Я дал вам шанс. Вы занимаете видное и сопряженное с
определенной ответственностью положение. И как же вы, черт
возьми, поступаете.
-- Мистер Вайн, пожалуйста, не отнимайте у меня моих
обязанностей.
-- Назовите мне хотя бы одну причину для этого.
-- Я спас жизнь вдовы. На нее покушались.
-- Ни о каких покушениях Чарли мне ничего не рассказывал.
-- Это случилось после.
-- Что значит после.
-- После кладбища. Произошла стычка.
-- Каким это образом. Вы же сидели в ее машине.
-- Понимаете, так уж вышло, я хочу сказать, что он мог,
наверное, напасть на нас в снегопаде. Но он напал внутри.
-- Внутри машины.
-- Нет.
-- Где же.
-- Внутри строения.
-- Не стройте из себя дурачка, Кристиан. Я желаю знать
факты и немедленно. Иначе нам придется расстаться.
-- О господи, мистер Вайн, пожалуй, правильно будет
назвать это чем-то вроде придорожной закусочной.
-- Закусочной.
-- Мистер Вайн, прошу вас, вы так произносите это слово,
что мне становится не по себе. Ну, может, и не совсем
закусочная. Здание было очень поздней григорианской
архитектуры.
-- Еще две секунды, Кристиан, и я позвоню миссис Соурпюсс.
-- Прошу вас, в этом нет никакой необходимости. Я расскажу
вам все подробнейшим образом. На нас набросился ее муж.
-- Муж, Кристиан, если вы запамятовали, лежал в гробу.
-- Я говорю о втором муже, о том, который был до
покойника.
-- Вы хотите сказать, до усопшего.
-- Да, и миссис Соурпюсс страшно переживала его кончину.
-- Вздор.
-- Нет, правда, мистер Вайн, эта смерть проняла ее до
печенок. Она умоляла меня достать ей бутылку виски. И немного
выпила. Мне пришлось помочь ей подняться по ступенькам. Чтобы
сохранить ее достоинство. Спросите у Чарли. Дело не в чаевых
или в чем-то подобном. Но она сказала, делайте что хотите,
только не оставляйте меня одну. Мистер Вайн, вы же знаете, для
меня все это ново. Я хотел как лучше. Я полагал, что должен
действовать, основываясь на собственном суждении.
-- Если оно способно привести вас в забегаловку, ни в коем
случае. Мистер Соурпюсс был мультимиллионером. Там могли
оказаться газетные репортеры. И я бы просто погиб. Мой
сотрудник в забегаловке с самым близким усопшему человеком. Они
бы от меня мокрого места не оставили.
-- Не надо так расстраиваться, мистер Вайн.
-- Расстраиваться. Я торчал здесь, дожидаясь вас. Ночью
послал к вам домой машину, и квартирная хозяйка плюнула
водителю в лицо. Едва он упомянул ваше имя. Расстраиваться,
видите ли, не надо.
-- Ну хорошо, пусть. Увольняйте меня. Как-нибудь я
расплачусь с вами за похороны Элен. Снег буду на улицах
чистить. Но я вам одно скажу, мистер Вайн, я выплачу долг до
последнего пенни. Я всю дорогу бежал бегом. Без пальто, по
жуткому холоду, лишь бы добраться сюда как можно скорее.
-- Сядьте, Кристиан, сядьте. Выслушайте меня. Я вынужден
доверяться людям. Я из кожи готов вылезти, чтобы дать вам
возможность себя проявить. Потому что вы один из самых
достойных людей, каких я когда-либо знал. Но посмотрите, в
каком виде вы явились сегодня на работу. Вы уже подвели меня.
Дважды.
Темные мерцающие глаза Вайна. Глядят далеко за пределы
этого мира. Озирая его державу. Он стоит посреди вестибюля и
ждет. И подданные его приходят один за другим. В руки его
предавая плоть свою. Каждый принимает помазание его печалью.
Тихо опускаясь на атлас в зеленом свете, среди горящих свечей.
Его одиночество манит вас. Приидите. И покойтесь с миром.
