Он никогда не будет приближаться к дереву или отдыхать в его смертельной тени.
"Ты не должен противостоять Божьему помазаннику",є сказал Давид. Но тогда как "авторитеты", социальные и научные, всегда первыми нарушают этот закон, другие иногда могут следовать ему. Кроме того, "помазанники" є не всегда те, кто помазан Богом; многие из них относятся к тем, кто сам себя помазал на царство.
Таким образом, если даже Непопулярного Философа обвиняют в том, что он пытается развенчать Науку и ее "авторитеты", он решительно возражает против этого заявления. Отвергать непогрешимость человека науки є это совсем не то же самое, что сомневаться в его знаниях. Специалист, особенно потому, что он имеет какую-либо одну специальность, заслуживает меньшего доверия в других областях науки, и даже в общей оценке его собственного предмета. До сих пор оффициальная школьная наука базируется на временных основаниях. Она будет идти вперед по прямым дорогам до тех пор, пока не будет вынуждена отклониться от этих старых путей в результате свежих и неожиданных открытий в бездонных недрах знания.
Наука подобна железнодорожному составу, который перевозит багажный вагон от одной конечной станции к другой и к которому не имеет доступа никто, кроме железнодорожных чиновников. Но пассажиров, едущих тем же поездом, вряд ли можно удержать от того, чтобы они покидали на определенных станциях эту прямую линию, чтобы следовать дальше по дорогам, пересекающим эту главную дорогу. Они должны иметь эту возможность без того, чтобы их осуждали за клевету на главную линию. Двигаться далее конечной станции на лошади, в повозке или пешком, или даже стать первопроходцем, прокладывая совершенно новые пути через огромные девственные леса и дебри людского невежества,є это их бесспорная прерогатива. Другие исследователи конечно последуют за ними; и не менее ясно, что они будут критиковать этот вновь открытый путь. При этом они сделают больше пользы, чем вреда. Ибо правда, как говорит старая бельгийская пословица, это всегда результат столкновения мнений, подобно искре, вылетающей при ударе двух кремней друг о друга.
Почему человек знания всегда столь склонен рассматривать науку как свою личную собственность? Есть ли знание лишь какой-то вид неделимого семейного достояния, достающегося только старшим сыновьям науки? Правда принадлежит или должна принадлежать всем, за исключением тех немногих областей знания, которые должны постоянно сохраняться в тайне, как обоюдоострое оружие, которое и убивает, и спасает. Некоторые философы сравнивали знание с лестницей, вершины которой легче достичь человеку, необремененному тяжелым багажом, чем тому, кто должен тащить с собой огромную кипу выцветших и засохших старых условностей. Более того, такой человек должен все время оглядываться назад из страха потерять что-то из своих фоссилий. Не потому ли, что у них был такой сверхтяжелый багаж, лишь немногие из них смогли достигнуть вершины лестницы, и не потому ли они утверждали, что нет ничего, кроме самой высокой ступеньки, достигнутой ими? Или же они отрицают саму возможность всякого свежего, живого цветения, новых форм будущей жизни, ради сохранения старых, высушенных растений прошлого?
Каков бы ни был их ответ, без оптимистической веры в то, что когда-то наступит, жизнь была бы мало достойной жития. Мир находится под угрозой окаменения в своих старых предрассудках и рутине, из-за так называемых авторитетов, их страха перед малейшей критикой и ярости по отношению к ней, причем каждый из них требует, чтобы его считали непогрешимым в его собственной области. Консерватизм ухмыляется своей улыбкой мертвеца при каждой инновации или новой форме мысли. В великой борьбе жизни за выживание наиболее приспособленных, каждая из этих форм становится в свою очередь сначала мастером, а затем тираном, подавляющим всякий новый рост тогда, когда его собственный уже прекратился. Но истинный философ, как бы он ни был "непопулярен", пытается охватить истинную жизнь, которая бьет ключем из внутреннего источника Бытия, то есть из скалы истины,є он движется всегда вперед. Он чувствует одинаковое презрение ко всем этим маленьким и грязным лужицам, которые загнивают от лени на плоской, болотистой поверхности общественной жизни.
v"Люцифер", сентябрь 1892.
