Поэтому ему предписывалось в отсутствие императрицы в Москве «по всем поступающим из разных мест важным делам в сенатскую контору, кои до сего принадлежали до Тайной канцелярии, иметь единственно Вам производство, не делая на то общих сенатской конторы определениев, а что по следствиям оказываться будет, писать к нам с приложением своего мнения и не чиня экзекуции, ожидать от нас конфирмации». Письмом от 12 февраля 1764 года Екатерина предписывала Салтыкову ведать дела по Тайной экспедиции одному с помощью коллежского советника Хрущёва, взяв, кроме того, потребное число канцелярских служителей.
В отдельных случаях в Москву посылались в помощь главнокомандующему «по тайным дел.ам» особые лица. Так, например, 3 марта 1774 года Екатерина писала князю Волконскому, что досылает гвардии Преображенского полка капитана Волоцкого и прикомандировывает к нему находящегося в Москве прапорщика Семеновского полка Городчакова, «чтоб употребили Вы их при допросах по тайным делам, с тем, дабы они никому ни малейшего истязания при допросах не делали» (если это приходилось оговаривать, то, очевидно, такие истязания имели место).
Но следствия «по тайным делам» велись (во всяком случае, начинались) также и в губернских и провинциальных канцеляриях, решения же по многим таким делам выносились в Москве и Петербурге. Но известны процессы, производство по которым начиналось и кончалось на месте. Таковы, например, процессы самозванцев Ханина и Богомолова. В отдельных, исключительных случаях состав следственного и судебного аппарата Тайной экспедиции расширялся. Так, по делу 1урьевых и Хрущёвых была образована особая комиссия в составе гетмана графа ГРазумов-ского, сенатора В.И.Суворова и генерал-поручика Ф.Вадков-ского, доклад и решения которой были переданы в Сенат, а на основании его сентенции был издан манифест 24 октября. В особом, чрезвычайном порядке были проведены процессы (после следствия в Тайной экспедиции) Мировича и Арсения Мациевича. Дело флигель-адъютанта Бибикова рассматривалось особой комиссией в составе князя К.Голицына, князя Вяземского и Елагина. Но в громадном большинстве случаев дело начиналось и заканчивалось в недрах Тайной экспедиции.
Не станем выяснять всю процедуру следственно-судебного процесса Тайной экспедиции. Но важно выяснить, как добывались сведения, которыми оперировала экспедиция, какими методами эти сведения проверялись и уточнялись и на основании чего выносились те или иные решения.
Тайная экспедиция, видимо, не располагала сетью агентуры, которая держала бы её в курсе всех важнейших явлений в области общественной мысли и общественного движения. Правда, в письме императрицы сенатору Суворову по делу Хитрово было сказано: «Впрочем, по полкам имеете уши и глаза», а московский главнокомандующий князь Волконский доносил ей о своём распоряжении обер-полицмейстеру «употребить надёжных людей для подслушивания разговоров публики в публичных сборищах, как то: в рядах, банях, кабаках, что уже и исполняется, а между дворянством также всякие разговоры примечаются». Но это, видимо, был случайный материал, не отражавший настроений и фактов жизни хотя бы двух столиц империи с их населением в несколько сотен тысяч человек, не говоря уже о всей остальной России.
Следственные документы Тайной экспедиции определённо говорят, что главный материал, на котором строились процессы – это доносы. Широко развитые в практике русской жизни в течение всего XVIII века доносы в последней трети этого века получили особое значение во всех судебных процессах, и в политических в частности, изменив только после манифеста 13 октября 1762 года свою форму. Этим манифестом было запрещено произносить «Слово и дело», но все подданные императрицы обязывались доносить в указанные места обо всём, что им станет известно по «первому» и «второму» пунктам; устанавливалась ответственность за недонесение, за ложный донос; последними в практике судебных процессов стали считаться такие доносы, которые не подтверждались или сознанием обвиняемого, или уликами третьих лиц. Поэтому донос о чём-либо сказанном с глазу на глаз был очень рискованным, он легко мог стать ложным, в то же время умолчание о таком факте могло повлечь тяжёлые последствия, если автор сказанного сам мог рассказать об этом кому-нибудь третьему и донос поступал от того. Требовалось, чтобы донос следовал непосредственно за получением сведения о проступке.
В практике Тайной экспедиции было немало процессов, где констатирован ложный донос, и потому такие дела оканчивались тем или иным наказанием доносчика.
