На лестницу уже поднимались желанные посетите-
ли с разными тюричками и корзиночками для своих
любимиц.
- Знаешь, - оживленно шептала Миля Корбина
своей <паре> Даше Муравьевой, - сегодня тетя обе-
щала мне принести в муфте пузырек горячего кофе.
- Смотри, как бы не поймали, - озабоченно шеп-
нула серьезная не по летам Даша, или Додо, как ее
прозвали институтки.
- Дежурные в приеме, в зале, - раздался голос
оправившейся после обморока Корсак.
Несколько девочек и в том числе княжна вышли на
середину класса. Это были наши <сливки>, т. е. луч-
шие по поведению и учению институтки.
- М-ль Корсак, позвольте мне вам сказать по сек-
рету, - робко произнес гортанный голос Нины.
- Говори, малютка. - И Корсак, любившая покро-
вительствовать маленьким, обняла Нину и отошла с
ней к сторонке.
- Мне хочется уступить мою очередь кому-ни-
будь, - просящим шепотом говорила княжна.
При всем моем желании услышать, что говорила
Нина, я не могла; только видела, как глаза ее поблес-
кивали да бледные щечки вспыхивали румянцем.
Корсак улыбнулась, погладила княжну по головке
и перевела глаза на меня.
- Влассовская, - сказала она. - Джаваха пере-
дает свою очередь дежурства в приеме из-за вас. Если
оы вы были назначены с нею, она не лишила бы себя
этого удовольствия. Вы только что поступили, но я по-
прошу фрейлейн Генинг назначить и вас дежурить в
приеме. Одна ваша дружба с Ниной говорит уже за
вас.
И, поцеловав княжну, симпатичная девушка пошла
просить за нас классную даму.
Кис-Кис, разумеется, согласилась, и мы, веселые,
торжествующие, побежали в приемный зал.
- Право, она премилая, эта Леночка Корсак, - го-
ворила по дороге Нина. - И я жалею, что смеялась
над нею. Знаешь, Галочка, мне кажется, что она вовсе
не затягивается.
- Спасибо, - горячо поблагодарила я мою доб-
рую подружку.
- Э, полно, - отмахнулась она, - нам с тобой
доставит удовольствие порадовать других... Если б ты
знала. Галочка, как приятно прибежать в класс и вы-
звать к родным ту или другую девочку!.. В такие мину-
ты я всегда так живо, живо вспоминаю папу. Что было
бы со мною, если бы меня вдруг позвали к нему!..
Но, постой, вот идет старушка, это мама Нади Федо-
ровой, беги назад и вызови Надю.
Я помчалась исполнять данное мне Ниной пору-
чение. Когда я вернулась в зал, меня поразило шум-
ливое жужжанье говора по крайней мере двух сотен
голосов. Княжна подвинулась и дала мне место на ска-
мейке у дверей, между собой и Дашей Муравьевой.
- Ты тоже дежуришь, привыкай, - со своим чуть
заметным немецким акцентом шепнула мне фрейлейн
Генинг и углубилась в вязание трехаршинного шарфа.
Невдалеке от нас сидела Маня Иванова со своим
маленьким гимназистиком-братом. Она разделила
принесенное им сестренкой большое яблоко на две по-
ловины и оба, смеясь и болтая, уплетали его. Еще
дальше вялая Ренн, сидя между матерью и старшей
сестрой, упорно молчала, поглядывая на чужие семьи,
счастливые кратким свиданием.
- Смотри,эток Ирочке,-воскликнула, вся вспых-
нув, моя соседка, и, прежде чем я успела сказать что-
либо, Ниночка приседала перед высоким седым госпо-
дином почтенного и важного вида.
- Мадемуазель Трахтенберг сейчас выйдет, -
произнесла она и бросилась звать свою <душку>.
Постоянные посетители приема, увидя незнакомую
девочку между всегдашними дежурными, спрашивали
фрейлейн - новенькая ли я. Получив утвердительный
ответ, они сочувственно-ласково улыбались мне.
Побежав вызывать кого-то из наших, я столкнулась
в дверях 5-го <проходного> класса с княжной.
