Там, перед нею, встала утром 8 сентября 1380 года живая стена, и Мамаевой орде нельзя было ни проскакать сквозь нее, ни обойти чгерез речные струи да куликовые болотца стороной. Остатки дубовой рощи справа — из этого заовраженного леса ринулся на врага Засадный полк, решивший все в средневековой русской и мировой истории, сторицей отомстивший за товарищей, погибших на его омертвевших от ужаса и ненависти глазах… И где — то тут в начале XIX века сделал первые свои находки бывший член Союза благоденствия С. Н. Нечаев. Это удивительно — декабрист прежде всех ученых занялся уточнением места Мамаева побоища и сообщил в «Вестнике Европы» в 1821 году о находках на поле Куликовом!..
Колонна в честь Дмитрия Донского обновилась! Она отчищена от патины и вековой затвердевшей пыли, ровно зачернена стойким красителем, позлащен ее верх, восстановлены надписи. Тульские мастера отлили новые граничные тумбы, предусмотренные стародавним проектом Александра Павловича Брюллова. От монумента трудно оторвать взгляд — так этот памятник величествен и гармоничен. Со всей округи, оказывается, приезжают сюда молодые пары перед свадьбами. Хорошо!
И храм Сергия Радонежского не узнать! Ни жутких ребер каркаса куполов, ни провалов, ни пустых глазниц в стенах. Над левым круглым приделом сооружено великолепное новое покрытие в виде шлема русского ратника — так замыслил в свое время сделать Щусев, но тогда власти ему этого не позволили. Прекрасно отреставрирован огромный собор в Монастырщине, где будет музей, приведены в порядок дороги, территория всего Красного холма…
Да стоит все здесь века нескончаемые!
Жаль только, что мы, готовясь к 600 — летию Куликовской битвы, не смогли создать панораму великого сражения, снять хороший исторический фильм и даже почему — то не решились освободить от запашки ту святую часть здешней земли, на ко горой насмерть стояли шесть веков назад наши предки. Это не было бы слишком большой потерей для сельского хозяйства района — пешее войско Дмитрия, стоявшее местами так плотно, что погибший не мог упасть, размещалось на нескольких — по нынешней мере — десятках гектаров перед Непрядвой. Их надо навечно заповб^ дать! Пусть растет на них седой ковыль да конский щавель, выбрасывающий к осени красные семенники. А посреди такого поля Куликова, быть может, положить груду эпически огромных мечей, шлемов, щитов, секир и копий, сделанных из вороненой и нержавеющей стали, копирующих в десятикратном увеличении оружие подлинное, средневековое, чтоб можно было подойти к этому месту и снять шапку. Больше ничего не надо.
А в Москве хорошо бы проспект или площадь назвать именем Дмитрия Донского, монумент поставить, вернуть Ослябинскому и Псресветскому переулкам их исконные названия, призреть, взять под крышу замечательный барельеф итальянского мрамора, изображающий Дмитрия Донского и других героев эпохи Куликовской битвы; пока он — вот уже почти полвека — пребывает на подворье Донского монастыря, доступный солнцу и влаге, морозам и дымным городским ветрам. И давно пора поставить хотя бы памятный знак в Торжке, посвященный его героическим защитникам, мемориальную доску установить на московском памятнике Всех Святых на Кулишках, а также в Серпухове, Звенигороде, Коломне, Белозерске и других городах, чье воинство приняло участие в Куликовской битве. Следовало бы поставить памятник Вячко в Тарту, Довмонту в Пскове, Василию в Козельске, где также хорошо бы создать живописную диораму обороны и реконструировать, поднять над славным рвом крепостную средневековую стену. Она станет единственной на всю страну. Сейчас там пустое место, и пятидесяти тысячам ежегодных экскурсантов, посещающих ныне Козельск, посмотреть, в сущности, нечего…
Память — животворная сила настоящего, она полнится подробностями, влечет нераскрытыми тайнами, глыбится в умах и сердцах великими свершениями предков, зовет быть достойными их!..
За народным войском Дмитрия Донского, победившим такого врага на святом жертвенном ристалище, стояла не только Русская земля с ее трудным и величественным прошлым, необозримым и трудным будущим; за ним стояла вся разостлавшаяся вдруг от океана до океана Земля Знаемая, стояла сама История.
