Алексеева отправили в Соловецкий монастырь на год.
Профессор Московского университета Иоганн Мельман был обвинён в том, что в своих лекциях по греческому и латинскому языкам он утверждал, что «религия христианская должна основываться не на слове Божьем, а на рассудке человеческом и на философии», что «просвещение и нравоучение можно более почерпнуть из языческих писателей, нежели из церковных учителей». Конференция Московского университета под председательством Фонвизина исключила Мельмана из университета, а после он предстал перед судом Тайной экспедиций. Его выслали из России.
Несмотря на то, что в работе Тайной экспедиции основное место принадлежало политическому розыску, в отдельных случаях это учреждение занималось сыском и по делам, не имеющим прямого отношения к политическим преступлениям.
В таких случаях Тайная экспедиция выступала в качестве карательного органа императрицы по отношению к тем лицам, которые своим поведением вызывали её гнев или раздражение.
В начале царствования Екатерины фрейлины её двора графиня Эльмит и графиня Бутурлина посплетничали по поводу женских качеств императрицы. Последней стало известно об этом в тот же день, и назавтра фрейлины оказались в Тайной экспедиции, где и были допрошены с пристрастием. И после соответствующего внушения высланы в свои деревни.
Раздражение Екатерины вызвал тайный брак между генерал-поручиком графом П.Апраксиным и Елизаветой Разумовской без разрешения родителей невесты. По поручению императрицы это дело расследовалось в 1776 году и закончилось заключением Апраксина сперва в петербургскую крепость, а затем высылкой в Казань.
В начале 1775 года дворцовый полотёр Тимофей Те-ленков, увидев в дворцовой зале великого князя Павла Петровича, опустился перед ним на колени и хотел обратиться к нему с просьбой, но от волнения сказать ничего не мог. Сразу же после этого Теленков был доставлен в Тайную экспедицию, где признан «в помешательстве ума» и отправлен к родным для присмотра.
Указом 1776 года крестьяне не только лишались права жаловаться на своих помещиков, но и по известным «первым двум пунктам». До указа, невзирая на то что жалобам крестьян органами политического розыска не придавалось большого значения, Тайная экспедиция была обязана производить розыск по этим доносам. После указа подача подобных жалоб сама до себе становилась преступлением, каравшимся плетьми и ссылкой на каторгу на месяц за подачу жалобы в первый раз, плетьми и каторгой на год – во второй раз и ссылкой на вечную каторгу в Нерчинск за подачу жалобы в третий раз. Естественно, это не могло не привести и действительно привело к сокращению одного из главных источников получения информации о политических преступлениях, какими были до сих пор доносы, или «изветы». В результате этого Тайная экспедиция именно тогда приступила к созданию специальной секретной агентуры, которая должна была собирать информацию о политических настроениях различных социальных групп и вести наблюдение за поведением опасных, по мнению правительства, лиц.
Известно, что в 1797 году полководец А.В.Суворов попал в опалу и был выслан Павлом I в село Кончанское Новгородской губернии. Опальный Суворов не скрывал своего отношения к воинским порядкам, введённым новым императором. Павел предписал прокурору АБ.Кура-кину установить за Суворовым негласное наблюдение, для чего в губернию направили одного из чиновников Тайной экспедиции коллежского асессора Николева. Согласно секретной инструкции, Николев должен был «сколько возможно скрывать от него самого (Суворова) и его окружающих, что предмет пребывания его там и есть полученное оное надзирание». Для этого Николеву предлагалось выдать себя за человека, случайно попавшего в деревню Суворова по делам торговым или судебным. Николев обязан был узнать всё о людях, посещавших Суворова, о цели их приезда, о содержании разговоров. Николеву не удалось скрыть настоящей причины появления в Кончан-ском. При первом же знакомстве, по словам Николева, у него с Суворовым произошёл следующий разговор: Суворов "встретил меня с печальным видом, спросил, откуда я приехал. Я сказал, что проездом в Тихвин. На что он мне сказал: «Я слышал, ты пожалован чином, и служба большая. Выслужил! Выслужил! – повторил он, улыбаясь. – Продолжай эдак поступать, ещё наградят». Я в ответ ему сказал, что исполнение воли монаршей – первейший долг всякого верноподданного. На сие он мне отвечал: «Я б сего не сделал, а сказался б больным». Для наблюдения за домом Суворова Николев получил от Бо-ровичского земского исправника двух солдат «в исправности и расторопности испытанных». Кроме них, Николев использовал ещё двоих секретных агентов – соседей Суворова по имению.
