К восьми часам мы уже все были готовы и стано-
вились в пары, чтобы идти на молитву, когда в дорту-
ар вошла новая для меня классная дама, фрейлен Ге-
нинг, .маленькая, полная немка с добродушной фи-
зиономией. Она была совершенной противоположно-
стью сухой и чопорной м-ль Арно.
- Ах, новенькая!.. - воскликнула она, и ее доб-
рые глаза засияли лаской. - Подойди сюда, дитя
мое.
Я подошла, неистово краснея, и, молча, присела
перед фрейлейн.
Но каково же было мое изумление, когда классная
дама наклонилась ко мне и неожиданно поцеловала
меня... В горле моем что-то защекотало, глаза увлаж-
нились, и я чуть не разрыдалась навзрыд от этой не-
ожиданной ласки.
- Видишь, какая она у нас добрая, - шепнула
мне Маня Иванова, заметя впечатление, произведен-
ное на меня наставницей.
Мы сошли в столовую. После молитвы, длившей-
ся около получаса (сюда же входило обязательное
чтение двух глав Евангелия), каждая из иноверных
воспитанниц прочла молитву на своем языке. Когда
читала молитву высокая, белокурая, с водянистыми
глазами шведка, я невольно обратила внимание на
стоявшую подле меня Нину. Княжна вся вспыхнула
от радости и прошептала:
- Она выздоровела, ты знаешь?
- Кто выздоровел? - шепотом же спросила я ее.
- Ирочка... ах! да ведь ты ничего не знаешь; я
тебе расскажу после. Это - моя тайна.
И она стала горячо молиться.
За чаем Нина сидела, как на иголках, то и дело,
поглядывая на дальние столы, где находились стар-
rniie воспитанницы и пепиньерки. Она, видимо, вол-
новалась. ,
- Когда ж ты мне откроешь свою тайну? - до-
дь1тывалась я.
- В дортуаре... Фрейлен уйдет, и я тебе все рас-
скажу, Галочка.
До начала уроков оставалось еще полчаса, и мы,
поднявшись в класс, занялись диктовкой.
Едва я тщательно вывела первую немецкую фра-
зу, как на пороге появилась девушка-служанка, по-
звавшая меня в гардеробную.
- Ступай, дитя мое, - ласково отпустила меня
фрейлейн, и я в сопровождении девушки спустилась
в нижний этаж, где около столовой, в полутемном
коридоре, помещались бельевая и гардеробная,
сплошь заставленная шкафами. В последней работало
до десяти девушек, одетых, как и моя спутница, в
холстинковые полосатые платья и белые передники.
На столах были беспорядочно набросаны куски
зеленого камлота, старого и нового, а между девушка-
ми сновала полная дама, Авдотья Петровна Крын-
кина, с сантиметром на шее. Это была сама <горде-
робша> - как ее называли девушки.
- Вы новенькая? - недружелюбно погляды-
вая на меня поверх очков, задала она мне доволь-
но праздный, по моему мнению, вопрос, так как мое
<собственное> коричневое платьице наглядно дока-
зывало, что я была новенькая.
Я присела.
Не избалованная вежливым обращением старуха
смягчилась.
Она еще раз посмотрела на меня пристальным
взглядом, смерив с головы до ног.
- Я вам дам платье с институтки Раевской, ко-
торую выключили весной: новое шить недосуг, -
ворчливым голосом сказала она мне и велела раз-
деться.
- Маша, - обратилась она к пришедшей со мною
девушке, - сбегай-ка к кастелянше и спроси у нее
белье и платье номер 174-й, знаешь - Раевской; им
оно будет впору.
Девушка поспешила исполнить поручение.
Через полчаса я была одета с головы до ног во все
казенное, а мое <собственное> платье и белье, тща-
тельно сложенное девушкою-служанкою, поступило
на хранение в гардероб, на полку, за номером 174-м.
- Запомните этот номер, - резко сказала Ав-
дотья Петровна, - теперь это будет ваш номер все вре-
мя, пока вы в институте.
Едва я успела одеться, как пришел парикмахер
с невыразимо душистыми руками и остриг мои исси-
ня-черные кудри, так горячо любимые мамой. Когда
я подошла к висевшему в простенке гардеробной зер-
калу, я не узнала себя.
