– Ты знаешь, что клиентура моего Генриха умножается скачками. Его кабинет забит посетителями, но он не приглашает никого домой. Он говорит, что слишком дорожит теми несколькими часами, когда мы вместе.
– Это совсем другое, дорогая Роза. Коллеги Зиги – его ученики и последователи, люди, в которых он видит продолжателей своего дела.
Поскольку из родных у Генриха Графа в Вене были двоюродный брат и замужняя племянница, он охотно присоединился к кружку Фрейда, приглашал всю семью на обед, являлся к Амалии со всем кланом, навещал Зигмунда и Марту. В одно из воскресений Генрих умер от инсульта в своей старой конторе на Вердерторгассе. Ему было всего пятьдесят шесть лет, а выглядел он на десять лет моложе, оставался живым и энергичным.
На похоронах Зигмунд размышлял, не следует ли купить на кладбище участок для себя и Марты, поскольку неожиданная смерть Генриха ясно показала, что «все дороги ведут на Центральное кладбище».
Горе Розы было безутешным. Она потеряла рассудок. Приступы рыданий валили ее с ног, они перемежались муками отчаяния и мольбами:
– Почему? Почему мой Генрих? Он был здоров, счастлив… мы были так счастливы вместе. Почему это случилось с ним? Почему он ушел из жизни в расцвете лет? Оставил меня и двух сирот. Это несправедливо! Жестоко! Теперь я на всю жизнь одинока…
– Роза, не убивайся, у тебя есть сын и дочь, которых ты любишь. Крепись ради них. Они и так подавлены.
Марта взяла к себе десятилетнего Германа и девятилетнюю Цецилию. Тетушка Минна переехала к Розе, чтобы быть вместе с ней. Зигмунд дал Розе успокаивающие лекарства, но она не могла заснуть и продолжала причитать в полумраке. Минна утешала ее, обтирала лицо полотенцем, намоченным холодной водой, пыталась отвлечь ее от мыслей об умершем. Ничто не помогало: с каждым днем Роза все глубже впадала в отчаяние. Зигмунд опасался за ее здоровье, рассудок, даже жизнь. В момент просветления она схватила его за руку и со слезами, катившимися по щекам, попросила:
– Зиги, будь опекуном детям, ладно? По закону. Пообещай следить за ними…
– Роза, обещаю, так же, как за своими.
– Еще одно дело, Зиги. Ты должен переселить меня из этой квартиры. Она слишком дорогая. Я обязана сохранить деньги Генриха для детей.
Зигмунд обнял ее за плечи.
– Дорогая Роза, о деньгах не беспокойся. Алекс видел завещание: по нашим меркам, Генрих умер богатым. Когда он подписывал завещание в 1904 году, у него было вложено в недвижимость сто тысяч крон.
– …Нет… нет… Я должна переехать. Не могу оставаться здесь, в каждом углу мне видится лицо Генриха. Я должна уехать. Ты можешь договориться с хозяином о расторжении аренды? Минна сказала, что подыщет для меня квартиру поменьше.
– Роза, ты потеряла мужа. Зачем тебе терять дом? Будь добра, поговори с Мартой.
Усилия Марты были также бесплодны. Роза настаивала на переезде. Через неделю после смерти Генриха Зигмунд сказал жене:
– Если Роза решила уехать отсюда, мы должны ей помочь. Знаю, как решить проблему с арендой: мы снимем ее квартиру, но откажемся от нижнего этажа. Мне надоело бегать вверх и вниз. Две спальни по фасаду мы отдадим детям, а две другие комнаты соединим. Три комнаты я использую под кабинет. Это намного удобнее: все мы будем находиться на одном этаже.