Тысячелетиями для древних народов Евразии война, вытеснение иноплеменников с охотничьих территорий, а позже пастбищ и полей, насильственный захват рабов и добычи были естественными способами существования, нормой и образцом поведения. Вот как, например, описывал Гоголь обычаи древних германцев: «Они жили и веселились одною войной. Они трепетали при звуке ея, как молодые, исполненные отваги, тигры. Думали о том только, чтобы померяться силами и повеселиться битвой… Они сражались почти наги, выказывая во всей простоте атлетическую свою силу. Плащ, застегнутый вместо пряжки терновым шипом, кожа дикого зверя на плече — вот их убранство. Они строились густо, кучами, в виде клина; действовали вблизи и вдали короткими копьями, называемыми фрамеями; львиная сила мышц их бросала их так далеко, сколько нужно было, чтобы достать неприятеля…»
Тяжелый земледельческий и ремесленный труд, отнимая силы, постепенно охлаждал боевые страсти, прикреплял мужчин к сезонным и регулярным работам, к своим пашням, мастерским и семейным очагам, но из Азии, этого, по выражению Гоголя, «народовержущего вулкана», через Великую Степь еще много веков накатывали на Европу воинственные неземледельческие, не знающие постоянных городских и сельских поселений народы — скифы, сарматы, авары, гунны, гузы, печенеги, половцы, монголы, имевшие право быть в истории как все прочие. На тысячи лет проникала в глубь, времен историческая память европейских народов, письменно фиксируя бесконечную череду больших грабительских войн, приходящих с востока. Прервать, остановить эту лавину выпало на долю русского народа в XIV веке — так распорядилась История.
Куликовская битва — военно — политическое столкновение огромной исторической значимости, отразившее назревающие социально — экономические процессы. Уклад и образ жизни, который на протяжении тысячелетий находил разрешение в захватнических набегах и нашествиях, опустошениях огромных территорий, военном грабеже и последующей непомерной эксплуатации покоренных народов, должен был уступить зарождавшейся прогрессивной тенденции общественно — хозяйственных отношений^ соответствовавших качественно новому, более высокому уровню развития производительных сил, торговых сношений, социальной дифференциации и сопутствующим этнопсихологическим процессам, происходившим на Восточно — Европейской равнине; история поставила перед русским и другими народами, населявшими эту равнину, великую задачу по созданию сильного централизованного государства нового времени, и они с этой задачей блестяще справились.
Старое, однако, никогда легко не уступало новому ни в большом, ни в малом. Через два года после Куликовской битвы золотоордынский хан Тохтамыш нежданно привел на Русь семидесятитысячное войско, обманом взял Москву и уничтожил ее население. У Дмитрия не было ни времени, ни людских ресурсов, чтобы подготовиться и отразить нападение. И — снова тяжелая дань! Дмитрий Донской вынужден был платить в год семь тысяч рублей серебром, добавив однажды к этой огромной сумме десятитысячный взнос за тверского задолжавшего князя;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
Колонна в честь Дмитрия Донского обновилась! Она отчищена от патины и вековой затвердевшей пыли, ровно зачернена стойким красителем, позлащен ее верх, восстановлены надписи. Тульские мастера отлили новые граничные тумбы, предусмотренные стародавним проектом Александра Павловича Брюллова. От монумента трудно оторвать взгляд — так этот памятник величествен и гармоничен. Со всей округи, оказывается, приезжают сюда молодые пары перед свадьбами. Хорошо!
И храм Сергия Радонежского не узнать! Ни жутких ребер каркаса куполов, ни провалов, ни пустых глазниц в стенах. Над левым круглым приделом сооружено великолепное новое покрытие в виде шлема русского ратника — так замыслил в свое время сделать Щусев, но тогда власти ему этого не позволили. Прекрасно отреставрирован огромный собор в Монастырщине, где будет музей, приведены в порядок дороги, территория всего Красного холма…
Да стоит все здесь века нескончаемые!
Жаль только, что мы, готовясь к 600 — летию Куликовской битвы, не смогли создать панораму великого сражения, снять хороший исторический фильм и даже почему — то не решились освободить от запашки ту святую часть здешней земли, на ко горой насмерть стояли шесть веков назад наши предки. Это не было бы слишком большой потерей для сельского хозяйства района — пешее войско Дмитрия, стоявшее местами так плотно, что погибший не мог упасть, размещалось на нескольких — по нынешней мере — десятках гектаров перед Непрядвой. Их надо навечно заповб^ дать! Пусть растет на них седой ковыль да конский щавель, выбрасывающий к осени красные семенники. А посреди такого поля Куликова, быть может, положить груду эпически огромных мечей, шлемов, щитов, секир и копий, сделанных из вороненой и нержавеющей стали, копирующих в десятикратном увеличении оружие подлинное, средневековое, чтоб можно было подойти к этому месту и снять шапку. Больше ничего не надо.