-- Корнелиус, этой ночью я возвратился домой. Присел на
кухонный столик. Растрескавшийся и выщербленный, потому что
сделан он из фарфора. На нем стоял пакет с молоком. И лежал
кусочек засохшего кекса. Дочь иногда заходит ко мне, после того
как сделает все уроки. Я размышляю о том, что случилось за
день. И порой она некоторое время стоит рядом со мной. Я ощущаю
щекой ее волосы. Точь в точь, как ее мать. Когда она стряпала,
и я подходил, чтобы поцеловать ее, нос у нее был выпачкан в
муке. В этой женщине была вся моя жизнь. Я каждый день
оплакиваю ее смерть, в душе. На этом самом столе она готовила
верхнюю корочку для пирога. И сейчас рука моя сама ложится на
место, где, я знаю, лежала ее. Я любил эту женщину, я любил ее.
Глаза Вайна наполняются слезами. Он отворачивает поникшую
голову. Опирается ладонями о край письменного стола. Пальцы
растопырены. Белый лунный серп на кончике каждого блестящего
ногтя. Мягкая ткань пиджака туго облекает спину. На улице
нарастают и снова стихают стрекот и свист сгребающего снег
бульдозера. Слышится музыка.
-- Простите, Кристиан. Я просто перенервничал. Я не знаю,
что с вами делать. Если я задам вам еще вопросы, получится
только хуже, я знаю. Я хотел бы, чтобы мы были друзьями. Не
только потому, что нас объединяет утрата женщин, которых мы
любили, но и потому, что я вижу в вас начатки будущего величия.
Дело, которым я занимаюсь. В нем вся моя жизнь. Каждое утро я
встаю в шесть часов. Объезжаю наши филиалы. Чтобы выяснить, не
случилось ли где пожара или чего похуже. И потом работаю до
поздней ночи. Видите бумажный пакет, в нем мой ланч.
Бутерброды, которые я готовлю прежде чем лечь спать. Первые
несколько пенни в моей жизни я заработал, похоронив домашнюю
птичку приятеля. Выставил ему счет на семь центов. И даже
предложил на выбор коробку из под сигар или обувную. Он
предпочел обувную, она была подешевле. Я выкрасил ее в черный
цвет, вымочив вату в синьке, которую взял у матери. Мне всегда
хотелось заниматься именно этим делом.
-- Мистер Вайн, не могу ли я попросить у вас немного кофе.
-- Разумеется, можете. Кофе достаточно. Если вам не
хватит, мы еще за ним пошлем.
-- Спасибо. Большое вам спасибо.
-- Пожалуйста, Кристиан.
Вайн снимает трубку зазвонившего телефона. Прижимает ее к
уху плечом. Одной рукой придерживает на столе блокнот, другой
пишет. Тихое журчание его голоса. А в дверях появляется мисс
Мускус. В том же самом коричневом платье, волосы собраны на
затылке. Награждает меня кислой улыбочкой. Никто меня нынче не
любит. Вот потеряй-ка эту работу и попроси у миссис Соурпюсс
денег взаймы. Ночью она мне язык чуть ли не в глотку засунула.
От банка такого дружелюбия не дождешься.
Вайн кладет трубку. Дописывает в блокноте несколько слов.
Мисс Мускус, держась за дверную ручку, наклоняется вперед. У
нее маленькие уши. Мускулистые икры. Лакированные туфельки на
высоких каблуках, походка чуть косолапая, голубиный шаг. В
детстве я полагал, что это такой новомодный способ спортивного
бега. Пока не треснулся мордой об землю.
-- Мистер Вайн, простите, что прерываю вас и мистера
Кристиана, но вест-сайдский филиал забит под завязку.
-- Вы хотите сказать, исчерпал все свои резервы.
-- Да, это я и имела в виду. Они просили узнать, не можем
ли мы, начиная с семи вечера, разместить еще двоих, говорят,
что с лицами проблем не будет.
-- Кристиан, вы как, сегодня вечером свободны.
