Чтобы у всех нас не было неприятностей. Боже мой! Что это за место, куда ты нас определил, чтобы мы тут мучились, как в аду?! - возвел он глаза к потолку подвала. - Что это за место, Господи, где старому Ари приходится раз в год лезть под землю, словно кроту? Я ведь уже не так молод, Господи. Ты это заметил?
- Что случилось, папеле? - с тревогой спросил Мордка. - Почему вы так волнуетесь? Вы хорошо поужинали, вы хотели пройтись до реки. Но вместо этого я прихожу и нахожу вас в нашем погребе с вашим старым кейсом и Торой?
- Ты бы тоже так волновался, сынок, если бы узнал, что тобою очень сильно интересуется Лео Байер и его архангелы.
- Но ведь сэр Байер только поговорил с тобой и спокойно ушел... И, по-моему, он вел себя очень почтительно...
- Настолько почтительно, что поставил четырех своих человек присматривать за старьем Ари, - отозвался папеле с большой горечью в голосе. - По крайней мере, я вижу четырех. Этот Родни Паркер - я хочу сказать тебе, сынок, - он оказался очень нехорошим человеком. Он нас всех - своих честных партнеров - втравил в такое дело, которым немножко интересуется сэр Байер. А нет ничего хуже, чем заниматься делами, которыми интересуется сэр Байер, сынок. Родни Паркер очень нехорошо сделал нам всем. Я даже думаю, - тут старый Ари перешел на шепот, - что он сделал так потому, что он антисемит!
Мордка тяжело вздохнул. «Вот доживу я до тех же лет, что папочка, - подумал он, - и тоже в каждом прохиндее, который меня надует, буду видеть антисемита... Дайте только дожить, и вы увидите...» Вслух же он согласился с отцом:
- Да, папеле, Родни Паркер - очень нехороший человек. Настолько нехороший, что его убили. Сегодня в обед. Взяли и убили человека, как будто он для этого родился! И говорят, это сделали люди Байера. В доме у этого смешного грека. - Он подумал и добавил: - Или итальянца.
- Перестань болтать языком! - решительно приказал Ари. - И помоги мне наконец поднять крышку!
Речь шла о крышке, хорошо замаскированной в полу подвала. Она скрывала спуск в туннель, промытый обмелевшей теперь подводной рекой. Отсюда можно было пройти в места, где переждать опасность было надежнее, чем по своему адресу. Ари искренне считал, что о туннеле этом люди Закона и люди Страшного Коннетабля не догадываются. Был ли он прав, сказать трудно.
Вид разверстой пасти спуска в здешний Аид вызвал у старика прилив сентиментальности.
- Давай попрощаемся, сын! - сказал он с чувством. - Я уже очень старый человек, и мы можем больше не увидеться.
- Типун вам на язык, папеле! - дрогнувшим голосом молвил Мордка. - Но... Но если вы так сделаете, я хотел бы, чтобы вы меня простили... Я чуть было не совершил великий грех сегодня, папеле...
Глаза его наполнились слезами.
- Говори, сын... - голосом, исполненным подозрения, благословил сына на исповедь старый Ари.
- Я хотел этим вечером пойти в Чоп-хаус и играть там в магические кости...
- Это очень глупо, сын, - сухо сказал Ари. - Для того чтобы играть в магические кости, надо иметь магические монеты. Целых три магические монеты. Не меньше. Или другие магические предметы, которые можно выставить на Игру...
- У меня была магическая монета. Та, которую вы подарили мне на день сорокалетия, папеле...
- Ты очень, очень огорчил меня, сын, - еще более сухо дал оценку намерениям своего отпрыска Ари.
- А остальные две вложил в Игру Рябой Али, - совсем упавшим голосом уведомил его сын. - И, по-моему, одна из них была фальшивой.
- Но ведь Али исповедует веру в Аллаха. Он мусульманин... - не понял его старый Зильберман.
- Суннит, - уточнил Мордка.