В 1799 году в качестве секретного агента политического розыска использовался статский советник Егор Фукс, известный впоследствии в качестве личного секретаря Суворова. Фукс в январе этого года был направлен в корпус Розенберга как спецагент Тайной экспедиции.
В ордере, выданном перед отправлением, ему поручалось «сделать точное и строжайшее наблюдение неприметным образом об офицерах… в каких они подлинно связях, мнениях и сношениях, и не имеют ли какого-либо действия иностранные противные внушения и соблазнительные книги…»
Прибыв в русскую заграничную армию, Фукс немедленно приступил к своим обязанностям. В начале февраля он уже сообщал в экспедицию, что «по содержанию данной мне инструкции употребил все возможные способы для разведывания об образе мыслей итальянского корпуса и о поведении офицеров».
В мае Фукс извещает, что «по всем военным письменным делам употребляет меня его сиятельство граф Александр Васильевич Суворов». Фукс регулярно извещал Петербург обо всех встречах своего начальника с генералами и офицерами, пересылал копии его писем.
В конце XVIII века Тайная экспедиция обзаводится уже довольно значительным штатом секретных агентов. Из краткой выписки о расходах на эту агентуру в 1800 году мы узнаём, что в штате московской конторы состояло несколько таких агентов: корнет Семигилевич, получавший 400 рублей в год, майор Чернов с тем же жалованьем и ряд агентов, получавших деньги за выполнение отдельных заданий конторы: Дельсоль, переводчик московской полиции, «Люди при Несловском и Ясинском находящиеся, получавшие по 10 рублей» за доставленные сведения. В этой же выписке имеется пункт о расходах «по особо порученным от Его Императорского Величества секретным делам, касательно некоторых людей по разным губерниям», за которыми, несомненно, скрывалась и секретная агентура московской конторы.
Создание секретной агентуры было явлением новым в судебной практике центрального органа политического розыска. Но это не исключало пользования и старых методов получения информации с помощью доносов. Доносам мелких чиновников на крупных купцов и дворян придавалось меньше веры, чем доносам дворян на купцов. В качестве примера приведём дело подьячего Беляева, обраевшегося в Сенат с жалобой на сибирского губернатора Тичерина и тобольского воеводу Черкашенинова, и дело купца Красноярова на правителя сибирского наместничества князя Боротаева. Несмотря на то что Беляевым в подтверждение своей жалобы были приведены убедительные доказательства, донос его признали ложным, а сам он наказан плетьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
Профессор Московского университета Иоганн Мельман был обвинён в том, что в своих лекциях по греческому и латинскому языкам он утверждал, что «религия христианская должна основываться не на слове Божьем, а на рассудке человеческом и на философии», что «просвещение и нравоучение можно более почерпнуть из языческих писателей, нежели из церковных учителей». Конференция Московского университета под председательством Фонвизина исключила Мельмана из университета, а после он предстал перед судом Тайной экспедиций. Его выслали из России.
Несмотря на то, что в работе Тайной экспедиции основное место принадлежало политическому розыску, в отдельных случаях это учреждение занималось сыском и по делам, не имеющим прямого отношения к политическим преступлениям.
В таких случаях Тайная экспедиция выступала в качестве карательного органа императрицы по отношению к тем лицам, которые своим поведением вызывали её гнев или раздражение.
В начале царствования Екатерины фрейлины её двора графиня Эльмит и графиня Бутурлина посплетничали по поводу женских качеств императрицы. Последней стало известно об этом в тот же день, и назавтра фрейлины оказались в Тайной экспедиции, где и были допрошены с пристрастием. И после соответствующего внушения высланы в свои деревни.
Раздражение Екатерины вызвал тайный брак между генерал-поручиком графом П.Апраксиным и Елизаветой Разумовской без разрешения родителей невесты. По поручению императрицы это дело расследовалось в 1776 году и закончилось заключением Апраксина сперва в петербургскую крепость, а затем высылкой в Казань.
В начале 1775 года дворцовый полотёр Тимофей Те-ленков, увидев в дворцовой зале великого князя Павла Петровича, опустился перед ним на колени и хотел обратиться к нему с просьбой, но от волнения сказать ничего не мог. Сразу же после этого Теленков был доставлен в Тайную экспедицию, где признан «в помешательстве ума» и отправлен к родным для присмотра.
