Уже и
санатории разных управлений отданы детям и детским
домам в частности. И в государственной даче, где жила
семья одного руководящего лица, оказалось возмож-
ным разместить целый детский сад. Это - приметы
иного времени. Но здания власть предержащих с мра-
морными вестибюлями так и стоят рядом с блочными
коробками интернатских зданий. И вряд ли что-то сра-
зу изменишь - даже если все мраморные вестибюли
передадут на социальные нужды. Это уже было, мы к
этому уже почти привыкли: выстриженные газоны и
щербатые мостовые рядом с детским садом. Точек от-
счета в одно мгновение не изменишь даже самым
справедливым законом. Точка отсчета - это нечто
само собой сложившееся, традиция, устоявшаяся при-
вычка.
Когда Гмайнер начинал строить свой первый дом,
ему говорили: <Вы с ума сошли, такие дома для бе-
зотцовщины>. Гмайнер отвечал церковной заповедью:
<Люби ближнего больше, чем самого себя>. У него
самого не было дома - он снимал комнату. Он не
разрешал себе потратить деньги на аренду приличного
бюро. Из сарайчика они перешли в комнату, предо-
ставленную им магистратом, в которой сидели, кроме
них, еще две общественные организации, принадле-
жащие Красному Кресту. Никто из его помощников,
включая его самого, не получали твердой зарплаты.
Он создавал свои точки отсчета. Сначала - детям. По-
том, если останется, - себе.
На себя долгое время не оставалось.
II
Еще когда строился первый дом, стало ясно, что
сумасшедшая, казавшаяся невыполнимой идея, в кото-
рую сначала никто не верил и которая набирала все
больше сторонников, обрела реальные черты. Стало
ясно, что денег хватит не только расплатиться за пер-
вый дом, но и на второй, на третий. Но Гмайнер не толь-
ко дом для детей строил - он строил систему. Он
строил первую детскую деревню, в которой его педаго-
гическая модель будет осуществлена.
Это не были виллы, это были обычные для той окру-
ги дома. Но дома и сегодня так же живописно вписаны
в горы и не выглядят ни устаревшими, ни одряхлевши-
ми. <Скупой платит дважды>, - любил говорить Гмай-
нер, Наши блочные детские учреждения - это не толь-
ко постройки нищих, это нерациональное строитель-
ство скупых.
Итак, пять домов были построены, и торжественное
открытие их состоялось 1 декабря 1950 года. Пятьдесят
детей и пять матерей-воспитательниц обрели свой дом
на том самом склоне горы, на который всего-то год с
небольшим назад карабкались Гмайнер с бургомист-
ром Кохом.
Опять ме: как много может общество, в котором
бюрократический аппарат играет не главную роль.
В апреле сорок девятого недоучившийся студент орга-
низовал благотворительное общество - через во-
семнадцать месяцев была зарегистрирована первая в
мире SOS - детская деревня.
Елена Дидль была первой матерью в первой дет-
ской деревне в Имсте. С тех пор и до конца жизни, ко-
гда она, уже выйдя на пенсию, вела хозяйство и жила
у Германа Гмайнера, ее звали мама Дидль. Хайнц
Райнпрехт, долголетний сотрудник и друг Гмайнера,
писал о ней: <Я увидел эту женщину, о которой Гмайнер
мне уже рассказывал, в первый раз. Точно такой я ее
себе и представлял: полненькая, женственная, с ясными
[-газами. Такого типа женщины встречаются иногда в
одежде медицинской сестры, в качестве акушерки, или
воспитательницы детского сада, или крестьянки на
большом крестьянском дворе, или просто прохожей
на улице, бросающейся помочь встать на ноги споткнув-
шемуся мальчишке и достающей из необъятной сумки
платок, чтобы вытереть ему слезы. Это те женщины,
возле которых чувствуешь себя спокойным. Они излу-
чают надежность. Они крепко стоят на земле. Кажется,
что они никогда не состарятся, и вместе с тем у них
пробивается уже первая седина...>
Это очень точное описание Райнпрехта можно отне-
сти ко всем женщинам, заселившим первые пять до-
мов Имста, и к тем, которые пришли вслед за ними.
И удивительного в этом ничего нет. Профессиональ-
ная и духовная общность делает похожими людей,
живущих в разных концах мира. У всех священников
спокойное и отрешенное лицо, у всех хороших врачей
внимательные глаза, на лицах истинных воспитателей
лежит печать добра и любви к детям. А здесь еще -
общность судеб: их всех одинаково обездолила война,
забрав женихов и не вернув мужей. И потери одина-
ково их не ожесточили - напротив, заставили искать
возможность приложить нерастраченное тепло и лю-
бовь. Женщины, бросающиеся вытирать слезы чужому
мальчишке, и внешне чем-то роднятся.
Гмайнер с самого начала строил не просто детскую
деревню, сообщество домов, а определенную педаго-
гическую систему. И в нее входило главное: отбор ма-
терей-воспитательниц. Стройной, педагогически обос-
нованной, научно подкрепленной методикой, которая
и сегодня действует, она стала позже. А совсем на пер-
вых порах Гмайнер действовал на уровне здравого
смысла, своих нравственных критериев, которые его ни-
когда не подводили.
