Нечто просыпалось в его темной, казалось, навсегда потерянной душе, разверзалось – под гипнотизирующим взглядом таинственного пришельца – навстречу Любви и Добру. И он не узнавал себя. – Я хочу, хочу…
– Ты согласен с тем, что «Золотая братина» больше никогда не должна оказаться в руках людей, которые являются наследниками Бати?
– Но разве это возможно?
– Все возможно, Михась…
– Нет! Этого не должно быть! – страстно воскликнул Михаил Ожежко.
– Тогда… В назначенное время отправляйся на встречу с теми, кто только что звонил тебе. Ты окажешься в Москве и будешь для них собирать «новую стаю». И в нее ты примешь меня. Там, где ты будешь подбирать «братву», ты встретишь меня. Только я окажусь в другом облике.
– Но как же я вас узнаю? Незнакомец улыбнулся:
– Давай уже сейчас перейдем на «ты». Я – Грэд, ты – Михась, и мы – братья. Верно?
– Да…
– А узнаешь ты меня по этой метке. – Грэд поднял прядь светлых волос, закрывавших правое ухо, – под мочкой на щеке была родинка в виде маленькой коричневой бабочки. – И последнее, что я сейчас хочу тебе сказать: не беспокойся о Марысе. С ней будет все в порядке.
И посланец Белого Братства растаял на глазах Михаила Ожежко, что совсем не удивило его: так и должно быть.
За окном над Варшавой ровно и умиротворяюще шумел осенний дождь.
Глава 55
Москва, 8 марта 2008 года
Прошла неделя. Табадзе не звонил.
Иван Кириллович извелся, каждый день просматривал электронную почту по нескольку раз. «Ну, где же ты, Каракулик мой?» И уже тот детский почерк казался ему родным.
«Или позвонить Арчилу Тимуровичу? – порывался директор Музея народного искусства России. – Узнать? Что узнать?» – останавливал он себя.
Телефонный звонок раздался буквально в голове – так ему показалось, «штучка» Табадзе лежала у него под подушкой. Иван Кириллович спал в своей квартире, вернее спал и не спал: в последнее время сон его был беспокойный, поверхностный какой-то, долго не засыпал, ворочался, заснув, часто просыпался, и путаные, тревожные мысли всё об одном и том же…
Он нащупал под подушкой мобильник-малютку, который наигрывал какую-то бравурную мелодию, а потом повторял ее все громче и громче.
– Да! Слушаю!
– Проснулись, Иван Кириллович? Простите, вынужден разбудить.
– Что случилось, Арчил Тимурович?
– Пока ничего не случилось. Успокойтесь. Выпейте валерьянки. И минут через двадцать будьте готовы, за вами едет Николай Николаевич.
– Да скажите же…
– Все вопросы при встрече, – ласково сказал Табадзе.
Иван Кириллович вылез из-под одеяла, прошлепал босыми ногами по паркету в ванну, принял контрастный душ, окончательно проснулся, вытираясь махровым полотенцем, посмотрел на себя в зеркало. Тот, кто там отразился, крайне ему не нравился.
«Побриться, что ли? Нет, не успею».
Он, в банном халате, проследовал на кухню, приготовил себе кофе (крепчайшего, как он сам любил определять), обжигаясь, выпил полную чашку, порывшись в холодильнике, кажется, что-то съел. А может быть, и нет.
На туалет ушло минут десять. Он надел свежую рубашку, приятно пахнущую дорогой прачечной, «хорошо, что брюки вчера погладил»; повязал черный строгий галстук большим узлом («У всех этих, в телевизоре, большие узлы»); надевая ботинки, подумал: «В передней протру бархоткой, – так и поступил. – Теперь… Плащ на месте. А где же шапочка? – Весенняя шапочка, похожая на тирольскую, только пера не хватало, тут же отыскалась… – Всё! Я готов…»
Иван Кириллович взглянул на напольные часы в рабочем кабинете своей квартиры – было десять минут шестого. Если быть точным, восемь минут. За окнами уже стояло ясное весеннее утро, но солнце из-за крыши соседнего девятиэтажного дома еще не выглянуло.