Однажды вечером в его кабинет вошла старшая дочь Матильда, которой исполнилось двадцать лет, закрыла дверь и заперла ее на ключ. Зигмунд удивился: он не помнил, чтобы кто–либо из детей поступал так. У Матильды было встревоженное лицо. Как старшая, она ухаживала за малышами, заботилась о них и хранила их тайны. Матильда, по оценке Зигмунда, уже в двенадцать лет стала «совершенной маленькой женщиной». В детстве она перенесла три болезни. Оскар Рие вылечил ее, но не обошлось без общей слабости и потери веры в свои силы. Перенесла она и не совсем удачную операцию аппендицита, приковавшую ее надолго к постели. Теперь ее беспокоила, согласно диагнозу Зигмунда, блуждающая почка. Он не тревожился, но принял меры предосторожности, договорившись со знакомым врачом в Меране на время каникул.
У Матильды было простенькое широкое лицо, внешне она больше напоминала тетушку Минну, чем мать. Видимо, из–за перенесенных болезней ее волосы имели тусклый оттенок. Тем не менее она была приятным человеком, с чистыми помыслами и чувствами. Она успешно окончила школу и много читала.
– Папа, мне нужна помощь.
– Приятная новость, Матильда, все эти годы я просил помощи у тебя, и ты мне никогда не отказывала.
– Меня тревожит эта новая болезнь. Не осложнит ли она… замужество?…
– Не думаю, чтобы она повредила. Все пройдет через месяц или два. Но тебя, наверное, беспокоит что–то другое?
– Да, папа.
– Я почувствовал, что последние два года ты терзаешься из–за того, что недостаточно привлекательна. Я не принимал это всерьез, потому что для меня ты просто красавица.
Матильда грустно улыбнулась и сказала своим красивым низким голосом:
– Но ты же не можешь жениться на мне, папа, ты уже женат.
– Дорогая Матильда, дай мне высказать одно соображение: в семьях нашего социального и материального положения девушки не выходят рано замуж. В противном случае они быстро стареют. Ты знаешь, что твоей матери было двадцать пять, когда она вышла замуж. Я никогда не говорил тебе об этом, но надеялся, что ты останешься с нами до двадцати четырех лет, наберешься сил, подготовишься к тому, чтобы рожать детей и вести нелегкую супружескую жизнь.
– Это так долго, папа, еще четыре года. И ничего не делать полезного по дому.
– Думаю, тебя беспокоит не срок. Если бы ты была уверена, что найдешь любовь и мужа, ты бы так не тревожилась.
– Разумеется, в этом причина моих неприятностей. Зигмунд встал, подошел к своей старшей дочери, обнял ее.
– Дорогая девочка, когда ты вернешься в свою комнату, посмотрись в зеркало. Ты привлекательна. В тебе нет никакой заурядности. Благодаря своей профессии я знаю людей довольно хорошо и могу тебя заверить, что судьбу девушки решает не одна лишь физическая красота, а ее личность. Молодые люди, с которыми я общаюсь, хотят, чтобы их избранницы были веселыми, нежными, умеющими сделать жизнь красивой. Ты эмоциональна, и это не всегда помогало тебе; случались подъемы и спады, хотя ты с ними и справлялась. Ведь я перенес аналогичный невроз, когда был помоложе; это же произошло с тетей Розой. Пусть тебя не путает смерть дядюшки Генриха; никто от этого не застрахован. Именно поэтому жизнь имеет свою прелесть и значение: мы знаем, что она не бесконечна. Тебя полюбит тот, о ком ты будешь заботиться. Люди, ищущие друга на всю жизнь, хотят иметь уважаемое имя и душевную теплоту. Я всегда верил в тебя. У тебя нет причин падать духом. Поезжай в Меран и оставайся там столько, сколько пробудут там доктор и фрау Рааб, надеюсь, до середины мая.
Матильда побледнела и сказала слегка хриплым голосом:
– Не думаю, чтобы я фантазировала, опасаясь остаться в девах. Передо мной два примера, заставляющие тревожиться: тетушки Минна и Дольфи.
– Твоя тетушка Минна – высокоморальный человек. Когда она была молодой, ее сердце принадлежало Игнацу Шёнбергу. Она определенно могла бы выйти замуж после смерти Игнаца, но она считает, что женщине дана любовь лишь раз в жизни. С ее стороны это сознательный выбор.