Блаватская
~~~Е.П. БЛАВАТСКАЯ О МАТЕРИАЛИЗАЦИИ И ДРУГИХ ПРОБЛЕМАХ
[Данный текст є это большая часть письма, написанного Е. П. Блаватской несколько лет назад, в то время, когда вслед за отчетом Общества Психических Исследований о теософских феноменах, не только публика, но и члены Общества стали сомневаться в ней, сомневаться в себе и в Адептах. Эта публикация сегодня прольет некий свет на ее характер, чего нельзя было бы достигнуть иным способом. Написанное близкому и старому другу для того, чтобы помочь ему и проинформировать его, оно содержит все признаки того, что исходит от сердца одного старого друга к другому. Те, кто верит в нее и в Учителей, стоящих за ней, извлекут пользу и получат знания из внимательного прочтения этого письма. ]
То, что вы предлагаете мне сделать сегодня, я очень серьезно пыталась совершить за последние три или четыре года. Десятки раз я заявляла, что я не буду посылать Учителям какие-либо мирские вопросы или передавать на Их рассмотрение семейные и другие частные проблемы, по большей части личные. Я должна была отослать назад к авторам десятки и десятки писем, адресованных Учителям, и я много раз заявляла, что не буду спрашивать Их снова и снова. И что же за этим последовало? Люди все же приставали ко мне. №Пожалуйста, ну пожалуйста, спросите Учителей, только спросите и расскажите им и обратите Их внимание на¤ то-то и то-то. Когда я отказывалась делать это, ____ приезжал и надоедал, или ____, или кто-либо еще. И теперь оказывается так, что вы, по-видимому, не осознаете оккультный закон є которому подчинены даже Сами Учителя є всякий раз, когда ваше сильное желание сконцентрировано на Их индивидуальностях; всякий раз, когда просьба исходит от достаточно нравственного человека, все желания которого сильны и искренни даже в мелочах (а что для Них не является мелочью?),є Они становились бы обеспокоены этим, желание принимало бы материальную форму и преследовало бы Их (это смешное слово, но я не знаю другого), если бы Они не создавали непроходимый барьер, стену из Акаши между этим желанием (мыслью или молитвой) и Собой, таким образом, изолируя Себя. Результатом такой крайней меры является то, что Они обнаруживают Свою изоляцию в то же самое время от всех тех, кто вольно или невольно, сознательно или нет, должны попасть в круг этой мысли или желания. Я не знаю, поймете ли вы меня; я надеюсь, что да. И обнаруживая Себя отрезанными от меня, например, многие из Них совершали ошибки и наносили вред, которого можно бы было избежать, если бы Они не находились столь часто вне круга теософских событий. Так обстоят дела с тех пор, как..., кидаясь Их именами направо и налево, так сказать, изливают на публику, Их личности, силы и так далее, до тех пор пока мир (посторонние, а не только теософы), от северного до южного полюса, не развенчает Их имена. Не настаивал ли на этом Маха Хохан с самого начала? Не запретил ли Он Махатме К.Х. писать кому-либо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
"Ты не должен противостоять Божьему помазаннику",є сказал Давид. Но тогда как "авторитеты", социальные и научные, всегда первыми нарушают этот закон, другие иногда могут следовать ему. Кроме того, "помазанники" є не всегда те, кто помазан Богом; многие из них относятся к тем, кто сам себя помазал на царство.
Таким образом, если даже Непопулярного Философа обвиняют в том, что он пытается развенчать Науку и ее "авторитеты", он решительно возражает против этого заявления. Отвергать непогрешимость человека науки є это совсем не то же самое, что сомневаться в его знаниях. Специалист, особенно потому, что он имеет какую-либо одну специальность, заслуживает меньшего доверия в других областях науки, и даже в общей оценке его собственного предмета. До сих пор оффициальная школьная наука базируется на временных основаниях. Она будет идти вперед по прямым дорогам до тех пор, пока не будет вынуждена отклониться от этих старых путей в результате свежих и неожиданных открытий в бездонных недрах знания.
Наука подобна железнодорожному составу, который перевозит багажный вагон от одной конечной станции к другой и к которому не имеет доступа никто, кроме железнодорожных чиновников. Но пассажиров, едущих тем же поездом, вряд ли можно удержать от того, чтобы они покидали на определенных станциях эту прямую линию, чтобы следовать дальше по дорогам, пересекающим эту главную дорогу. Они должны иметь эту возможность без того, чтобы их осуждали за клевету на главную линию. Двигаться далее конечной станции на лошади, в повозке или пешком, или даже стать первопроходцем, прокладывая совершенно новые пути через огромные девственные леса и дебри людского невежества,є это их бесспорная прерогатива. Другие исследователи конечно последуют за ними; и не менее ясно, что они будут критиковать этот вновь открытый путь. При этом они сделают больше пользы, чем вреда. Ибо правда, как говорит старая бельгийская пословица, это всегда результат столкновения мнений, подобно искре, вылетающей при ударе двух кремней друг о друга.