А в Москве хорошо бы проспект или площадь назвать именем Дмитрия Донского, монумент поставить, вернуть Ослябинскому и Псресветскому переулкам их исконные названия, призреть, взять под крышу замечательный барельеф итальянского мрамора, изображающий Дмитрия Донского и других героев эпохи Куликовской битвы; пока он — вот уже почти полвека — пребывает на подворье Донского монастыря, доступный солнцу и влаге, морозам и дымным городским ветрам. И давно пора поставить хотя бы памятный знак в Торжке, посвященный его героическим защитникам, мемориальную доску установить на московском памятнике Всех Святых на Кулишках, а также в Серпухове, Звенигороде, Коломне, Белозерске и других городах, чье воинство приняло участие в Куликовской битве. Следовало бы поставить памятник Вячко в Тарту, Довмонту в Пскове, Василию в Козельске, где также хорошо бы создать живописную диораму обороны и реконструировать, поднять над славным рвом крепостную средневековую стену. Она станет единственной на всю страну. Сейчас там пустое место, и пятидесяти тысячам ежегодных экскурсантов, посещающих ныне Козельск, посмотреть, в сущности, нечего…
Память — животворная сила настоящего, она полнится подробностями, влечет нераскрытыми тайнами, глыбится в умах и сердцах великими свершениями предков, зовет быть достойными их!..
За народным войском Дмитрия Донского, победившим такого врага на святом жертвенном ристалище, стояла не только Русская земля с ее трудным и величественным прошлым, необозримым и трудным будущим; за ним стояла вся разостлавшаяся вдруг от океана до океана Земля Знаемая, стояла сама История.
Тысячелетиями для древних народов Евразии война, вытеснение иноплеменников с охотничьих территорий, а позже пастбищ и полей, насильственный захват рабов и добычи были естественными способами существования, нормой и образцом поведения. Вот как, например, описывал Гоголь обычаи древних германцев: «Они жили и веселились одною войной. Они трепетали при звуке ея, как молодые, исполненные отваги, тигры. Думали о том только, чтобы померяться силами и повеселиться битвой… Они сражались почти наги, выказывая во всей простоте атлетическую свою силу. Плащ, застегнутый вместо пряжки терновым шипом, кожа дикого зверя на плече — вот их убранство. Они строились густо, кучами, в виде клина; действовали вблизи и вдали короткими копьями, называемыми фрамеями; львиная сила мышц их бросала их так далеко, сколько нужно было, чтобы достать неприятеля…»
Тяжелый земледельческий и ремесленный труд, отнимая силы, постепенно охлаждал боевые страсти, прикреплял мужчин к сезонным и регулярным работам, к своим пашням, мастерским и семейным очагам, но из Азии, этого, по выражению Гоголя, «народовержущего вулкана», через Великую Степь еще много веков накатывали на Европу воинственные неземледельческие, не знающие постоянных городских и сельских поселений народы — скифы, сарматы, авары, гунны, гузы, печенеги, половцы, монголы, имевшие право быть в истории как все прочие. На тысячи лет проникала в глубь, времен историческая память европейских народов, письменно фиксируя бесконечную череду больших грабительских войн, приходящих с востока. Прервать, остановить эту лавину выпало на долю русского народа в XIV веке — так распорядилась История.
Куликовская битва — военно — политическое столкновение огромной исторической значимости, отразившее назревающие социально — экономические процессы. Уклад и образ жизни, который на протяжении тысячелетий находил разрешение в захватнических набегах и нашествиях, опустошениях огромных территорий, военном грабеже и последующей непомерной эксплуатации покоренных народов, должен был уступить зарождавшейся прогрессивной тенденции общественно — хозяйственных отношений^ соответствовавших качественно новому, более высокому уровню развития производительных сил, торговых сношений, социальной дифференциации и сопутствующим этнопсихологическим процессам, происходившим на Восточно — Европейской равнине; история поставила перед русским и другими народами, населявшими эту равнину, великую задачу по созданию сильного централизованного государства нового времени, и они с этой задачей блестяще справились.
Старое, однако, никогда легко не уступало новому ни в большом, ни в малом. Через два года после Куликовской битвы золотоордынский хан Тохтамыш нежданно привел на Русь семидесятитысячное войско, обманом взял Москву и уничтожил ее население. У Дмитрия не было ни времени, ни людских ресурсов, чтобы подготовиться и отразить нападение. И — снова тяжелая дань! Дмитрий Донской вынужден был платить в год семь тысяч рублей серебром, добавив однажды к этой огромной сумме десятитысячный взнос за тверского задолжавшего князя;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198