-- Да, сэр, разумеется. Целиком и полностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
определенной ответственностью положение. И как же вы, черт
возьми, поступаете.
-- Мистер Вайн, пожалуйста, не отнимайте у меня моих
обязанностей.
-- Назовите мне хотя бы одну причину для этого.
-- Я спас жизнь вдовы. На нее покушались.
-- Ни о каких покушениях Чарли мне ничего не рассказывал.
-- Это случилось после.
-- Что значит после.
-- После кладбища. Произошла стычка.
-- Каким это образом. Вы же сидели в ее машине.
-- Понимаете, так уж вышло, я хочу сказать, что он мог,
наверное, напасть на нас в снегопаде. Но он напал внутри.
-- Внутри машины.
-- Нет.
-- Где же.
-- Внутри строения.
-- Не стройте из себя дурачка, Кристиан. Я желаю знать
факты и немедленно. Иначе нам придется расстаться.
-- О господи, мистер Вайн, пожалуй, правильно будет
назвать это чем-то вроде придорожной закусочной.
-- Закусочной.
-- Мистер Вайн, прошу вас, вы так произносите это слово,
что мне становится не по себе. Ну, может, и не совсем
закусочная. Здание было очень поздней григорианской
архитектуры.
-- Еще две секунды, Кристиан, и я позвоню миссис Соурпюсс.
-- Прошу вас, в этом нет никакой необходимости. Я расскажу
вам все подробнейшим образом. На нас набросился ее муж.
-- Муж, Кристиан, если вы запамятовали, лежал в гробу.
-- Я говорю о втором муже, о том, который был до
покойника.
-- Вы хотите сказать, до усопшего.
-- Да, и миссис Соурпюсс страшно переживала его кончину.
-- Вздор.
-- Нет, правда, мистер Вайн, эта смерть проняла ее до
печенок. Она умоляла меня достать ей бутылку виски. И немного
выпила. Мне пришлось помочь ей подняться по ступенькам. Чтобы
сохранить ее достоинство. Спросите у Чарли. Дело не в чаевых
или в чем-то подобном. Но она сказала, делайте что хотите,
только не оставляйте меня одну. Мистер Вайн, вы же знаете, для
меня все это ново. Я хотел как лучше. Я полагал, что должен
действовать, основываясь на собственном суждении.
-- Если оно способно привести вас в забегаловку, ни в коем
случае. Мистер Соурпюсс был мультимиллионером. Там могли
оказаться газетные репортеры. И я бы просто погиб. Мой
сотрудник в забегаловке с самым близким усопшему человеком. Они
бы от меня мокрого места не оставили.
-- Не надо так расстраиваться, мистер Вайн.
-- Расстраиваться. Я торчал здесь, дожидаясь вас. Ночью
послал к вам домой машину, и квартирная хозяйка плюнула
водителю в лицо. Едва он упомянул ваше имя. Расстраиваться,
видите ли, не надо.
-- Ну хорошо, пусть. Увольняйте меня. Как-нибудь я
расплачусь с вами за похороны Элен. Снег буду на улицах
чистить. Но я вам одно скажу, мистер Вайн, я выплачу долг до
последнего пенни. Я всю дорогу бежал бегом. Без пальто, по
жуткому холоду, лишь бы добраться сюда как можно скорее.
-- Сядьте, Кристиан, сядьте. Выслушайте меня. Я вынужден
доверяться людям. Я из кожи готов вылезти, чтобы дать вам
возможность себя проявить. Потому что вы один из самых
достойных людей, каких я когда-либо знал. Но посмотрите, в
каком виде вы явились сегодня на работу. Вы уже подвели меня.
Дважды.
Темные мерцающие глаза Вайна. Глядят далеко за пределы
этого мира. Озирая его державу. Он стоит посреди вестибюля и
ждет. И подданные его приходят один за другим. В руки его
предавая плоть свою. Каждый принимает помазание его печалью.
Тихо опускаясь на атлас в зеленом свете, среди горящих свечей.
Его одиночество манит вас. Приидите. И покойтесь с миром.