– А как с тетушкой Дольфи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260
– Это совсем другое, дорогая Роза. Коллеги Зиги – его ученики и последователи, люди, в которых он видит продолжателей своего дела.
Поскольку из родных у Генриха Графа в Вене были двоюродный брат и замужняя племянница, он охотно присоединился к кружку Фрейда, приглашал всю семью на обед, являлся к Амалии со всем кланом, навещал Зигмунда и Марту. В одно из воскресений Генрих умер от инсульта в своей старой конторе на Вердерторгассе. Ему было всего пятьдесят шесть лет, а выглядел он на десять лет моложе, оставался живым и энергичным.
На похоронах Зигмунд размышлял, не следует ли купить на кладбище участок для себя и Марты, поскольку неожиданная смерть Генриха ясно показала, что «все дороги ведут на Центральное кладбище».
Горе Розы было безутешным. Она потеряла рассудок. Приступы рыданий валили ее с ног, они перемежались муками отчаяния и мольбами:
– Почему? Почему мой Генрих? Он был здоров, счастлив… мы были так счастливы вместе. Почему это случилось с ним? Почему он ушел из жизни в расцвете лет? Оставил меня и двух сирот. Это несправедливо! Жестоко! Теперь я на всю жизнь одинока…
– Роза, не убивайся, у тебя есть сын и дочь, которых ты любишь. Крепись ради них. Они и так подавлены.
Марта взяла к себе десятилетнего Германа и девятилетнюю Цецилию. Тетушка Минна переехала к Розе, чтобы быть вместе с ней. Зигмунд дал Розе успокаивающие лекарства, но она не могла заснуть и продолжала причитать в полумраке. Минна утешала ее, обтирала лицо полотенцем, намоченным холодной водой, пыталась отвлечь ее от мыслей об умершем. Ничто не помогало: с каждым днем Роза все глубже впадала в отчаяние. Зигмунд опасался за ее здоровье, рассудок, даже жизнь. В момент просветления она схватила его за руку и со слезами, катившимися по щекам, попросила:
– Зиги, будь опекуном детям, ладно? По закону. Пообещай следить за ними…
– Роза, обещаю, так же, как за своими.
– Еще одно дело, Зиги. Ты должен переселить меня из этой квартиры. Она слишком дорогая. Я обязана сохранить деньги Генриха для детей.
Зигмунд обнял ее за плечи.
– Дорогая Роза, о деньгах не беспокойся. Алекс видел завещание: по нашим меркам, Генрих умер богатым. Когда он подписывал завещание в 1904 году, у него было вложено в недвижимость сто тысяч крон.
– …Нет… нет… Я должна переехать. Не могу оставаться здесь, в каждом углу мне видится лицо Генриха. Я должна уехать. Ты можешь договориться с хозяином о расторжении аренды? Минна сказала, что подыщет для меня квартиру поменьше.
– Роза, ты потеряла мужа. Зачем тебе терять дом? Будь добра, поговори с Мартой.
Усилия Марты были также бесплодны. Роза настаивала на переезде. Через неделю после смерти Генриха Зигмунд сказал жене:
– Если Роза решила уехать отсюда, мы должны ей помочь. Знаю, как решить проблему с арендой: мы снимем ее квартиру, но откажемся от нижнего этажа. Мне надоело бегать вверх и вниз. Две спальни по фасаду мы отдадим детям, а две другие комнаты соединим. Три комнаты я использую под кабинет. Это намного удобнее: все мы будем находиться на одном этаже.