Сердце часто и сильно стучало, отдаваясь ударами в висках, немного дрожали руки.
«Валидол, что ли, пососать? Где он у меня?» – Но отыскать валидол Любин не успел: зазвонил городской телефон. Иван Кириллович поспешно поднял трубку и сразу услышал голос Николая Николаевича Корчного:
– Доброе утро, Иван Кириллович! Вы собрались?
– Да, собрался…
– Спускайтесь, не торопясь. Не забудьте запереть квартиру.
…У серого «опель-корса» с распахнутыми дверцами стоял Николай Николаевич и, показалось Любину, был чем-то встревожен. Или озабочен.
– Доброе утро, – поприветствовал Корчной, пожимая руку Ивана Кирилловича и внимательно всматриваясь в его лицо. – Разбудили мы вас. Не выспались?
– Да какой у меня сейчас сон…
– Вижу, вижу, не выспались, – Корчной приобнял директора музея за плечи, осторожно, но твердо подвел к правой задней дверце машины. – Располагайтесь здесь, Иван Кириллович. Просторно – как на диване. И в углу подушечка надувная.
Любин подчинился предложению, очутился на заднем сиденье, а Николай Николаевич уже протягивал ему пластмассовый стаканчик с водой:
– Прошу!
Иван Кириллович, ничего не понимая, принял стаканчик.
– И вот таблетка от Арчила Тимуровича. Успокоительная. Запейте водой…
Таблетка представляла собой продолговатую капсулу, состоящую из двух половинок: одна бледно-фиолетовая, другая бледно-зеленая.
– Да что вы, Иван Кириллович! – улыбнулся Корчной. – Не отравим. Может быть, и подремлете в дороге.
Иван Кириллович покорно проглотил таблетку, запив ее глотком минеральной воды.
– Вот и славно! – Корчной захлопнул дверцу, сел за руль. – Ну, с богом!
Машина плавно, мягко тронулась с места. «…И она уже на Кастанаевской, – определил Любин и подумал: – Правда, как здесь удобно. И прилечь можно». Голова склонилась к надувной податливой подушке, уже в полусне, почти инстинктивно, он сбросил ботинки. «Как хорошо. И покачивает. Будто я маленький и…»
Корчной в зеркальце взглянул на Ивана Кирилловича, который, свернувшись калачиком, сладко спал.
…Проснулся директор музея в тот момент, когда «опель-корса» осторожно, медленно спускался в подземный гараж и скоро занял свое место над ремонтной ямой.
Любин сел, деловито надел ботинки, сладко потянулся. Глядя на него, можно было подумать, что спать в чужих легковых машинах – его любимое занятие.
Посидев буквально несколько мгновений, Иван Кириллович почувствовал, осознал, что он бодр, свеж, полон сил и – вот уж неожиданно! – в прекрасном расположении духа.
Дверцу машины распахнул Арчил Тимурович Табадзе и, протягивая Любину руку, извлекая его из салона гостеприимного автомобиля, сказал улыбаясь:
– Вижу, Иван Кириллович, вы в отменной форме. Немного отдохнули?
– Изумительно! Изумительно! – только и мог проговорить господин Любин.
– И прекрасно! Сразу хочу предупредить: времени у нас в обрез, и поэтому предлагаю следующее… – Напряжение появилось на лице Табадзе. – Вначале я покажу вам нечто и растолкую, что это такое. Минут десять, крайнее – пятнадцать. Потом у нас будет легкий завтрак, а за ним мы все дальнейшее обговорим подробно и детально. Ведь вы не завтракали, Иван Кириллович?
– Кажется, не завтракал, – признался Любин.
