С социологической точки зрения брежневский период явился продолжением
хрущевского, но без крайностей переходного характера. В наших кругах никаких
антихрущевцев не было и никакой борьбы против хрущевцев не велось. Все те,
кто холуйствовал перед Хрущевым, без всяких конфликтов и переживаний начали
делать то же самое в отношении Брежнева. И даже еще усерднее. [392]
Принято считать снятие Хрущева реакцией неких консерваторов на попытку
Хрущева реформировать советское общество в прозападном духе, будто некий
консервативный аппарат помешал прогрессивному Хрущеву осуществить эту
перестройку общества. Это сущий вздор. На самом деле всемогущий аппарат
помешал Хрущеву в его сталинских амбициях и рецидивах. Он сохранил основные
итоги десталинизации страны и направил ее по пути нормальной (для этого типа
общества) эволюции зрелого социального организма. В первые годы брежневского
руководства улучшения условий жизни и либерализация были гораздо более
значительными, чем в хрущевские годы. Хрущевские улучшения казались более
значительными, поскольку сравнивались непосредственно со сталинскими годами.
После брежневского "переворота" сравнение производилось уже с достижениями
периода хрущевского, что создавало ложное впечатление брежневской "реакции",
якобы наступившей после хрущевской "либерализации".
Иллюзия поворота советского общества вспять создавалась за счет того, что
стали обращать внимание в первую очередь на недостатки брежневского периода,
особенно во вторую его половину, считая достижения чем-то само собой
разумеющимся. Так, в отношении диссидентского движения стали прежде всего
видеть репрессии против диссидентов, а не тот факт, что они появились в
большом количестве и распустились до такой степени, какая была немыслима при
Хрущеве. Недостатки стали выступать на первый план не потому, что они только
теперь появились, а потому, что стало свободнее и о них можно было говорить
гораздо смелее, чем ранее. Именно улучшения брежневского периода
способствовали тому, что недостатки стали занимать больше места в сознании
людей. А колоссальный культурный взрыв в брежневские годы не идет ни в какое
сравнение с жалкой хрущевской "оттепелью". На этот взрыв были обрушены
репрессии. Но он все же произошел, и этот факт для истории не менее важен,
чем факт его разгрома.
Хрущевский период был переходом советского общества от состояния юности к
состоянию зрелости. Этот переход растянулся на несколько лет. Ничего не[393]
обычного в этом нет. Исторические процессы протекают во времени, как и любые
другие материальные процессы. Кроме того, процессы в руководстве обществом
не всегда и не на все сто процентов совпадают с процессами в фундаменте
общества. Последние в брежневские годы все более стали уходить из-под
контроля властей.
В брежневские годы реальный коммунизм впервые в истории достиг
сравнительно завершенной формы. Обнаружилась прозаическая и заурядная натура
реального коммунизма, его объективные закономерности, механизмы его
функционирования и перспективы на будущее. При Брежневе ввели в употребление
выражение "развитой социализм". Мы над этим потешались. Называли прошлое
состояние недоразвитым социализмом. Определяли развитой социализм как
совокупность пережитков капитализма, пожитков социализма и недожитков
коммунизма. Слова "социализм" и "коммунизм" тут употреблялись в марксистском
идеологическом смысле как обозначения низшей и высшей стадии
коммунистической формации. Называя развитой социализм также зрелым
социализмом, мы называли полный коммунизм перезрелым социализмом. Хотя я и
потешался над выражением "развитой социализм", социологически и исторически
оно было верным. Оно соответствовало реальному великому перелому в истории
реального коммунизма. Впрочем, и достойная смеха форма осознания этого
перелома была вполне адекватна самому результату перелома. Великая история
коммунизма, достигнув зрелости, сбросила трагические и романтические наряды
юности и обрядилась в наряды прозаически-комические, гораздо более
отвечающие ее природе. В этом, кстати сказать, заключалась также одна из
особенностей зрелого коммунизма. На место трагического злодея Сталина пришел
полуклоун Хрущев, которого отпихнул стопроцентный клоун и маразматик
Брежнев, гораздо более подходящий на роль Бога реального коммунизма именно в
силу своей из ряда вон выходящей ничтожности. С точки зрения личных
особенностей незаурядность Хрущева символизировала незаурядность самого
исторического перелома, а заурядность Брежнева - заурядность самого зрелого
коммунизма.
[394]
БРЕЖНЕВ И БРЕЖНЕВИЗМ
Брежневские холуи называли Брежнева руководителем "ленинского типа". Ему
это нравилось. Он охотно играл эту роль. Когда он поднялся на высшую ступень
карьеры, в Москве появился такой анекдот. "Как к вам теперь обращаться,
Леонид Ильич?" - спросили Брежнева его помощники. Брежнев кокетливо опустил
подкрашенные ресницы и сказал скромно: "Зовите меня просто Ильич". Ильичом с
любовью называли Ленина. Ильич Второй - так в насмешку и называли довольно
часто Брежнева в наших кругах. Шутили также, что после смерти Брежнева его
положат в Мавзолей вместо Ленина и на Мавзолее будет слово "Ленин" (от
уменьшительного "ЛЇнька" для "Леонид"). Однако доминирующим в его
подсознании всегда был образ Сталина. Сталин был для него образцом. Но
Брежнев был карикатурой на Сталина. Культ Сталина вырастал снизу общества и
поддерживался сверху. Культ Брежнева насаждался его холуями исключительно
сверху и презирался как в массе народа, так и в самом брежневском окружении.
Он был циничным. Честолюбие Сталина имело под собой деяния эпохального
значения. Тщеславие Брежнева превзошло сталинское и было явлением
социально-патологическим. Брежнев побил мировой рекорд в отношении наград:
260 орденов и медалей весом в 18 килограммов! Тщеславие Брежнева и его
мнимые военные заслуги породили целую серию злых шуток. Вот, например, одна
из них. Спрашивается: кто самый выдающийся агроном в мире. Отвечают:
Брежнев, так как он собрал самый большой урожай орденов на Малой земле
(имеется в виду незначительный эпизод времени войны, раздуваемый до
масштабов Сталинградской битвы). Или вот другая шутка. Маршал Жуков
обратился к Сталину за советом по поводу готовящейся Курско-Орловской битвы.
"Обратитесь к полковнику Брежневу, - сказал Сталин. - Он лучше всех знает,
что делать".
Свой путь "вождя" Брежнев начал с коротенькой речи, которую за пять минут
сочинил А. Бовин, мой бывший собутыльник и приятель, ставший известным
журналистом-международником. [395]
А кончил "эпохальными" многочасовыми речами, которые для него сочинял
целый штат помощников. И в теории Сталин не давал Брежневу покоя. Отсюда его
вклад в марксизм-ленинизм в виде новой Конституции и новой Программы партии.
Он затеял обмен партийных билетов, лишь бы получить билет за номером 2,
билет номер 1 вручили давно умершему Ленину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144