Я был чистым примером пьянства как явления
социального и национального русского.
В России алкоголь никогда не был элементом обычной пищи, как во многих
других местах планеты. Он был всегда элементом государственной политики.
Главными причинами пьянства всегда были бедность и убожество жизни, а также
психологические драмы, порожденные безвыходностью положения и отчаянием. В
первые послевоенные годы пьянство приняло такой размах, какого не было за
всю прошлую историю России. Не было средств на хорошую еду и одежду. А на
пьянство хватало. Оно было дешевле. Люди пережили неслыханные лишения и
горе. В пьяном виде это на время забывалось. Жизнь становилась немного
красочнее и веселее. Отношения с людьми становились душевнее. Власти
умышленно поддерживали пьянство как средство отвлечь внимание людей от их
тяжелого положения. Алкогольные напитки продавались повсюду. На вечерах
отдыха, которые регулярно устраивались во всех учреждениях и предприятиях,
непременно работал буфет.
Больше половины студентов нашего курса оказались бывшими военнослужащими.
Первый же день занятий мы отметили тем, что направились в забегаловку,
расположенную между университетскими зданиями. Мы ее называли "Ломоносовкой"
в честь Ломоносова, который, как известно, "был выпить не дурак". Эта
"Ломоносовка" была большим соблазном для студентов. По настоянию
университетского начальства ее закрыли и снесли с лица земли в 1948 году. По
поводу ее закрытия мы уст[259] роили поминки по ней в скверике, сделанном на
ее месте. Кончились эти поминки тем, что половина участников оказалась в
милиции за дебош в общественном месте, а другая половина - в вытрезвителе.
Наши пьянки принимали мальчишески увеселительные формы. Мы как будто бы
вернулись обратно в нашу раннюю юность и спешили таким варварским путем
наверстать потерянное. Вспоминаю некоторые забавные случаи. Идя на
демонстрацию 1 Мая 1947 года, мы решили выпивать по сто грамм водки у каждой
питейной точки, которые были в большом числе на всем маршруте нашей колонны
вплоть до подхода к центру города. Закуска была бедная, а водка - в
изобилии. Когда мы дошли до того места, где собирались строить Дворец
Советов, мы дружно легли посредине улицы. Милиция оттащила нас за забор, где
была заброшенная стройка Дворца Советов. Мы там отоспались до вечера. А
вечером продолжали пьянствовать в праздничной компании, какие тогда были
обычными. Другой случай - соревнование по пьянству в кафе на углу улицы
Горького и проезда Художественного театра. В соревновании участвовало
человек двадцать от разных факультетов университета. Наш факультет
представляли Владимир Семенчов, бывший штурман бомбардировочной авиации, и
я. Зрелище было грандиозное. Мы просили не убирать пустые пивные и водочные
бутылки. Масса народа толпилась вокруг наших столов и у окон на улице.
Заключались пари, как на ипподроме. Первое место занял парень с
геологического факультета, даже не служивший в армии. Он был действительно
большой, прирожденный талант по части выпивки. Второе место занял Володя
Семенчов, отставший от него всего лишь на бутылку пива. Я занял пятое или
шестое место.
Этот Володя был на редкость хорошим собутыльником, добрым, щедрым и
умным. Ритуальное пьянство на всю жизнь стало его призванием. Хотя он
окончил университет, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал
профессором и заведующим кафедрой, он в душе остался пьяницей тех
послевоенных лет.
Мы с ним довольно часто организовывали массовые попойки, а также
пьянствовали вдвоем. Он организовывал выпивки со вкусом, как говорится, "со
смаком", с [260] маленькими приключениями и длинными разговорами. Его
страстью были проходные дворы. Их тогда в Москве было много. И они
действительно порою были очень интересными. Однажды мы с ним в поисках таких
приключений забрались во двор какого-то секретного учреждения с железными
дверями и решетками на окнах. Нас задержали на много часов, выясняя, кто мы
такие. Во время наших попоек мы вели разговоры о сущности нашего общества и
о сталинизме. Он понимал мои убеждения и добавлял от себя кое-что. У него не
было никаких иллюзий. Но он не принимал происходящее близко к сердцу. Он
хотел лишь комфортабельно устроиться в жизни и продолжать поведение пьяницы
по призванию.
Во время наших попоек постоянно велись разговоры о войне, о загранице, о
положении в стране. Аналогичные разговоры происходили в тысячах других
аналогичных компаний. В этих разговорах проскальзывали критические реплики,
рассказывались острые анекдоты, высказывались невольно откровенные затаенные
мысли. Шла незаметная и вроде бы незначительная работа многих тысяч людей по
подготовке базы для будущего антисталинистского движения и десталинизации
страны.