- Я прокляну тебя, сын, - уведомил его Ари и стал пробовать носком ботинка, не скользко ли будет спускаться по вырубленным в черной скале ступеням.
- Но Бог не дал нам согрешить, - горячо заверил его Мордка.
- Это хорошо, сын, - дал оценку ситуации старик и приготовился к спуску в здешний филиал Аида.
- Ты не хочешь знать, как он это сделал, папеле? - огорченно спросил Мордка.
- Долго ты будешь отнимать у меня время? - возмутился Ари. - Его и так уже мало осталось у старого Зильбермана.
- Он послал к нам того из братьев, что разбойничают на Трясинах. Того, что тогда - помнишь, три года назад? - загнал в Трясину караван вездеходов с оборудованием для новой больницы? Мы должны были получить за эти вещи хорошие деньги. Ты хорошо помнишь этого человека?
- Их было-таки двое. - Ари хорошо помнил тот случай. - И один вездеход вел твой брат Шлойме...
- А еще один вездеход вел сын Рябого Али - Джибраил, - напомнил отцу обстоятельства дела Мордка. - Всего в караване было шесть машин, шесть водителей и пятеро человек охраны - из Ордена Охраны Путников. Братья Хого-Фого обещали, что если эти люди отдадут им свой груз, свои деньги и свое оружие, то они помогут им выбраться из Трясин. Те им отдали всё, а братья их всех расстреляли из их же пулеметов. Только двое охранников остались живы. По ошибке, наверное. Или они были очень хорошими людьми и Бог сохранил им жизнь... Но ведь и Шлойме был очень хорошим человеком, хотя и играл иногда в карты?
- Это было большое горе для всех нас, сын, - вздохнул отец.
- И для семьи Али тоже, - уточнил Мордка. - Именно после этого случая мы с ним стали лучше относиться друг к другу.
Ари промолчал, поджав губы.
- И вот мы встретили этого человека... - продолжил его сын. - Это было на заднем дворе Чоп-хауса.
- Вряд ли он узнал вас, - подумав, определил старик. - Но вы правильно сделали, что поняли этот знак, который послал вам Бог, и вернулись по домам.
- Он нас не мог узнать, - объяснил ему сын. - Да и мы бы его не узнали, наверное. Но он был сильно пьян и пристал к нам. Нес всякую околесицу. Он, оказывается, был очень огорчен тем, что какой-то хороший человек зарезал его брата на Тракте. Сегодня утром.
- Я знаю об этом, - кивнул Ари. - Я думаю, ему многое простится на том свете. Этому хорошему человеку, я имею в виду.
- Ну и когда мы поняли, кто это... - несколько запинаясь, продолжил Мордка. - Когда м-мы это поняли... То мы... Мы ушли не сразу. Но ушли. Никто не видел... Ну а Хого остался висеть на воротах у Секача. А душа его - гореть в геенне огненной... Я надеюсь, что это так... А потом мы пошли... Я - в синагогу, а Али - в мечеть... Ты простишь меня, отец?
Наступила пауза.
Потом Ари поставил свой кейс на пол и молча положил освободившуюся руку на голову сыну. Другой рукой, левой, он крепче прижал к себе том Торы. Если бы Мордехай осмелился поднять глаза, то увидел бы, что по устам папеле змеится счастливая улыбка. Улыбка отмщения.
Старик чтил Тору. А Тора никогда не советовала, получив по одной щеке, подставлять другую. Человек, которому пришла в голову подобная идея, явился на далекую отсюда Землю много позже, чем была написана мудрая книга.
* * *
- Ладно, - бросил Секач, покончив с принесением жертвы божку Пестрой Веры. - Нас сильно отвлекли. А времени у нас почти не осталось. - Он пристроился на краешке своего стола и плеснул виски себе и Мочильщику. - Ты вроде говорил, что у тебя против каждого из игроков есть свой убойный прямо-таки ход... Меня интересует, какой ход у тебя припасен для этого русского приемыша.
Себастьян лукаво ухмыльнулся. Это у него получилось в точности на манер одного из политиков двадцатого столетия - лучики-морщинки легли вокруг его глаз.