Однажды вечером в его кабинет вошла старшая дочь Матильда, которой исполнилось двадцать лет, закрыла дверь и заперла ее на ключ. Зигмунд удивился: он не помнил, чтобы кто–либо из детей поступал так. У Матильды было встревоженное лицо. Как старшая, она ухаживала за малышами, заботилась о них и хранила их тайны. Матильда, по оценке Зигмунда, уже в двенадцать лет стала «совершенной маленькой женщиной». В детстве она перенесла три болезни. Оскар Рие вылечил ее, но не обошлось без общей слабости и потери веры в свои силы. Перенесла она и не совсем удачную операцию аппендицита, приковавшую ее надолго к постели. Теперь ее беспокоила, согласно диагнозу Зигмунда, блуждающая почка. Он не тревожился, но принял меры предосторожности, договорившись со знакомым врачом в Меране на время каникул.
У Матильды было простенькое широкое лицо, внешне она больше напоминала тетушку Минну, чем мать. Видимо, из–за перенесенных болезней ее волосы имели тусклый оттенок. Тем не менее она была приятным человеком, с чистыми помыслами и чувствами. Она успешно окончила школу и много читала.
– Папа, мне нужна помощь.
– Приятная новость, Матильда, все эти годы я просил помощи у тебя, и ты мне никогда не отказывала.
– Меня тревожит эта новая болезнь. Не осложнит ли она… замужество?…
– Не думаю, чтобы она повредила. Все пройдет через месяц или два. Но тебя, наверное, беспокоит что–то другое?
– Да, папа.
– Я почувствовал, что последние два года ты терзаешься из–за того, что недостаточно привлекательна. Я не принимал это всерьез, потому что для меня ты просто красавица.
Матильда грустно улыбнулась и сказала своим красивым низким голосом:
– Но ты же не можешь жениться на мне, папа, ты уже женат.
– Дорогая Матильда, дай мне высказать одно соображение: в семьях нашего социального и материального положения девушки не выходят рано замуж. В противном случае они быстро стареют. Ты знаешь, что твоей матери было двадцать пять, когда она вышла замуж. Я никогда не говорил тебе об этом, но надеялся, что ты останешься с нами до двадцати четырех лет, наберешься сил, подготовишься к тому, чтобы рожать детей и вести нелегкую супружескую жизнь.
– Это так долго, папа, еще четыре года. И ничего не делать полезного по дому.
– Думаю, тебя беспокоит не срок. Если бы ты была уверена, что найдешь любовь и мужа, ты бы так не тревожилась.
– Разумеется, в этом причина моих неприятностей. Зигмунд встал, подошел к своей старшей дочери, обнял ее.
– Дорогая девочка, когда ты вернешься в свою комнату, посмотрись в зеркало. Ты привлекательна. В тебе нет никакой заурядности. Благодаря своей профессии я знаю людей довольно хорошо и могу тебя заверить, что судьбу девушки решает не одна лишь физическая красота, а ее личность. Молодые люди, с которыми я общаюсь, хотят, чтобы их избранницы были веселыми, нежными, умеющими сделать жизнь красивой. Ты эмоциональна, и это не всегда помогало тебе; случались подъемы и спады, хотя ты с ними и справлялась. Ведь я перенес аналогичный невроз, когда был помоложе; это же произошло с тетей Розой. Пусть тебя не путает смерть дядюшки Генриха; никто от этого не застрахован. Именно поэтому жизнь имеет свою прелесть и значение: мы знаем, что она не бесконечна. Тебя полюбит тот, о ком ты будешь заботиться. Люди, ищущие друга на всю жизнь, хотят иметь уважаемое имя и душевную теплоту. Я всегда верил в тебя. У тебя нет причин падать духом. Поезжай в Меран и оставайся там столько, сколько пробудут там доктор и фрау Рааб, надеюсь, до середины мая.
Матильда побледнела и сказала слегка хриплым голосом:
– Не думаю, чтобы я фантазировала, опасаясь остаться в девах. Передо мной два примера, заставляющие тревожиться: тетушки Минна и Дольфи.
– Твоя тетушка Минна – высокоморальный человек. Когда она была молодой, ее сердце принадлежало Игнацу Шёнбергу. Она определенно могла бы выйти замуж после смерти Игнаца, но она считает, что женщине дана любовь лишь раз в жизни. С ее стороны это сознательный выбор.
– А как с тетушкой Дольфи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260