Почему человек знания всегда столь склонен рассматривать науку как свою личную собственность? Есть ли знание лишь какой-то вид неделимого семейного достояния, достающегося только старшим сыновьям науки? Правда принадлежит или должна принадлежать всем, за исключением тех немногих областей знания, которые должны постоянно сохраняться в тайне, как обоюдоострое оружие, которое и убивает, и спасает. Некоторые философы сравнивали знание с лестницей, вершины которой легче достичь человеку, необремененному тяжелым багажом, чем тому, кто должен тащить с собой огромную кипу выцветших и засохших старых условностей. Более того, такой человек должен все время оглядываться назад из страха потерять что-то из своих фоссилий. Не потому ли, что у них был такой сверхтяжелый багаж, лишь немногие из них смогли достигнуть вершины лестницы, и не потому ли они утверждали, что нет ничего, кроме самой высокой ступеньки, достигнутой ими? Или же они отрицают саму возможность всякого свежего, живого цветения, новых форм будущей жизни, ради сохранения старых, высушенных растений прошлого?
Каков бы ни был их ответ, без оптимистической веры в то, что когда-то наступит, жизнь была бы мало достойной жития. Мир находится под угрозой окаменения в своих старых предрассудках и рутине, из-за так называемых авторитетов, их страха перед малейшей критикой и ярости по отношению к ней, причем каждый из них требует, чтобы его считали непогрешимым в его собственной области. Консерватизм ухмыляется своей улыбкой мертвеца при каждой инновации или новой форме мысли. В великой борьбе жизни за выживание наиболее приспособленных, каждая из этих форм становится в свою очередь сначала мастером, а затем тираном, подавляющим всякий новый рост тогда, когда его собственный уже прекратился. Но истинный философ, как бы он ни был "непопулярен", пытается охватить истинную жизнь, которая бьет ключем из внутреннего источника Бытия, то есть из скалы истины,є он движется всегда вперед. Он чувствует одинаковое презрение ко всем этим маленьким и грязным лужицам, которые загнивают от лени на плоской, болотистой поверхности общественной жизни.
v"Люцифер", сентябрь 1892.
Блаватская
~~~Е.П. БЛАВАТСКАЯ О МАТЕРИАЛИЗАЦИИ И ДРУГИХ ПРОБЛЕМАХ
[Данный текст є это большая часть письма, написанного Е. П. Блаватской несколько лет назад, в то время, когда вслед за отчетом Общества Психических Исследований о теософских феноменах, не только публика, но и члены Общества стали сомневаться в ней, сомневаться в себе и в Адептах. Эта публикация сегодня прольет некий свет на ее характер, чего нельзя было бы достигнуть иным способом. Написанное близкому и старому другу для того, чтобы помочь ему и проинформировать его, оно содержит все признаки того, что исходит от сердца одного старого друга к другому. Те, кто верит в нее и в Учителей, стоящих за ней, извлекут пользу и получат знания из внимательного прочтения этого письма. ]
То, что вы предлагаете мне сделать сегодня, я очень серьезно пыталась совершить за последние три или четыре года. Десятки раз я заявляла, что я не буду посылать Учителям какие-либо мирские вопросы или передавать на Их рассмотрение семейные и другие частные проблемы, по большей части личные. Я должна была отослать назад к авторам десятки и десятки писем, адресованных Учителям, и я много раз заявляла, что не буду спрашивать Их снова и снова. И что же за этим последовало? Люди все же приставали ко мне. №Пожалуйста, ну пожалуйста, спросите Учителей, только спросите и расскажите им и обратите Их внимание на¤ то-то и то-то. Когда я отказывалась делать это, ____ приезжал и надоедал, или ____, или кто-либо еще. И теперь оказывается так, что вы, по-видимому, не осознаете оккультный закон є которому подчинены даже Сами Учителя є всякий раз, когда ваше сильное желание сконцентрировано на Их индивидуальностях; всякий раз, когда просьба исходит от достаточно нравственного человека, все желания которого сильны и искренни даже в мелочах (а что для Них не является мелочью?),є Они становились бы обеспокоены этим, желание принимало бы материальную форму и преследовало бы Их (это смешное слово, но я не знаю другого), если бы Они не создавали непроходимый барьер, стену из Акаши между этим желанием (мыслью или молитвой) и Собой, таким образом, изолируя Себя. Результатом такой крайней меры является то, что Они обнаруживают Свою изоляцию в то же самое время от всех тех, кто вольно или невольно, сознательно или нет, должны попасть в круг этой мысли или желания. Я не знаю, поймете ли вы меня; я надеюсь, что да. И обнаруживая Себя отрезанными от меня, например, многие из Них совершали ошибки и наносили вред, которого можно бы было избежать, если бы Они не находились столь часто вне круга теософских событий. Так обстоят дела с тех пор, как..., кидаясь Их именами направо и налево, так сказать, изливают на публику, Их личности, силы и так далее, до тех пор пока мир (посторонние, а не только теософы), от северного до южного полюса, не развенчает Их имена. Не настаивал ли на этом Маха Хохан с самого начала? Не запретил ли Он Махатме К.Х. писать кому-либо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67