В зеленом камлотовом платье с белым передником,
в такой же пелеринке и <манжах>, с коротко остри-
женными кудрями, я совсем не походила на Люду
Влассовскую - маленькую <панночку> с далекого
хутора.
<Вряд ли мама узнает меня>, - мелькнуло в моей
стриженой голове, и, подняв с пола иссиня-черный
локон, я бережно завернула его в бумажку, чтобы
послать маме с первыми же письмами.
- Совсем на мальчика стали похожи, - сказала
Маша, разглядывая мою потешную маленькую фигур-
ку-
Я вздохнула и пошла в класс.
ГЛАВА VI
САД. ТАЙНА НИНЫ. ИРОЧКА ТРАХТЕНБЕРГ
Едва я переступила порог, как в классе поднялся
шум и гам. Девочки, шумя и хохоча, окружили меня,
пользуясь переменой между двух уроков.
- Ну, Галочка, ты совсем мальчишка, - заяви-
ла серьезно Нина, - но, знаешь, ты мне так больше
нравишься, кудри тебя портили.
- Стрижка-ерыжка! - крикнула Бельская.
- Молчи, егоза, - заступилась за меня Маня
Иванова, относившаяся ко мне с большою симпатией.
Следующие два урока были рисование и немецкий
язык. Учитель рисования раздал нам карточки с изо-
бражением ушей, носов, губ. Нина показала мне, что
надо делать, как надо срисовывать. Учитель - до-
бродушнейшее, седенькое существо - после первой
же моей черточки нашел меня очень слабой худож-
ницей и переменил карточку на менее сложный ри-
сунок.
В то время, как я, углубившись в работу, выво-
дила палочки и углы, ко мне на пюпитр упала бумаж-
ка, сложенная вчетверо. Я недоумевающе развернула
ее и прочла:
<Душка-Влассовская! У тебя есть коржики и
смоквы. Поделись после завтрака.
Маня Иванова>.
- От кого это? - полюбопытствовала княжна.
- Вот - прочти. - И я протянула ей бумажку.
- Иванова ужасная подлиза, хуже Бельской, -
сердито заметила княжна, - она узнала, что у тебя
гостинцы и будет нянчиться с тобою. Советую не да-
вать... А то как хочешь. Пожалуй, еще прослывешь
жадной. Лучше уж дай.
Я повернула голову, и, увидя Иванову, сидевшую
возле Ренн на последней скамейке, кивнула ей в знак
согласия. Та просияла и усиленно закивала головой.
Презрительная гримаска тронула строгие губы
моей соседки. Гордое бескорыстие княжны нравилось
мне все больше и больше.
:- Нина, а твоя тайна? - напомнила я ей.
- Подожди немного, на гулянбе, а то здесь услы-
шат.
Я сгорала от нетерпения, однако не настаивала.
Урок рисования сменился уроком немецкого язы-
ка.
Насколько учитель-француз был <душка>, на-
столько немец <аспид>. Класс дрожал на его уроке.
Он вызывал воспитанниц резким, крикливым голо-
сом, прослушивал заданное, поминутно сбивая и пре-
рывая замечаниями, и немилосердно сыпал единица-
ми. Класс вздохнул свободно, заслыша желанный
звонок.
После завтрака, состоявшего из пяти печеных кар-
тофелин, куска селедки, квадратика масла и кружки
кофе с бутербродами, нам раздали безобразные манто
коричневого цвета, называемые клоками, с лиловыми
шарфами, и повели в сад. Большой, неприветливый,
с массою дорожек, он был окружен со всех сторон
высокой каменной оградой. Посреди площадки, при-
легавшей к внутреннему фасаду института, стояли,
качели и качалка.
Едва мы сошли со ступеней крыльца, как пары
разбились и воспитанницы разбрелись по всему саду.
- Фрейлейн в свое дежурство позволяет ходить
на последнюю аллею, - почему-то шепотом сообщи-
ла Нина, - пойдем. Галочка.
Я последовала за нею на самую дальнюю дорожку,
где нам попадались редкие пары гуляющих. Под на-
шими ногами шелестели упавшие листья...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49