- Дело в том, что где-то к концу игры у нас будет возможность схватить этих обнаглевших птенчиков за ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
- Что случилось, папеле? - с тревогой спросил Мордка. - Почему вы так волнуетесь? Вы хорошо поужинали, вы хотели пройтись до реки. Но вместо этого я прихожу и нахожу вас в нашем погребе с вашим старым кейсом и Торой?
- Ты бы тоже так волновался, сынок, если бы узнал, что тобою очень сильно интересуется Лео Байер и его архангелы.
- Но ведь сэр Байер только поговорил с тобой и спокойно ушел... И, по-моему, он вел себя очень почтительно...
- Настолько почтительно, что поставил четырех своих человек присматривать за старьем Ари, - отозвался папеле с большой горечью в голосе. - По крайней мере, я вижу четырех. Этот Родни Паркер - я хочу сказать тебе, сынок, - он оказался очень нехорошим человеком. Он нас всех - своих честных партнеров - втравил в такое дело, которым немножко интересуется сэр Байер. А нет ничего хуже, чем заниматься делами, которыми интересуется сэр Байер, сынок. Родни Паркер очень нехорошо сделал нам всем. Я даже думаю, - тут старый Ари перешел на шепот, - что он сделал так потому, что он антисемит!
Мордка тяжело вздохнул. «Вот доживу я до тех же лет, что папочка, - подумал он, - и тоже в каждом прохиндее, который меня надует, буду видеть антисемита... Дайте только дожить, и вы увидите...» Вслух же он согласился с отцом:
- Да, папеле, Родни Паркер - очень нехороший человек. Настолько нехороший, что его убили. Сегодня в обед. Взяли и убили человека, как будто он для этого родился! И говорят, это сделали люди Байера. В доме у этого смешного грека. - Он подумал и добавил: - Или итальянца.
- Перестань болтать языком! - решительно приказал Ари. - И помоги мне наконец поднять крышку!
Речь шла о крышке, хорошо замаскированной в полу подвала. Она скрывала спуск в туннель, промытый обмелевшей теперь подводной рекой. Отсюда можно было пройти в места, где переждать опасность было надежнее, чем по своему адресу. Ари искренне считал, что о туннеле этом люди Закона и люди Страшного Коннетабля не догадываются. Был ли он прав, сказать трудно.
Вид разверстой пасти спуска в здешний Аид вызвал у старика прилив сентиментальности.
- Давай попрощаемся, сын! - сказал он с чувством. - Я уже очень старый человек, и мы можем больше не увидеться.
- Типун вам на язык, папеле! - дрогнувшим голосом молвил Мордка. - Но... Но если вы так сделаете, я хотел бы, чтобы вы меня простили... Я чуть было не совершил великий грех сегодня, папеле...
Глаза его наполнились слезами.
- Говори, сын... - голосом, исполненным подозрения, благословил сына на исповедь старый Ари.
- Я хотел этим вечером пойти в Чоп-хаус и играть там в магические кости...
- Это очень глупо, сын, - сухо сказал Ари. - Для того чтобы играть в магические кости, надо иметь магические монеты. Целых три магические монеты. Не меньше. Или другие магические предметы, которые можно выставить на Игру...
- У меня была магическая монета. Та, которую вы подарили мне на день сорокалетия, папеле...
- Ты очень, очень огорчил меня, сын, - еще более сухо дал оценку намерениям своего отпрыска Ари.
- А остальные две вложил в Игру Рябой Али, - совсем упавшим голосом уведомил его сын. - И, по-моему, одна из них была фальшивой.
- Но ведь Али исповедует веру в Аллаха. Он мусульманин... - не понял его старый Зильберман.
- Суннит, - уточнил Мордка.
- Я прокляну тебя, сын, - уведомил его Ари и стал пробовать носком ботинка, не скользко ли будет спускаться по вырубленным в черной скале ступеням.
- Но Бог не дал нам согрешить, - горячо заверил его Мордка.
