Какую бы великую историческую роль религия ни играла, она
играла эту роль, накладывая на людей тяжелые обязательства и ограничения на
их поведение. Религия действительно давала людям то, на что она и
претендовала, но она при этом [300] взваливала на людей тяжелый груз и
служила средством их порабощения. Подобно тому как многомиллионные массы
населения в революцию и в Гражданскую войну сбросили путы социального гнета,
игнорируя все их позитивное значение и не имея ни малейшего представления о
том социальном закрепощении, которое их ожидало в будущем, они в последующий
мирный период сбросили путы религиозного духовного гнета, даже не подозревая
о том, какого рода духовное закрепощение идет ему на смену. Новое
закрепощение приходило к ним прежде всего как освобождение от старого,
которое, согласно законам массовой психологии, воспринимается как наихудшее.
Массы населения сами шли навстречу насилию и обману сверху. Они
стимулировали его, становились его носителями и исполнителями. Без поддержки
населения власти не смогли бы добиться такой блистательной и стремительной
победы над религией, прораставшей в душах людей в течение многих столетий.
Репрессии и обман "сверху" означали в тех условиях организацию самих масс на
эти репрессии и этот обман.
Но это было не только насилие и самонасилие, не только обман и самообман.
Чтобы новое общество, рожденное революцией, выжило и укрепилось, оно должно
было определенным образом перевоспитать и воспитать многомиллионные массы
населения, оно должно было породить многие миллионы более или менее
образованных людей, способных хотя бы на самом минимальном уровне выполнять
бесчисленные и разнообразные функции в обществе, начиная от простых рабочих
и кончая государственными руководителями всех рангов и профилей.
Коммунистическая идеология должна была в этом беспрецедентном в истории
социальном, культурном и духовном перевороте сыграть решающую роль. Религия
и церковь, доставшиеся в наследство от прошлого, разрушенного революцией
социального устройства, встали на пути этого переворота как одно из главных
препятствий. Началась битва за души и умы масс населения. Коммунистическая
идеология должна была занять в обществе то место, какое до революции
занимала религия, причем всемерно и всесторонне расширить и усилить эту
роль.
[301]
ИСТОРИЧЕСКОЕ ИСКУШЕНИЕ
Как это ни странно на первый взгляд, жестокость в отношении миллионов
людей в сталинские годы сочеталась с поразительной заботой о миллионах
других людей. Причем число таких, кто чувствовал эту заботу, намного
превосходило число тех, кто становился жертвами насилия и репрессий. Забота
о людях проявлялась в организации просвещения, образования, развлечений,
обучения профессиям, спорта и в улучшении бытовых условий. Хотя последнее
было незначительным по нынешним понятиям, людьми той эпохи они
воспринимались как грандиозные. Каждое снижение цен проводилось по всей
стране как массовое мероприятие и переживалось как праздник. А главное -
люди освободились от пут собственности и ото всего того, что вносила в их
жизнь власть денег. Люди на самом деле почувствовали себя во многих
отношениях свободными. Уже в сталинские годы стали ощущаться такие блага
коммунизма, как гарантия удовлетворения минимальных жизненных потребностей и
уверенность в завтрашнем дне. Пропаганда умело использовала это и усиливала
эффект достоинств коммунистического образа жизни. Для миллионов людей жизнь
в их трудовых коллективах на первых порах компенсировала все их потери.
Коммунизм приходил в мир прежде всего как искушение. За блага коммунизма
приходилось платить. Но эта плата еще воспринималась как временные
трудности. И опять-таки тут мы имеем пример реальной диалектики: чем лучше
становились условия жизни, тем слабее становились соблазны коммунизма. В
послесталинские годы уровень жизни населения поднялся сравнительно со
сталинским периодом настолько, что, если бы в тридцатые годы нам рассказали
об этом, мы не поверили бы. Но люди уже изменились. Изменились их претензии
к жизни и представления о хороших условиях. И соблазны коммунизма утратили
свою силу.
ИСТОРИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО
Как я писал, уже в 1939 году мне было ясно, что социалистическая
революция не изобретает коммунистические (социалистические) социальные
отношения как [302] нечто совершенно новое, что те социальные отношения,
которые становились всеобъемлющими и доминирующими после революции, в той
или иной мере и форме можно было наблюдать и в дореволюционной России. Я
имел в виду прежде всего образование гигантской армии всякого рода
начальников и разрастание государственного аппарата власти и управления. К
концу сталинского периода я еще более укрепился в этой мысли. Однако теперь
я обратил внимание на другой аспект исторического процесса. И понять его мне
помогли мои занятия логикой. Дело в том, что отношения между людьми
существуют и сохраняются совсем не в том же смысле, в каком существуют и
сохраняются люди, вступающие в такие отношения. Например, отношение между
начальником и подчиненным существует, если существуют какие-то люди,
вступающие в это отношение. Эти конкретные люди могут исчезнуть, а само
отношение сохранится, если появляются другие люди, вступающие в такое же
отношение. Государственный аппарат может сохраниться как элемент структуры
общества и социальных отношений, хотя все люди, ранее олицетворявшие его,
могут быть уничтожены, хотя он может быть перестроен радикальным образом. Он
сохранится в другой форме и в форме организации других людей.
Социалистическая революция уничтожила капиталистические и
феодально-помещичьи отношения, уничтожив классы частных собственников и
создав условия, когда стало невозможно появление людей, вступающих в эти
отношения. Но она создала условия, благоприятные для социальных отношений,
которые стали базисом нового общества. Процесс превращения их в базис
общества и процесс изменения всех аспектов жизни общества применительно к
новому базису оказался длительным процессом исторического творчества
многомиллионных масс населения. Сталинский период был периодом творческим в
самом строгом смысле слова, какими бы ни были результаты творчества и как бы
мы к ним ни относились. Тогда все создавалось заново - организация
коллективов, система управления, идеология, культура, человеческие типы,
формы поведения, ритуалы и процедуры мероприятий, юридические нормы и т. д.
Когда процесс в основных чертах завершился, продукты исторического [303]
творчества миллионов людей стали восприниматься как нечто само собой
разумеющееся. И даже отъявленные прохвосты и дураки почувствовали себя в
состоянии и вправе критиковать самый трагический, но самый творческий период
истории своей страны. Десталинизация страны, принеся людям облегчение,
означала вместе с тем переход к рутинно-заурядной истории, особенно сильно
проявившейся в брежневские годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
играла эту роль, накладывая на людей тяжелые обязательства и ограничения на
их поведение. Религия действительно давала людям то, на что она и
претендовала, но она при этом [300] взваливала на людей тяжелый груз и
служила средством их порабощения. Подобно тому как многомиллионные массы
населения в революцию и в Гражданскую войну сбросили путы социального гнета,
игнорируя все их позитивное значение и не имея ни малейшего представления о
том социальном закрепощении, которое их ожидало в будущем, они в последующий
мирный период сбросили путы религиозного духовного гнета, даже не подозревая
о том, какого рода духовное закрепощение идет ему на смену. Новое
закрепощение приходило к ним прежде всего как освобождение от старого,
которое, согласно законам массовой психологии, воспринимается как наихудшее.
Массы населения сами шли навстречу насилию и обману сверху. Они
стимулировали его, становились его носителями и исполнителями. Без поддержки
населения власти не смогли бы добиться такой блистательной и стремительной
победы над религией, прораставшей в душах людей в течение многих столетий.
Репрессии и обман "сверху" означали в тех условиях организацию самих масс на
эти репрессии и этот обман.
Но это было не только насилие и самонасилие, не только обман и самообман.
Чтобы новое общество, рожденное революцией, выжило и укрепилось, оно должно
было определенным образом перевоспитать и воспитать многомиллионные массы
населения, оно должно было породить многие миллионы более или менее
образованных людей, способных хотя бы на самом минимальном уровне выполнять
бесчисленные и разнообразные функции в обществе, начиная от простых рабочих
и кончая государственными руководителями всех рангов и профилей.
Коммунистическая идеология должна была в этом беспрецедентном в истории
социальном, культурном и духовном перевороте сыграть решающую роль. Религия
и церковь, доставшиеся в наследство от прошлого, разрушенного революцией
социального устройства, встали на пути этого переворота как одно из главных
препятствий. Началась битва за души и умы масс населения. Коммунистическая
идеология должна была занять в обществе то место, какое до революции
занимала религия, причем всемерно и всесторонне расширить и усилить эту
роль.