Из моих собутыльников тех лет хочу упомянуть также Василия Громакова,
бывшего капитана и командира батальона, и Владимира Самигулина, бывшего
старшего лейтенанта и командира роты. Громаков впоследствии стал секретарем
партийного бюро факультета, защитил диссертацию по работам Сталина о Великой
Отечественной войне. Вместе с тем он был отличным товарищем и собутыльником
и самым лучшим знатоком политических анекдотов, за которые полагался срок.
ОЖИВЛЕНИЕ АНТИСТАЛИНИЗМА
В эти годы началось усиление репрессий не только за бесчисленные мелкие и
крупные уголовные преступления, но и за "политику". Возвращалась обстановка
конца тридцатых годов. Летом 1948 года я ездил на работу в колхоз со
студенческой бригадой факультета. Положение в колхозах было еще хуже, чем до
войны. По возвращении из колхоза один член нашей бригады, бывший офи[261]
цер-фронтовик Том Тихоненко высказал несколько критических фраз о колхозах.
Его осудили на десять лет по 58-й статье. Тихоненко учился на курс старше
меня. Свои мысли о колхозах он высказал в своей группе. О его осуждении я
узнал лишь постфактум. Если бы он был на нашем курсе, я бы не удержался и
поддержал его из солидарности. Уже после того, как Тихоненко отбыл срок и
был освобожден в хрущевские годы, он сказал, что донос на него написал
сокурсник и что последний выступал свидетелем на суде. В этом же году был
осужден на большой срок только что поступивший на факультет Виктор Красин,
впоследствии ставший диссидентом. Его осудили вместе с группой других
студентов за занятия буддизмом. Многочисленные случаи арестов происходили в
нашем непосредственном окружении. Сталинизм с новой силой проявлял свою
натуру. Мой несколько ослабевший в годы войны антисталинизм тоже возродился
и стал осмысленнее. Я начал вести систематическую антисталинистскую
пропаганду.
Я с моим антисталинистскими умонастроениями не был исключением. Такие
настроения в то время были у многих. Дело тут было не в знании каких-то
негативных фактов сталинизма и не в способности иронизировать по их поводу,
а в том, как человек переживал эти факты, какое влияние знание о них
оказывало на его идеологическое и нравственное состояние и на его поведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
социального и национального русского.
В России алкоголь никогда не был элементом обычной пищи, как во многих
других местах планеты. Он был всегда элементом государственной политики.
Главными причинами пьянства всегда были бедность и убожество жизни, а также
психологические драмы, порожденные безвыходностью положения и отчаянием. В
первые послевоенные годы пьянство приняло такой размах, какого не было за
всю прошлую историю России. Не было средств на хорошую еду и одежду. А на
пьянство хватало. Оно было дешевле. Люди пережили неслыханные лишения и
горе. В пьяном виде это на время забывалось. Жизнь становилась немного
красочнее и веселее. Отношения с людьми становились душевнее. Власти
умышленно поддерживали пьянство как средство отвлечь внимание людей от их
тяжелого положения. Алкогольные напитки продавались повсюду. На вечерах
отдыха, которые регулярно устраивались во всех учреждениях и предприятиях,
непременно работал буфет.
Больше половины студентов нашего курса оказались бывшими военнослужащими.
Первый же день занятий мы отметили тем, что направились в забегаловку,
расположенную между университетскими зданиями. Мы ее называли "Ломоносовкой"
в честь Ломоносова, который, как известно, "был выпить не дурак". Эта
"Ломоносовка" была большим соблазном для студентов. По настоянию
университетского начальства ее закрыли и снесли с лица земли в 1948 году. По
поводу ее закрытия мы уст[259] роили поминки по ней в скверике, сделанном на
ее месте. Кончились эти поминки тем, что половина участников оказалась в
милиции за дебош в общественном месте, а другая половина - в вытрезвителе.
Наши пьянки принимали мальчишески увеселительные формы. Мы как будто бы
вернулись обратно в нашу раннюю юность и спешили таким варварским путем
наверстать потерянное. Вспоминаю некоторые забавные случаи. Идя на
демонстрацию 1 Мая 1947 года, мы решили выпивать по сто грамм водки у каждой
питейной точки, которые были в большом числе на всем маршруте нашей колонны
вплоть до подхода к центру города. Закуска была бедная, а водка - в
изобилии. Когда мы дошли до того места, где собирались строить Дворец
Советов, мы дружно легли посредине улицы. Милиция оттащила нас за забор, где
была заброшенная стройка Дворца Советов. Мы там отоспались до вечера. А
вечером продолжали пьянствовать в праздничной компании, какие тогда были
обычными. Другой случай - соревнование по пьянству в кафе на углу улицы
Горького и проезда Художественного театра. В соревновании участвовало
человек двадцать от разных факультетов университета. Наш факультет
представляли Владимир Семенчов, бывший штурман бомбардировочной авиации, и
я. Зрелище было грандиозное. Мы просили не убирать пустые пивные и водочные
бутылки. Масса народа толпилась вокруг наших столов и у окон на улице.