Содержание доносов, а также сведения, поступавшие к ней, Тайная экспедиция проверяла и дополняла: вызывались и допрашивались свидетели, устраивались очные ставки, составлялись «вопросные пункты». Обвиняемые или свидетели или собственноручно писали показания, или с их слов составлялся протокол допроса чиновниками Тайной экспедиции, наконец, для проверки сведений, содержавшихся в доносах или в показаниях обвиняемых и свидетелей, чиновники Тайной экспедиции посылались в места, так или иначе связанные с данным процессом. Кроме того, аресты обычно сопровождались обысками, при которых забирались вещественные доказательства, в виде записок, писем, документов всякого рода и пр.; широко применявшаяся тогда перлюстрация также часто доставляла Тайной экспедиции важные сведения для производимого ею следствия.
Таким образом, следствие в Тайной экспедиции как будто обставлялось всеми необходимыми гарантиями для выяснения истины, но тем не менее следственный материал, сохранившийся в делах экспедиции, во многих случаях страдает дефектами. Так, например, в ряде процессов его участники делали ссылки на различных высокопоставленных лиц. Но в делах экспедиции ни одного случая допроса таких лиц нет; это, очевидно, считалось неудобным и нежелательным. Затем, и это особенно важно, Тайная экспедиция часто не интересовалась мотивами поступков и теми целями, которые ставили перед собой обвиняемые.
Наоборот, главной своей задачей чиновники экспедиции считали добиться признания подсудимого и раскаяния в содеянном, хотя известно, что признание не всегда открывает истину: всё зависит от того, при каких условиях это признание вины получено и в силу каких побуждений оно могло быть сделано. И тут перед нами один из самых важных вопросов для оценки следственного материала Тайной экспедиции: какими средствами она добивалась признания людей, попавших в её руки?
Екатерина не раз имела смелость заявлять, что в Тайной экспедиции при допросах не применялись телесные наказания. Так, например, в письме к А.И.Бибикову в Казань относительно действий секретной комиссии по делу пугачёвского восстания она писала: «Также при расспросах, какая нужда сечь? Двенадцать лет Тайная экспедиция под моими глазами ни одного человека при допросах не секла ничем, а всякое дело начисто разобрано было; и всегда более выходило, нежели мы желали знать».
Ещё раньше в своём «Антидоте», который был ответом на книгу аббата Шанпа «Путешествие в Сибирь», вышедшую в Париже в 1768 году, Екатерина пыталась представить всё дело с политическим розыском в России таким образом, что будто после уничтожения Тайной канцелярии не стало политического органа её заменившего:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
В отдельных случаях в Москву посылались в помощь главнокомандующему «по тайным дел.ам» особые лица. Так, например, 3 марта 1774 года Екатерина писала князю Волконскому, что досылает гвардии Преображенского полка капитана Волоцкого и прикомандировывает к нему находящегося в Москве прапорщика Семеновского полка Городчакова, «чтоб употребили Вы их при допросах по тайным делам, с тем, дабы они никому ни малейшего истязания при допросах не делали» (если это приходилось оговаривать, то, очевидно, такие истязания имели место).
Но следствия «по тайным делам» велись (во всяком случае, начинались) также и в губернских и провинциальных канцеляриях, решения же по многим таким делам выносились в Москве и Петербурге. Но известны процессы, производство по которым начиналось и кончалось на месте. Таковы, например, процессы самозванцев Ханина и Богомолова. В отдельных, исключительных случаях состав следственного и судебного аппарата Тайной экспедиции расширялся. Так, по делу 1урьевых и Хрущёвых была образована особая комиссия в составе гетмана графа ГРазумов-ского, сенатора В.И.Суворова и генерал-поручика Ф.Вадков-ского, доклад и решения которой были переданы в Сенат, а на основании его сентенции был издан манифест 24 октября. В особом, чрезвычайном порядке были проведены процессы (после следствия в Тайной экспедиции) Мировича и Арсения Мациевича. Дело флигель-адъютанта Бибикова рассматривалось особой комиссией в составе князя К.Голицына, князя Вяземского и Елагина. Но в громадном большинстве случаев дело начиналось и заканчивалось в недрах Тайной экспедиции.
Не станем выяснять всю процедуру следственно-судебного процесса Тайной экспедиции. Но важно выяснить, как добывались сведения, которыми оперировала экспедиция, какими методами эти сведения проверялись и уточнялись и на основании чего выносились те или иные решения.
