой бедного Шубина собиралась гроза… А он лежал дома в уверенности, что зардевшаяся заря скоро разгорится для него в сияющий день и обогреет его, так много страдавшего.
Он приятно улыбался, оставаясь один, и всё ждал от царя милостей за своё мужество. Совесть не поднимала голоса в его душе.
Но милости и награды что-то не торопились сыпаться на него, а через несколько дней вокруг Шубина рой добрых знакомых и приятелей значительно поредел. В городе стали упорно разноситься насчёт него разные неблаговидные и подозрительные слухи. Полторацкому запрещено было видеться с ним… Но счастливый в своей мечте поручик ещё ничего не замечал и не подозревал.
А между тем запутанная история при содействии пристава Гейде, обладавшего действительно замечательными сыскными способностями, всё более и более день ото дня распутывалась, через несколько дней Гейде принёс к начальнику полиции пистолет, найденный одним истопником Михайловского замка в канаве, когда он ловил рыбу. Пистолет оказался от офицерского седла.
– Надо, ваше превосходительство, показать его лакею поручика Шубина, не признаёт ли?
– Да, да, непременно! Пошлите за ним, здесь и допросим, – согласился генерал Комаровский.
Камердинер Шубина был приведён к генералу, и Гейде начал опрос:
– Ты давно служишь у поручика Алексея Петровича Шубина?
– Да мы, ваше высокоблагородие, ихние крепостные будем. Я у их благородия служу с самого поступления в полк
– А скажи, пожалуйста, не было ли у твоего барина седла какого-нибудь?
– Как же-с! И посейчас есть седло у нас. Это ещё когда барин был полковым адъютантом, так с тех пор седло.
– В седле этом и пистолеты есть?
– Есть-с, как следует, по форме.
Гейде показал ему пистолет, вытащенный из канавы у Летнего сада.
– Не признаёшь ли этого пистолета? Был ли у барина такой?
Камердинер внимательно осмотрел пистолет.
– Кажись, – и наш, а может быть, – и не наш, все они на один фасон.
– Седло у вас где находится, дома?
– Дома где-то завалено, барину теперь не требуется…
– Ну, так ступай сейчас домой и отыщи седло с пистолетами. Я пошлю с тобой полицейского. Да барину ни слова, а то худо будет.
Седло было отыскано, в нём недоставало одного пистолета в кобуре.
– Ну, теперь ясное дело, он сам себя ранил, а заговор лишь выдумка, – заключил генерал.
– Что касается примет этого Григория Иванова, откуда он их, ваше превосходительство, взял?
– И правда, откуда он эти приметы взял?
– Надобно опять допросить лакея, – решил Гейде, – не знает ли он кого с этими приметами. Когда лакею прочитали приметы Григория Иванова, он сказал:
– Да, был у нас, ваше высокоблагородие, ровно бы как такой… тоже из крепостных барина, лакеем служил.
– Где ж он теперь?
– А Бог его знает! Бежал он от барина.
– Бежал? – переспросил генерал. – А объявление в полицию подавали?
– Как же, беспременно подавали, в третью Адмиралтейскую часть, барин меня и посылал с объявши.
Навели справки в Адмиралтейской части, затребовали это объявление о бежавшем крепостном и увидели, что прописанные там приметы оказались теми же, что у выдуманного Григория Иванова.
– Однако это уж чересчур! – воскликнул генерал. – Он не потрудился даже выдумать новых примет, а взял да и списал с бывшего слуги. Это просто глупо!
Шубина арестовали. На следствии он сначала продолжать утверждать прежнее, но когда ему представили все улики, упал на колени и со слезами признался, что выдумал эту историю для того, чтобы заслужить милость и награду государя.
Дело имело худой конец для поручика: его лишили чинов и сослали в Сибирь без срока. Легковерный Полторацкий отделался дёшево: получил строгий выговор «за легковерие». На служебной карьере это не отразилось, спустя тридцать пять лет он даже стал ярославским губернатором.
Гейде был пожалован чином подполковника и назначен начальником драгунской команды.
Поручик Шубин провёл в ссылке тринадцать лет. В 1815 году его простили, и Шубин вернулся в столицу. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Русский Нострадамус
В одном из центральных архивов хранится следственное дело за 1796 год «О монахе Авеле и написанных им книгах». Чем глубже знакомишься с ним и судьбой загадочного монаха, тем больше удивляешься: как могли забыть историки человека, чьи пророчества сбывались день в день? Он предсказывал Екатерине II и Павлу I, Александру I и Николаю I. Правда, всем Авель имел дерзновение назвать день их смерти, а тем паче, причину, за что двадцать один год провёл в ссылках и тюрьмах. Так кем же он был – авантюристом, сумасшедшим или действительно пророком?
Крестьянин Василий Васильев родился в 1757 году в Тульской губернии. С юности он отправился странствовать по Руси, принял постриг в одном из Новгородских монастырей. Став монахом и взяв имя Авель, сперва жил отшельником на Волге, потом в Соловецком монастыре, в Валаамском, где написал свои первые «зело престрашные книги». Это две небольшие тетрадки с главами «Сказание о существе, что есть существо Божие и Божество», «Жизнь и житие отца нашего Дадамия».
Авель потом объяснял, что ничего не писал, а «сочинял из видения». Однажды утром, ещё затемно, ему будто бы открылись в небе две большие книги. Также было видение, что «ожидаемый жидами мессия уже объявился на земле, а именно в русском городе Орле под именем Фёдора Крикова».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161