Заключались пари, как на ипподроме. Первое место занял парень с
геологического факультета, даже не служивший в армии. Он был действительно
большой, прирожденный талант по части выпивки. Второе место занял Володя
Семенчов, отставший от него всего лишь на бутылку пива. Я занял пятое или
шестое место.
Этот Володя был на редкость хорошим собутыльником, добрым, щедрым и
умным. Ритуальное пьянство на всю жизнь стало его призванием. Хотя он
окончил университет, защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал
профессором и заведующим кафедрой, он в душе остался пьяницей тех
послевоенных лет.
Мы с ним довольно часто организовывали массовые попойки, а также
пьянствовали вдвоем. Он организовывал выпивки со вкусом, как говорится, "со
смаком", с [260] маленькими приключениями и длинными разговорами. Его
страстью были проходные дворы. Их тогда в Москве было много. И они
действительно порою были очень интересными. Однажды мы с ним в поисках таких
приключений забрались во двор какого-то секретного учреждения с железными
дверями и решетками на окнах. Нас задержали на много часов, выясняя, кто мы
такие. Во время наших попоек мы вели разговоры о сущности нашего общества и
о сталинизме. Он понимал мои убеждения и добавлял от себя кое-что. У него не
было никаких иллюзий. Но он не принимал происходящее близко к сердцу. Он
хотел лишь комфортабельно устроиться в жизни и продолжать поведение пьяницы
по призванию.
Во время наших попоек постоянно велись разговоры о войне, о загранице, о
положении в стране. Аналогичные разговоры происходили в тысячах других
аналогичных компаний. В этих разговорах проскальзывали критические реплики,
рассказывались острые анекдоты, высказывались невольно откровенные затаенные
мысли. Шла незаметная и вроде бы незначительная работа многих тысяч людей по
подготовке базы для будущего антисталинистского движения и десталинизации
страны.
Из моих собутыльников тех лет хочу упомянуть также Василия Громакова,
бывшего капитана и командира батальона, и Владимира Самигулина, бывшего
старшего лейтенанта и командира роты. Громаков впоследствии стал секретарем
партийного бюро факультета, защитил диссертацию по работам Сталина о Великой
Отечественной войне. Вместе с тем он был отличным товарищем и собутыльником
и самым лучшим знатоком политических анекдотов, за которые полагался срок.
ОЖИВЛЕНИЕ АНТИСТАЛИНИЗМА
В эти годы началось усиление репрессий не только за бесчисленные мелкие и
крупные уголовные преступления, но и за "политику". Возвращалась обстановка
конца тридцатых годов. Летом 1948 года я ездил на работу в колхоз со
студенческой бригадой факультета. Положение в колхозах было еще хуже, чем до
войны. По возвращении из колхоза один член нашей бригады, бывший офи[261]
цер-фронтовик Том Тихоненко высказал несколько критических фраз о колхозах.
Его осудили на десять лет по 58-й статье. Тихоненко учился на курс старше
меня. Свои мысли о колхозах он высказал в своей группе. О его осуждении я
узнал лишь постфактум. Если бы он был на нашем курсе, я бы не удержался и
поддержал его из солидарности. Уже после того, как Тихоненко отбыл срок и
был освобожден в хрущевские годы, он сказал, что донос на него написал
сокурсник и что последний выступал свидетелем на суде. В этом же году был
осужден на большой срок только что поступивший на факультет Виктор Красин,
впоследствии ставший диссидентом. Его осудили вместе с группой других
студентов за занятия буддизмом. Многочисленные случаи арестов происходили в
нашем непосредственном окружении. Сталинизм с новой силой проявлял свою
натуру. Мой несколько ослабевший в годы войны антисталинизм тоже возродился
и стал осмысленнее. Я начал вести систематическую антисталинистскую
пропаганду.
Я с моим антисталинистскими умонастроениями не был исключением. Такие
настроения в то время были у многих. Дело тут было не в знании каких-то
негативных фактов сталинизма и не в способности иронизировать по их поводу,
а в том, как человек переживал эти факты, какое влияние знание о них
оказывало на его идеологическое и нравственное состояние и на его поведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144