Несмотря на то что Серебрякова в течение всей своей продолжительной службы, полной тревоги и нервного напряжения, отличалась исключительными способностями, находчивостью и осторожностью, старому эмигранту – народовольцу Бурцеву в силу особых обстоятельств последнего времени в октября 1909 года удалось разоблачить и предать широкой огласке её деятельность, благодаря чему Серебрякова была оставлена на произвол судьбы своим мужем и детьми, удалена со службы Московской губернской земской управы и таким образом лишилась единственного средства к существованию.
Все последние удары жизни настолько расстроили ещё ранее подорванное здоровье Серебряковой, достигшей пятидесятилетнего возраста, что она лишилась трудоспособности, в последнее время потеряла зрение на оба глаза.
Признавая ввиду сего участь Анны Серебряковой заслуживающей исключительного внимания и озабочиваясь обеспечением её старости, всеподданнейшим долгом поставляю себе повергнуть на монаршее Вашего Императорского Величества благовоззрение ходатайство моё о всемилостивейшем пожаловании Анне Серебряковой из секретных сумм Департамента полиции пожизненной пенсии в размере тысячи двухсот (1 200) рублей в год.
31 января 1911 года.
Министр внутренних дел статс-секретарь Столыпин".
Доклад был подан на следующий день. На полях доклада красуется резолюция:
"Собственною Его Императорского Величества рукою начертано «Сг» – согласен – в Царском селе.
Февраля 1 дня 1911 года. Статс-секретарь Столыпин".
Спустя семь дней Департамент полиции официальной бумагой ставит в известность Московское охранное отделение об утверждении всеподданнейшего доклада.
"Совершенно секретно.
Начальник Московского охранного отделения.
№117182 7 февраля 1911 г.
1-го текущего февраля Анне Григорьевне Серебряковой всемилостивейше пожалована за оказанные ею услуги делу политического розыска пожизненная пенсия в размере тысячи двухсот (1 200) рублей.
Об изложенном Департамент полиции уведомляет Ваше высокоблагородие, присовокупляя, что вместе с сим по означенному предмету сообщено в 3-е делопроизводство Департамента.
Исп. об. вице-директора С. Виссарионов. Заведующий Особым отделом полковник Ерёмин".
Итак, выдача пенсии утверждена. Оставалось лишь получать её. Однако, здесь охранники столкнулись с техническим препятствием.
Ежемесячная выдача денег через начальника Московского охранного отделения, конечно, не могла бы не быть замеченной окружающими. Вышедшая из строя активных секретных сотрудников, объявленная, но до конца не изобличённая, Серебрякова продолжает цепко охранять своё «доброе» имя. Она согласна получать деньги, но она желает и «свести на нет всякое вероятие огласки».
Нижеприводимые весьма любопытные документы показывает, какой выход нашли друзья Серебряковой из создавшегося положения:
"Вследствие сообщения заведующим Особым отделом Департамента от 5 февраля о последовавшем 1 февраля по всеподданнейшему докладу министра внутренних дел высочайшем соизволении на назначение проживающей в Москве Анне Серебряковой пожизненной пенсии из секретной суммы Департамента по 1 200 руб. в год и полученной из Особого отдела справки о производстве выдачи ей этой пенсии через начальника Московского охранного отделения причитавшиеся Серебряковой за минувший февраль деньги в размере 100 руб. были ей переведены через начальника сего отделения.
Ныне отставной надворный советник Зубатов, пенсионер Департамента полиции, проживающий в г. Москве, уведомляя, что он получил эти деньги для передачи Серебряковой, просит на будущее время ввиду слепоты её и желания свести на нет всякое вероятие огласки переводить деньги для выдачи Серебряковой на его имя, причём он будет расписки её в получении пенсии представлять в Департамент.
Ввиду испрошения всемилостивейшего повеления о назначении пенсии Серебряковой по Особому отделу означенное ходатайство отставного надворного советника
Зубатова было препровождено на заключение названного отдела, который ныне сообщил, что, по его мнению, к удовлетворению этого ходатайства не было бы препятствий, если бы в Департаменте имелось письменное заявление о том самой г-жи Серебряковой.
Докладывая об изложенном, 3-е делопроизводство полагало бы объявить Зубатову, что пенсия для Серебряковой может быть переводима на его имя лишь при вышеуказанном условии, с тем, что расписки получательницы будут представляться им ежемесячно в Департамент, а пенсию за март перевести прежним порядком, о чем и имеет честь представить на благоусмотрение Вашего превосходительства.
Вице-директор (подпись неразборчива). Делопроизводитель (подпись неразборчива). 22 марта 1911 г."
Серебрякова выполняет требуемую формальность. Уже слепая, с трудом она пишет собственноручно в Департамент следующее заявление:
"В Департамент полиции.
С содержанием объявления Департамента от 29 марта 1911 г. за № 26 871 согласна, и прошу выслать деньги для меня на имя Сергея Васильевича Зубатова, которые будет пересылать от себя в Департамент мои расписки в получении от Департамента денег.
Москва Анна Егоровна Серебрякова
4 апреля 1911 г."
В архивных делах Департамента сохранилось 69 расписок Серебряковой. Свою пенсию она аккуратно получала с февраля 1911 по январь 1917 года. Лишь февральская революция нарушила и прервала эту регулярную выдачу из царской казны по 100 рублей в месяц.
Сколько же всего получила Серебрякова за свои услуги делу политического розыска? Единовременные пособия в 1908 году (5000 руб.) и 1910 году (500 рублей), вместе с общей суммой пенсии (с февраля 1911 года по январь 1917 года) составляют 12 400 рублей.
Впрочем, эти исчисления далеко неполны и неточны. Указанные выдачи носят характер особых наград, они являются не столько оплатой обычных услуг, сколько сверхординарными поощрениями. Обычная оплата деятельности Серебряковой, её обычное жалованье от Департамента нам неизвестны. Можно лишь думать, что жалованье это, по крайней мере, в последние годы её работы в «охранке», было не менее или, что вероятнее, даже превышало 1200 рублей в год, т. е. ту сумму, которая была определена ей в качестве пожизненной пенсии.
Начальник Московского охранного отделения фон Коттен в 1907 году, поддерживая ходатайство о выдаче Серебряковой единовременного пособия, между прочим, писал: «…получая за свою усердную работу скромное вознаграждение, она никакого запаса средств к существованию сберечь не имела возможности».
Неизвестно, что понимал фон Коттен под «скромным вознаграждением». Ясно, что Серебрякова работала в охранке около 25 лет не даром, не только, а может быть, и не столько из-за идейных побуждений.
Дело по обвинению Серебряковой слушалось в открытом заседании Московского губернского суда в 1926 году. Суд посчитал, что "преступления Серебряковой заслуживают высшей меры наказания, но принимая во внимание, что «карательная политика пролетарского государства не преследует мести», а также и то обстоятельство, что подсудимая не является для настоящего времени социально опасной (старчество, инвалидность), приговорил её к лишению свободы на семь лет с конфискацией имущества. Она к этому времени была уже слепой.
Обыски в Ясной Поляне
Любопытна тема, поднятая Л.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161