-- Корнелиус, этой ночью я возвратился домой. Присел на
кухонный столик. Растрескавшийся и выщербленный, потому что
сделан он из фарфора. На нем стоял пакет с молоком. И лежал
кусочек засохшего кекса. Дочь иногда заходит ко мне, после того
как сделает все уроки. Я размышляю о том, что случилось за
день. И порой она некоторое время стоит рядом со мной. Я ощущаю
щекой ее волосы. Точь в точь, как ее мать. Когда она стряпала,
и я подходил, чтобы поцеловать ее, нос у нее был выпачкан в
муке. В этой женщине была вся моя жизнь. Я каждый день
оплакиваю ее смерть, в душе. На этом самом столе она готовила
верхнюю корочку для пирога. И сейчас рука моя сама ложится на
место, где, я знаю, лежала ее. Я любил эту женщину, я любил ее.
Глаза Вайна наполняются слезами. Он отворачивает поникшую
голову. Опирается ладонями о край письменного стола. Пальцы
растопырены. Белый лунный серп на кончике каждого блестящего
ногтя. Мягкая ткань пиджака туго облекает спину. На улице
нарастают и снова стихают стрекот и свист сгребающего снег
бульдозера. Слышится музыка.
-- Простите, Кристиан. Я просто перенервничал. Я не знаю,
что с вами делать. Если я задам вам еще вопросы, получится
только хуже, я знаю. Я хотел бы, чтобы мы были друзьями. Не
только потому, что нас объединяет утрата женщин, которых мы
любили, но и потому, что я вижу в вас начатки будущего величия.
Дело, которым я занимаюсь. В нем вся моя жизнь. Каждое утро я
встаю в шесть часов. Объезжаю наши филиалы. Чтобы выяснить, не
случилось ли где пожара или чего похуже. И потом работаю до
поздней ночи. Видите бумажный пакет, в нем мой ланч.
Бутерброды, которые я готовлю прежде чем лечь спать. Первые
несколько пенни в моей жизни я заработал, похоронив домашнюю
птичку приятеля. Выставил ему счет на семь центов. И даже
предложил на выбор коробку из под сигар или обувную. Он
предпочел обувную, она была подешевле. Я выкрасил ее в черный
цвет, вымочив вату в синьке, которую взял у матери. Мне всегда
хотелось заниматься именно этим делом.
-- Мистер Вайн, не могу ли я попросить у вас немного кофе.
-- Разумеется, можете. Кофе достаточно. Если вам не
хватит, мы еще за ним пошлем.
-- Спасибо. Большое вам спасибо.
-- Пожалуйста, Кристиан.
Вайн снимает трубку зазвонившего телефона. Прижимает ее к
уху плечом. Одной рукой придерживает на столе блокнот, другой
пишет. Тихое журчание его голоса. А в дверях появляется мисс
Мускус. В том же самом коричневом платье, волосы собраны на
затылке. Награждает меня кислой улыбочкой. Никто меня нынче не
любит. Вот потеряй-ка эту работу и попроси у миссис Соурпюсс
денег взаймы. Ночью она мне язык чуть ли не в глотку засунула.
От банка такого дружелюбия не дождешься.
Вайн кладет трубку. Дописывает в блокноте несколько слов.
Мисс Мускус, держась за дверную ручку, наклоняется вперед. У
нее маленькие уши. Мускулистые икры. Лакированные туфельки на
высоких каблуках, походка чуть косолапая, голубиный шаг. В
детстве я полагал, что это такой новомодный способ спортивного
бега. Пока не треснулся мордой об землю.
-- Мистер Вайн, простите, что прерываю вас и мистера
Кристиана, но вест-сайдский филиал забит под завязку.
-- Вы хотите сказать, исчерпал все свои резервы.
-- Да, это я и имела в виду. Они просили узнать, не можем
ли мы, начиная с семи вечера, разместить еще двоих, говорят,
что с лицами проблем не будет.
-- Кристиан, вы как, сегодня вечером свободны.
-- Да, сэр, разумеется. Целиком и полностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105