Лестницы, переходы, просторные помещения; в одном из них, обратил внимание Иван Кириллович, огромный камин и рояль насыщенного коричневого цвета. Опять переходы, лестницы, одна из них винтовая, спускающаяся вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
– Ты согласен с тем, что «Золотая братина» больше никогда не должна оказаться в руках людей, которые являются наследниками Бати?
– Но разве это возможно?
– Все возможно, Михась…
– Нет! Этого не должно быть! – страстно воскликнул Михаил Ожежко.
– Тогда… В назначенное время отправляйся на встречу с теми, кто только что звонил тебе. Ты окажешься в Москве и будешь для них собирать «новую стаю». И в нее ты примешь меня. Там, где ты будешь подбирать «братву», ты встретишь меня. Только я окажусь в другом облике.
– Но как же я вас узнаю? Незнакомец улыбнулся:
– Давай уже сейчас перейдем на «ты». Я – Грэд, ты – Михась, и мы – братья. Верно?
– Да…
– А узнаешь ты меня по этой метке. – Грэд поднял прядь светлых волос, закрывавших правое ухо, – под мочкой на щеке была родинка в виде маленькой коричневой бабочки. – И последнее, что я сейчас хочу тебе сказать: не беспокойся о Марысе. С ней будет все в порядке.
И посланец Белого Братства растаял на глазах Михаила Ожежко, что совсем не удивило его: так и должно быть.
За окном над Варшавой ровно и умиротворяюще шумел осенний дождь.
Глава 55
Москва, 8 марта 2008 года
Прошла неделя. Табадзе не звонил.
Иван Кириллович извелся, каждый день просматривал электронную почту по нескольку раз. «Ну, где же ты, Каракулик мой?» И уже тот детский почерк казался ему родным.
«Или позвонить Арчилу Тимуровичу? – порывался директор Музея народного искусства России. – Узнать? Что узнать?» – останавливал он себя.
Телефонный звонок раздался буквально в голове – так ему показалось, «штучка» Табадзе лежала у него под подушкой. Иван Кириллович спал в своей квартире, вернее спал и не спал: в последнее время сон его был беспокойный, поверхностный какой-то, долго не засыпал, ворочался, заснув, часто просыпался, и путаные, тревожные мысли всё об одном и том же…
Он нащупал под подушкой мобильник-малютку, который наигрывал какую-то бравурную мелодию, а потом повторял ее все громче и громче.
– Да! Слушаю!
– Проснулись, Иван Кириллович? Простите, вынужден разбудить.
– Что случилось, Арчил Тимурович?
– Пока ничего не случилось. Успокойтесь. Выпейте валерьянки. И минут через двадцать будьте готовы, за вами едет Николай Николаевич.
– Да скажите же…
– Все вопросы при встрече, – ласково сказал Табадзе.
Иван Кириллович вылез из-под одеяла, прошлепал босыми ногами по паркету в ванну, принял контрастный душ, окончательно проснулся, вытираясь махровым полотенцем, посмотрел на себя в зеркало. Тот, кто там отразился, крайне ему не нравился.
«Побриться, что ли? Нет, не успею».
Он, в банном халате, проследовал на кухню, приготовил себе кофе (крепчайшего, как он сам любил определять), обжигаясь, выпил полную чашку, порывшись в холодильнике, кажется, что-то съел. А может быть, и нет.
На туалет ушло минут десять. Он надел свежую рубашку, приятно пахнущую дорогой прачечной, «хорошо, что брюки вчера погладил»; повязал черный строгий галстук большим узлом («У всех этих, в телевизоре, большие узлы»); надевая ботинки, подумал: «В передней протру бархоткой, – так и поступил. – Теперь… Плащ на месте. А где же шапочка? – Весенняя шапочка, похожая на тирольскую, только пера не хватало, тут же отыскалась… – Всё! Я готов…»
Иван Кириллович взглянул на напольные часы в рабочем кабинете своей квартиры – было десять минут шестого. Если быть точным, восемь минут. За окнами уже стояло ясное весеннее утро, но солнце из-за крыши соседнего девятиэтажного дома еще не выглянуло.