[301]
ИСТОРИЧЕСКОЕ ИСКУШЕНИЕ
Как это ни странно на первый взгляд, жестокость в отношении миллионов
людей в сталинские годы сочеталась с поразительной заботой о миллионах
других людей. Причем число таких, кто чувствовал эту заботу, намного
превосходило число тех, кто становился жертвами насилия и репрессий. Забота
о людях проявлялась в организации просвещения, образования, развлечений,
обучения профессиям, спорта и в улучшении бытовых условий. Хотя последнее
было незначительным по нынешним понятиям, людьми той эпохи они
воспринимались как грандиозные. Каждое снижение цен проводилось по всей
стране как массовое мероприятие и переживалось как праздник. А главное -
люди освободились от пут собственности и ото всего того, что вносила в их
жизнь власть денег. Люди на самом деле почувствовали себя во многих
отношениях свободными. Уже в сталинские годы стали ощущаться такие блага
коммунизма, как гарантия удовлетворения минимальных жизненных потребностей и
уверенность в завтрашнем дне. Пропаганда умело использовала это и усиливала
эффект достоинств коммунистического образа жизни. Для миллионов людей жизнь
в их трудовых коллективах на первых порах компенсировала все их потери.
Коммунизм приходил в мир прежде всего как искушение. За блага коммунизма
приходилось платить. Но эта плата еще воспринималась как временные
трудности. И опять-таки тут мы имеем пример реальной диалектики: чем лучше
становились условия жизни, тем слабее становились соблазны коммунизма. В
послесталинские годы уровень жизни населения поднялся сравнительно со
сталинским периодом настолько, что, если бы в тридцатые годы нам рассказали
об этом, мы не поверили бы. Но люди уже изменились. Изменились их претензии
к жизни и представления о хороших условиях. И соблазны коммунизма утратили
свою силу.
ИСТОРИЧЕСКОЕ ТВОРЧЕСТВО
Как я писал, уже в 1939 году мне было ясно, что социалистическая
революция не изобретает коммунистические (социалистические) социальные
отношения как [302] нечто совершенно новое, что те социальные отношения,
которые становились всеобъемлющими и доминирующими после революции, в той
или иной мере и форме можно было наблюдать и в дореволюционной России. Я
имел в виду прежде всего образование гигантской армии всякого рода
начальников и разрастание государственного аппарата власти и управления. К
концу сталинского периода я еще более укрепился в этой мысли. Однако теперь
я обратил внимание на другой аспект исторического процесса. И понять его мне
помогли мои занятия логикой. Дело в том, что отношения между людьми
существуют и сохраняются совсем не в том же смысле, в каком существуют и
сохраняются люди, вступающие в такие отношения. Например, отношение между
начальником и подчиненным существует, если существуют какие-то люди,
вступающие в это отношение. Эти конкретные люди могут исчезнуть, а само
отношение сохранится, если появляются другие люди, вступающие в такое же
отношение. Государственный аппарат может сохраниться как элемент структуры
общества и социальных отношений, хотя все люди, ранее олицетворявшие его,
могут быть уничтожены, хотя он может быть перестроен радикальным образом. Он
сохранится в другой форме и в форме организации других людей.
Социалистическая революция уничтожила капиталистические и
феодально-помещичьи отношения, уничтожив классы частных собственников и
создав условия, когда стало невозможно появление людей, вступающих в эти
отношения. Но она создала условия, благоприятные для социальных отношений,
которые стали базисом нового общества. Процесс превращения их в базис
общества и процесс изменения всех аспектов жизни общества применительно к
новому базису оказался длительным процессом исторического творчества
многомиллионных масс населения. Сталинский период был периодом творческим в
самом строгом смысле слова, какими бы ни были результаты творчества и как бы
мы к ним ни относились. Тогда все создавалось заново - организация
коллективов, система управления, идеология, культура, человеческие типы,
формы поведения, ритуалы и процедуры мероприятий, юридические нормы и т. д.
Когда процесс в основных чертах завершился, продукты исторического [303]
творчества миллионов людей стали восприниматься как нечто само собой
разумеющееся. И даже отъявленные прохвосты и дураки почувствовали себя в
состоянии и вправе критиковать самый трагический, но самый творческий период
истории своей страны. Десталинизация страны, принеся людям облегчение,
означала вместе с тем переход к рутинно-заурядной истории, особенно сильно
проявившейся в брежневские годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144