Он старался найти морально и душевно чистых жен-
щин, ценя эти качества так же, как и физическое здо-
ровье. Легкой жизнь в детской деревне быть не обе-
щала. Сам Имст лежал внизу, и ходить туда за покупка-
ми надо было пешком. Вниз - под гору. Обратно -
шесть километров в гору. Правда, булочник и торговец
молоком приезжали сами,
- А это да еще картофель и была наша основная
еда. Утром искусственный кофе, хлеб и маргарин.
Я не столько намазывала маргарин, сколько смазыва-
ла. В неделю я покупала 18 кило черного хлеба, в
день - пять литров молока. У меня было восемь школь-
ников. До школы - сорок пять минут пешком в одну
сторону. На обед - домой и снова в школу. Сколько
хлеба ни поставишь - весь съедят. Мясо покупали
очень редко.
- Знаете, - говорит мне фрау Каммерландер,
живущая после пенсии в том же Имсте в доме для ма-
терей, - нам тогда не казалось, что мы бедны. Нам не
было тяжело. Хотя топливо ребята собирали в лесу.
Стирали в корыте на доске. О стиральной машине тогда
и не мечтали.
А я думаю о том, что понятие <тяжело> всегда
относительно, и о том, что и состарившись они похо-
жи друг на друга.
Beruf по-немецки - профессия, Berutung - призва-
ние. Из откликнувшихся на первые объявления в газе-
те женщин Гмайнер оставлял тех, кто прежде всего
искал в новой должности не только профессию, но и
призвание. Откуда же они приходили к Гмайнеру и
детям эти женщины, соединившие судьбу и призвание?
Фрау Каммерландер росла в крестьянской семье,
где было одиннадцать детей. Обычное крестьянское хо-
зяйство в Австрии всех прокормить не может. К стар-
шим дело переходило по наследству, младшие должны
были искать себе занятие на стороне. Антониа Каммер-
ландер окончила народную школу и в четырнадцать
лет ушла из дому работать <на сторону> - за еду и
кров над головой. Потом она выучилась шить и подра-
батывала этим на жизнь, но сидячая однотонная рабо-
та ей не нравилась и, прочитав о детской деревне,
решила попытать счастья. Было ей тогда уже за
тридцать.
Да.же на черно-белых фотографиях пятидесятых
годов у Антонии Каммерландер виден румянец во всю
щеку и яркие черные глаза. Волосы уложены просто,
м аккуратно,
- Гмайнер спросил меня: не хочу ли я работать в
прачечной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
санатории разных управлений отданы детям и детским
домам в частности. И в государственной даче, где жила
семья одного руководящего лица, оказалось возмож-
ным разместить целый детский сад. Это - приметы
иного времени. Но здания власть предержащих с мра-
морными вестибюлями так и стоят рядом с блочными
коробками интернатских зданий. И вряд ли что-то сра-
зу изменишь - даже если все мраморные вестибюли
передадут на социальные нужды. Это уже было, мы к
этому уже почти привыкли: выстриженные газоны и
щербатые мостовые рядом с детским садом. Точек от-
счета в одно мгновение не изменишь даже самым
справедливым законом. Точка отсчета - это нечто
само собой сложившееся, традиция, устоявшаяся при-
вычка.
Когда Гмайнер начинал строить свой первый дом,
ему говорили: <Вы с ума сошли, такие дома для бе-
зотцовщины>. Гмайнер отвечал церковной заповедью:
<Люби ближнего больше, чем самого себя>. У него
самого не было дома - он снимал комнату. Он не
разрешал себе потратить деньги на аренду приличного
бюро. Из сарайчика они перешли в комнату, предо-
ставленную им магистратом, в которой сидели, кроме
них, еще две общественные организации, принадле-
жащие Красному Кресту. Никто из его помощников,
включая его самого, не получали твердой зарплаты.
Он создавал свои точки отсчета. Сначала - детям. По-
том, если останется, - себе.
На себя долгое время не оставалось.
II
Еще когда строился первый дом, стало ясно, что
сумасшедшая, казавшаяся невыполнимой идея, в кото-
рую сначала никто не верил и которая набирала все
больше сторонников, обрела реальные черты. Стало
ясно, что денег хватит не только расплатиться за пер-
вый дом, но и на второй, на третий. Но Гмайнер не толь-
ко дом для детей строил - он строил систему. Он
строил первую детскую деревню, в которой его педаго-
гическая модель будет осуществлена.
Это не были виллы, это были обычные для той окру-
ги дома. Но дома и сегодня так же живописно вписаны
в горы и не выглядят ни устаревшими, ни одряхлевши-
ми. <Скупой платит дважды>, - любил говорить Гмай-
нер, Наши блочные детские учреждения - это не толь-
ко постройки нищих, это нерациональное строитель-
ство скупых.
Итак, пять домов были построены, и торжественное
открытие их состоялось 1 декабря 1950 года. Пятьдесят
детей и пять матерей-воспитательниц обрели свой дом
на том самом склоне горы, на который всего-то год с
небольшим назад карабкались Гмайнер с бургомист-
ром Кохом.