- Это хорошо, сын, - дал оценку ситуации старик и приготовился к спуску в здешний филиал Аида.
- Ты не хочешь знать, как он это сделал, папеле? - огорченно спросил Мордка.
- Долго ты будешь отнимать у меня время? - возмутился Ари. - Его и так уже мало осталось у старого Зильбермана.
- Он послал к нам того из братьев, что разбойничают на Трясинах. Того, что тогда - помнишь, три года назад? - загнал в Трясину караван вездеходов с оборудованием для новой больницы? Мы должны были получить за эти вещи хорошие деньги. Ты хорошо помнишь этого человека?
- Их было-таки двое. - Ари хорошо помнил тот случай. - И один вездеход вел твой брат Шлойме...
- А еще один вездеход вел сын Рябого Али - Джибраил, - напомнил отцу обстоятельства дела Мордка. - Всего в караване было шесть машин, шесть водителей и пятеро человек охраны - из Ордена Охраны Путников. Братья Хого-Фого обещали, что если эти люди отдадут им свой груз, свои деньги и свое оружие, то они помогут им выбраться из Трясин. Те им отдали всё, а братья их всех расстреляли из их же пулеметов. Только двое охранников остались живы. По ошибке, наверное. Или они были очень хорошими людьми и Бог сохранил им жизнь... Но ведь и Шлойме был очень хорошим человеком, хотя и играл иногда в карты?
- Это было большое горе для всех нас, сын, - вздохнул отец.
- И для семьи Али тоже, - уточнил Мордка. - Именно после этого случая мы с ним стали лучше относиться друг к другу.
Ари промолчал, поджав губы.
- И вот мы встретили этого человека... - продолжил его сын. - Это было на заднем дворе Чоп-хауса.
- Вряд ли он узнал вас, - подумав, определил старик. - Но вы правильно сделали, что поняли этот знак, который послал вам Бог, и вернулись по домам.
- Он нас не мог узнать, - объяснил ему сын. - Да и мы бы его не узнали, наверное. Но он был сильно пьян и пристал к нам. Нес всякую околесицу. Он, оказывается, был очень огорчен тем, что какой-то хороший человек зарезал его брата на Тракте. Сегодня утром.
- Я знаю об этом, - кивнул Ари. - Я думаю, ему многое простится на том свете. Этому хорошему человеку, я имею в виду.
- Ну и когда мы поняли, кто это... - несколько запинаясь, продолжил Мордка. - Когда м-мы это поняли... То мы... Мы ушли не сразу. Но ушли. Никто не видел... Ну а Хого остался висеть на воротах у Секача. А душа его - гореть в геенне огненной... Я надеюсь, что это так... А потом мы пошли... Я - в синагогу, а Али - в мечеть... Ты простишь меня, отец?
Наступила пауза.
Потом Ари поставил свой кейс на пол и молча положил освободившуюся руку на голову сыну. Другой рукой, левой, он крепче прижал к себе том Торы. Если бы Мордехай осмелился поднять глаза, то увидел бы, что по устам папеле змеится счастливая улыбка. Улыбка отмщения.
Старик чтил Тору. А Тора никогда не советовала, получив по одной щеке, подставлять другую. Человек, которому пришла в голову подобная идея, явился на далекую отсюда Землю много позже, чем была написана мудрая книга.
* * *
- Ладно, - бросил Секач, покончив с принесением жертвы божку Пестрой Веры. - Нас сильно отвлекли. А времени у нас почти не осталось. - Он пристроился на краешке своего стола и плеснул виски себе и Мочильщику. - Ты вроде говорил, что у тебя против каждого из игроков есть свой убойный прямо-таки ход... Меня интересует, какой ход у тебя припасен для этого русского приемыша.
Себастьян лукаво ухмыльнулся. Это у него получилось в точности на манер одного из политиков двадцатого столетия - лучики-морщинки легли вокруг его глаз.
- Дело в том, что где-то к концу игры у нас будет возможность схватить этих обнаглевших птенчиков за ручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123