Сердце часто и сильно стучало, отдаваясь ударами в висках, немного дрожали руки.
«Валидол, что ли, пососать? Где он у меня?» – Но отыскать валидол Любин не успел: зазвонил городской телефон. Иван Кириллович поспешно поднял трубку и сразу услышал голос Николая Николаевича Корчного:
– Доброе утро, Иван Кириллович! Вы собрались?
– Да, собрался…
– Спускайтесь, не торопясь. Не забудьте запереть квартиру.
…У серого «опель-корса» с распахнутыми дверцами стоял Николай Николаевич и, показалось Любину, был чем-то встревожен. Или озабочен.
– Доброе утро, – поприветствовал Корчной, пожимая руку Ивана Кирилловича и внимательно всматриваясь в его лицо. – Разбудили мы вас. Не выспались?
– Да какой у меня сейчас сон…
– Вижу, вижу, не выспались, – Корчной приобнял директора музея за плечи, осторожно, но твердо подвел к правой задней дверце машины. – Располагайтесь здесь, Иван Кириллович. Просторно – как на диване. И в углу подушечка надувная.
Любин подчинился предложению, очутился на заднем сиденье, а Николай Николаевич уже протягивал ему пластмассовый стаканчик с водой:
– Прошу!
Иван Кириллович, ничего не понимая, принял стаканчик.
– И вот таблетка от Арчила Тимуровича. Успокоительная. Запейте водой…
Таблетка представляла собой продолговатую капсулу, состоящую из двух половинок: одна бледно-фиолетовая, другая бледно-зеленая.
– Да что вы, Иван Кириллович! – улыбнулся Корчной. – Не отравим. Может быть, и подремлете в дороге.
Иван Кириллович покорно проглотил таблетку, запив ее глотком минеральной воды.
– Вот и славно! – Корчной захлопнул дверцу, сел за руль. – Ну, с богом!
Машина плавно, мягко тронулась с места. «…И она уже на Кастанаевской, – определил Любин и подумал: – Правда, как здесь удобно. И прилечь можно». Голова склонилась к надувной податливой подушке, уже в полусне, почти инстинктивно, он сбросил ботинки. «Как хорошо. И покачивает. Будто я маленький и…»
Корчной в зеркальце взглянул на Ивана Кирилловича, который, свернувшись калачиком, сладко спал.
…Проснулся директор музея в тот момент, когда «опель-корса» осторожно, медленно спускался в подземный гараж и скоро занял свое место над ремонтной ямой.
Любин сел, деловито надел ботинки, сладко потянулся. Глядя на него, можно было подумать, что спать в чужих легковых машинах – его любимое занятие.
Посидев буквально несколько мгновений, Иван Кириллович почувствовал, осознал, что он бодр, свеж, полон сил и – вот уж неожиданно! – в прекрасном расположении духа.
Дверцу машины распахнул Арчил Тимурович Табадзе и, протягивая Любину руку, извлекая его из салона гостеприимного автомобиля, сказал улыбаясь:
– Вижу, Иван Кириллович, вы в отменной форме. Немного отдохнули?
– Изумительно! Изумительно! – только и мог проговорить господин Любин.
– И прекрасно! Сразу хочу предупредить: времени у нас в обрез, и поэтому предлагаю следующее… – Напряжение появилось на лице Табадзе. – Вначале я покажу вам нечто и растолкую, что это такое. Минут десять, крайнее – пятнадцать. Потом у нас будет легкий завтрак, а за ним мы все дальнейшее обговорим подробно и детально. Ведь вы не завтракали, Иван Кириллович?
– Кажется, не завтракал, – признался Любин.
Лестницы, переходы, просторные помещения; в одном из них, обратил внимание Иван Кириллович, огромный камин и рояль насыщенного коричневого цвета. Опять переходы, лестницы, одна из них винтовая, спускающаяся вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148