Указом 1776 года крестьяне не только лишались права жаловаться на своих помещиков, но и по известным «первым двум пунктам». До указа, невзирая на то что жалобам крестьян органами политического розыска не придавалось большого значения, Тайная экспедиция была обязана производить розыск по этим доносам. После указа подача подобных жалоб сама до себе становилась преступлением, каравшимся плетьми и ссылкой на каторгу на месяц за подачу жалобы в первый раз, плетьми и каторгой на год – во второй раз и ссылкой на вечную каторгу в Нерчинск за подачу жалобы в третий раз. Естественно, это не могло не привести и действительно привело к сокращению одного из главных источников получения информации о политических преступлениях, какими были до сих пор доносы, или «изветы». В результате этого Тайная экспедиция именно тогда приступила к созданию специальной секретной агентуры, которая должна была собирать информацию о политических настроениях различных социальных групп и вести наблюдение за поведением опасных, по мнению правительства, лиц.
Известно, что в 1797 году полководец А.В.Суворов попал в опалу и был выслан Павлом I в село Кончанское Новгородской губернии. Опальный Суворов не скрывал своего отношения к воинским порядкам, введённым новым императором. Павел предписал прокурору АБ.Кура-кину установить за Суворовым негласное наблюдение, для чего в губернию направили одного из чиновников Тайной экспедиции коллежского асессора Николева. Согласно секретной инструкции, Николев должен был «сколько возможно скрывать от него самого (Суворова) и его окружающих, что предмет пребывания его там и есть полученное оное надзирание». Для этого Николеву предлагалось выдать себя за человека, случайно попавшего в деревню Суворова по делам торговым или судебным. Николев обязан был узнать всё о людях, посещавших Суворова, о цели их приезда, о содержании разговоров. Николеву не удалось скрыть настоящей причины появления в Кончан-ском. При первом же знакомстве, по словам Николева, у него с Суворовым произошёл следующий разговор: Суворов "встретил меня с печальным видом, спросил, откуда я приехал. Я сказал, что проездом в Тихвин. На что он мне сказал: «Я слышал, ты пожалован чином, и служба большая. Выслужил! Выслужил! – повторил он, улыбаясь. – Продолжай эдак поступать, ещё наградят». Я в ответ ему сказал, что исполнение воли монаршей – первейший долг всякого верноподданного. На сие он мне отвечал: «Я б сего не сделал, а сказался б больным». Для наблюдения за домом Суворова Николев получил от Бо-ровичского земского исправника двух солдат «в исправности и расторопности испытанных». Кроме них, Николев использовал ещё двоих секретных агентов – соседей Суворова по имению.
В 1799 году в качестве секретного агента политического розыска использовался статский советник Егор Фукс, известный впоследствии в качестве личного секретаря Суворова. Фукс в январе этого года был направлен в корпус Розенберга как спецагент Тайной экспедиции.
В ордере, выданном перед отправлением, ему поручалось «сделать точное и строжайшее наблюдение неприметным образом об офицерах… в каких они подлинно связях, мнениях и сношениях, и не имеют ли какого-либо действия иностранные противные внушения и соблазнительные книги…»
Прибыв в русскую заграничную армию, Фукс немедленно приступил к своим обязанностям. В начале февраля он уже сообщал в экспедицию, что «по содержанию данной мне инструкции употребил все возможные способы для разведывания об образе мыслей итальянского корпуса и о поведении офицеров».
В мае Фукс извещает, что «по всем военным письменным делам употребляет меня его сиятельство граф Александр Васильевич Суворов». Фукс регулярно извещал Петербург обо всех встречах своего начальника с генералами и офицерами, пересылал копии его писем.
В конце XVIII века Тайная экспедиция обзаводится уже довольно значительным штатом секретных агентов. Из краткой выписки о расходах на эту агентуру в 1800 году мы узнаём, что в штате московской конторы состояло несколько таких агентов: корнет Семигилевич, получавший 400 рублей в год, майор Чернов с тем же жалованьем и ряд агентов, получавших деньги за выполнение отдельных заданий конторы: Дельсоль, переводчик московской полиции, «Люди при Несловском и Ясинском находящиеся, получавшие по 10 рублей» за доставленные сведения. В этой же выписке имеется пункт о расходах «по особо порученным от Его Императорского Величества секретным делам, касательно некоторых людей по разным губерниям», за которыми, несомненно, скрывалась и секретная агентура московской конторы.
Создание секретной агентуры было явлением новым в судебной практике центрального органа политического розыска. Но это не исключало пользования и старых методов получения информации с помощью доносов. Доносам мелких чиновников на крупных купцов и дворян придавалось меньше веры, чем доносам дворян на купцов. В качестве примера приведём дело подьячего Беляева, обраевшегося в Сенат с жалобой на сибирского губернатора Тичерина и тобольского воеводу Черкашенинова, и дело купца Красноярова на правителя сибирского наместничества князя Боротаева. Несмотря на то что Беляевым в подтверждение своей жалобы были приведены убедительные доказательства, донос его признали ложным, а сам он наказан плетьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161