Тайная экспедиция, видимо, не располагала сетью агентуры, которая держала бы её в курсе всех важнейших явлений в области общественной мысли и общественного движения. Правда, в письме императрицы сенатору Суворову по делу Хитрово было сказано: «Впрочем, по полкам имеете уши и глаза», а московский главнокомандующий князь Волконский доносил ей о своём распоряжении обер-полицмейстеру «употребить надёжных людей для подслушивания разговоров публики в публичных сборищах, как то: в рядах, банях, кабаках, что уже и исполняется, а между дворянством также всякие разговоры примечаются». Но это, видимо, был случайный материал, не отражавший настроений и фактов жизни хотя бы двух столиц империи с их населением в несколько сотен тысяч человек, не говоря уже о всей остальной России.
Следственные документы Тайной экспедиции определённо говорят, что главный материал, на котором строились процессы – это доносы. Широко развитые в практике русской жизни в течение всего XVIII века доносы в последней трети этого века получили особое значение во всех судебных процессах, и в политических в частности, изменив только после манифеста 13 октября 1762 года свою форму. Этим манифестом было запрещено произносить «Слово и дело», но все подданные императрицы обязывались доносить в указанные места обо всём, что им станет известно по «первому» и «второму» пунктам; устанавливалась ответственность за недонесение, за ложный донос; последними в практике судебных процессов стали считаться такие доносы, которые не подтверждались или сознанием обвиняемого, или уликами третьих лиц. Поэтому донос о чём-либо сказанном с глазу на глаз был очень рискованным, он легко мог стать ложным, в то же время умолчание о таком факте могло повлечь тяжёлые последствия, если автор сказанного сам мог рассказать об этом кому-нибудь третьему и донос поступал от того. Требовалось, чтобы донос следовал непосредственно за получением сведения о проступке.
В практике Тайной экспедиции было немало процессов, где констатирован ложный донос, и потому такие дела оканчивались тем или иным наказанием доносчика.
Содержание доносов, а также сведения, поступавшие к ней, Тайная экспедиция проверяла и дополняла: вызывались и допрашивались свидетели, устраивались очные ставки, составлялись «вопросные пункты». Обвиняемые или свидетели или собственноручно писали показания, или с их слов составлялся протокол допроса чиновниками Тайной экспедиции, наконец, для проверки сведений, содержавшихся в доносах или в показаниях обвиняемых и свидетелей, чиновники Тайной экспедиции посылались в места, так или иначе связанные с данным процессом. Кроме того, аресты обычно сопровождались обысками, при которых забирались вещественные доказательства, в виде записок, писем, документов всякого рода и пр.; широко применявшаяся тогда перлюстрация также часто доставляла Тайной экспедиции важные сведения для производимого ею следствия.
Таким образом, следствие в Тайной экспедиции как будто обставлялось всеми необходимыми гарантиями для выяснения истины, но тем не менее следственный материал, сохранившийся в делах экспедиции, во многих случаях страдает дефектами. Так, например, в ряде процессов его участники делали ссылки на различных высокопоставленных лиц. Но в делах экспедиции ни одного случая допроса таких лиц нет; это, очевидно, считалось неудобным и нежелательным. Затем, и это особенно важно, Тайная экспедиция часто не интересовалась мотивами поступков и теми целями, которые ставили перед собой обвиняемые.
Наоборот, главной своей задачей чиновники экспедиции считали добиться признания подсудимого и раскаяния в содеянном, хотя известно, что признание не всегда открывает истину: всё зависит от того, при каких условиях это признание вины получено и в силу каких побуждений оно могло быть сделано. И тут перед нами один из самых важных вопросов для оценки следственного материала Тайной экспедиции: какими средствами она добивалась признания людей, попавших в её руки?
Екатерина не раз имела смелость заявлять, что в Тайной экспедиции при допросах не применялись телесные наказания. Так, например, в письме к А.И.Бибикову в Казань относительно действий секретной комиссии по делу пугачёвского восстания она писала: «Также при расспросах, какая нужда сечь? Двенадцать лет Тайная экспедиция под моими глазами ни одного человека при допросах не секла ничем, а всякое дело начисто разобрано было; и всегда более выходило, нежели мы желали знать».
Ещё раньше в своём «Антидоте», который был ответом на книгу аббата Шанпа «Путешествие в Сибирь», вышедшую в Париже в 1768 году, Екатерина пыталась представить всё дело с политическим розыском в России таким образом, что будто после уничтожения Тайной канцелярии не стало политического органа её заменившего:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161