- Я отдала Ирочке твое письмо, будь покойна,
оно будет сегодня же опущено в почтовый ящик... -
шепнула она мне, вся сияющая, счастливая.
Снова бежала я в класс и снова возвращалась.
Прием подходил к концу. Я с невольной завистью
смотрела на разгоревшиеся от радостного волнения
юные личики и на не менее довольные лица родных.
<Если -б сюда да мою маму, мою голубушку>, - по-
думала я, и сердце мое замерло. А тут еще совсем близ-
ко от меня Миля Корбина, нежно прильнув к своей
маме белокурой головенкой, что-то скоро-скоро и
взволнованно ей рассказывает. И ее мама, такая доб-
рая и ласковая, вроде моей, внимательно слушает
свою девочку, тщательно и любовно приглаживая ру-
кой ее белокурые косички...
Мне стало больно, больно.
<Больше полугода без тебя, моя дорогая маму-
ся>, - горько подумала я и сделала усилие, чтоб
не разрыдаться.
Прием кончился... Тот же звонок прекратил два
быстро промелькнувших часа свидания... Зашумели
отодвинутые скамейки. Родители торопливо цело-
вали и крестили своих девочек, и, наконец, зала опу-
стела.
- Миля, давай меняться, апельсин за пять кара-
мелек! - кричит Маня Игнатьева Миле Корбиной.
- Хорошо, - кивает та.
- Федорова, тебе принесли чайной колбасы, дай
кусочек, душка, - откуда-то из-за шкапа раздается
голос Бельской, на что Надя, податливая и тихень-
кая, соглашается без колебаний.
Мы идем в столовую.
Еще в нижнем коридоре передается отрадная но-
вость - на третье сегодня подадут кондитерское
пирожное.
Обед прошел с необычайным оживлением. Те, у ко-
торых были родные в приеме, отдавали сладкое де-
вочкам, не посещаемым родителями или родными.
После молитвы, сначала прочитанной, а затем
пропетой старшими, мы поднялись в классы, куда
швейцар Петр принес целый поднос корзин, коробок
и мешочков разных величин, оставленных внизу по-
сетителями. Началось угощенье, раздача сластей под-
ругам, даже мне. Мы с Ниной удалились в угол за
черную классную доску, чтобы поболтать на свободе.
Но девочки отыскали нас и завалили лакомствами.
Общая любимица Нина, гордая и самолюбивая, долго
отказывалась, но, не желая обидеть подруг, приняла
их лепту.
Надя Федорова принесла мне большой кусок чай-
ной колбасы и, когда я стала отнекиваться, пресерь-
езно заметила:
- Ешь, ешь, или спрячь, ведь я же не отказыва-
лась от твоих коржиков.
И я, чтобы не обидеть ее, ела колбасу после пи-
рожных и карамелей.
Наконец с гостинцами было покончено. Полуопу-
стошенные корзины и коробки поставили в шкап,
который тут же заперла на ключ дежурная; пустые
побросали в особый ящик, приютившийся между
пианино и шкапом, и девочки, наполнив карманы
лакомствами, поспешили в залу, где уже играли и
танцевали другие классы.
Институтки старших классов, окруженные со
всех сторон маленькими, прохаживались по зале.
Ирочка Трахтенберг, все с тою же неизменной Ми-
хайловой, сидела на одной из скамеек у портрета им-
ператора Павла.
- Княжна, пойдите-ка сюда, - кликнула Ми-
хайлова Нину.
Но моя гордая подруга сделала вид, что не слы-
шит, и увлекла меня из залы на маленькую лесенку,
где были устроены комнатки для музыкальных уп-
ражнений, называемые силюльками.
- Если бы меня позвала Ирочка, я бы, конечно
пошла, - оправдывалась Нина, когда мы остались
одни в крохотной комнатке с роялем и табуретом __
единственной в ней мебелью, но эта противная Ми-
хайлова такая насмешница!
И снова полилась горячая дружеская беседа. Из
залы доносились звуки рояля, веселый смех резвив-
шихся институток, но мы были далеки от всего этого.
Тесно усевшись на круглом табурете, мы поверяли
ДРУГ другу наши детские похождения, впечатления,
случаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49