Опять ме: как много может общество, в котором
бюрократический аппарат играет не главную роль.
В апреле сорок девятого недоучившийся студент орга-
низовал благотворительное общество - через во-
семнадцать месяцев была зарегистрирована первая в
мире SOS - детская деревня.
Елена Дидль была первой матерью в первой дет-
ской деревне в Имсте. С тех пор и до конца жизни, ко-
гда она, уже выйдя на пенсию, вела хозяйство и жила
у Германа Гмайнера, ее звали мама Дидль. Хайнц
Райнпрехт, долголетний сотрудник и друг Гмайнера,
писал о ней: <Я увидел эту женщину, о которой Гмайнер
мне уже рассказывал, в первый раз. Точно такой я ее
себе и представлял: полненькая, женственная, с ясными
[-газами. Такого типа женщины встречаются иногда в
одежде медицинской сестры, в качестве акушерки, или
воспитательницы детского сада, или крестьянки на
большом крестьянском дворе, или просто прохожей
на улице, бросающейся помочь встать на ноги споткнув-
шемуся мальчишке и достающей из необъятной сумки
платок, чтобы вытереть ему слезы. Это те женщины,
возле которых чувствуешь себя спокойным. Они излу-
чают надежность. Они крепко стоят на земле. Кажется,
что они никогда не состарятся, и вместе с тем у них
пробивается уже первая седина...>
Это очень точное описание Райнпрехта можно отне-
сти ко всем женщинам, заселившим первые пять до-
мов Имста, и к тем, которые пришли вслед за ними.
И удивительного в этом ничего нет. Профессиональ-
ная и духовная общность делает похожими людей,
живущих в разных концах мира. У всех священников
спокойное и отрешенное лицо, у всех хороших врачей
внимательные глаза, на лицах истинных воспитателей
лежит печать добра и любви к детям. А здесь еще -
общность судеб: их всех одинаково обездолила война,
забрав женихов и не вернув мужей. И потери одина-
ково их не ожесточили - напротив, заставили искать
возможность приложить нерастраченное тепло и лю-
бовь. Женщины, бросающиеся вытирать слезы чужому
мальчишке, и внешне чем-то роднятся.
Гмайнер с самого начала строил не просто детскую
деревню, сообщество домов, а определенную педаго-
гическую систему. И в нее входило главное: отбор ма-
терей-воспитательниц. Стройной, педагогически обос-
нованной, научно подкрепленной методикой, которая
и сегодня действует, она стала позже. А совсем на пер-
вых порах Гмайнер действовал на уровне здравого
смысла, своих нравственных критериев, которые его ни-
когда не подводили.
Он старался найти морально и душевно чистых жен-
щин, ценя эти качества так же, как и физическое здо-
ровье. Легкой жизнь в детской деревне быть не обе-
щала. Сам Имст лежал внизу, и ходить туда за покупка-
ми надо было пешком. Вниз - под гору. Обратно -
шесть километров в гору. Правда, булочник и торговец
молоком приезжали сами,
- А это да еще картофель и была наша основная
еда. Утром искусственный кофе, хлеб и маргарин.
Я не столько намазывала маргарин, сколько смазыва-
ла. В неделю я покупала 18 кило черного хлеба, в
день - пять литров молока. У меня было восемь школь-
ников. До школы - сорок пять минут пешком в одну
сторону. На обед - домой и снова в школу. Сколько
хлеба ни поставишь - весь съедят. Мясо покупали
очень редко.
- Знаете, - говорит мне фрау Каммерландер,
живущая после пенсии в том же Имсте в доме для ма-
терей, - нам тогда не казалось, что мы бедны. Нам не
было тяжело. Хотя топливо ребята собирали в лесу.
Стирали в корыте на доске. О стиральной машине тогда
и не мечтали.
А я думаю о том, что понятие <тяжело> всегда
относительно, и о том, что и состарившись они похо-
жи друг на друга.
Beruf по-немецки - профессия, Berutung - призва-
ние. Из откликнувшихся на первые объявления в газе-
те женщин Гмайнер оставлял тех, кто прежде всего
искал в новой должности не только профессию, но и
призвание. Откуда же они приходили к Гмайнеру и
детям эти женщины, соединившие судьбу и призвание?
Фрау Каммерландер росла в крестьянской семье,
где было одиннадцать детей. Обычное крестьянское хо-
зяйство в Австрии всех прокормить не может. К стар-
шим дело переходило по наследству, младшие должны
были искать себе занятие на стороне. Антониа Каммер-
ландер окончила народную школу и в четырнадцать
лет ушла из дому работать <на сторону> - за еду и
кров над головой. Потом она выучилась шить и подра-
батывала этим на жизнь, но сидячая однотонная рабо-
та ей не нравилась и, прочитав о детской деревне,
решила попытать счастья. Было ей тогда уже за
тридцать.
Да.же на черно-белых фотографиях пятидесятых
годов у Антонии Каммерландер виден румянец во всю
щеку и яркие черные глаза. Волосы уложены просто,
м аккуратно,
- Гмайнер спросил меня: не хочу ли я работать в
прачечной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49