Зарудный:
– Об этом вашем желании мы сообщим Керенскому.
На помощь ему вышел и Гримм:
– … Будут приняты самые энергичные меры к борьбе с насильниками… В стране, где отменена смертная казнь, не может иметь место натравливание брата на брата.
Молодчина, отец!
Восплески толпы.
И долго продолжалось, и долго гудело уже перед опустевшим балконом. Придумали сочинять резолюцию, и кто-то собирал мнения, а кто-то записывал, и потом оглашали трижды, в три разных стороны:
– … Граждане просят правительство стать на защиту закона и личной безопасности граждан…
Понесли во дворец, но чтобы передали непременно лично Керенскому.
А между тем с Морской вливались на площадь целые манифестации. И несли: „Полное доверие гражданину Милюкову!” – „Да здравствует Гучков!”
Да весь Петроград был здесь! Да весь Петроград заодно!
Кто же стреляет?… Кто же мутит?
Манифестации прибывали – но тут уверяли, что сейчас ещё большее торжество начинается у Казанского собора.
Возбуждённой колонной многие потекли туда.
81

* * *
На приметной внешней каменной лестнице городской думы висит: „Ленина и К° – в Германию!”
Имя Ленина на Невском не сходит с уст. Требовать указа об аресте Ленина.
– Это Ленин и объявил войну Временному правительству!
– Он и приехал вносить смуту в армию.
– „Всё решит бронированный кулак” – этот лозунг Вильгельма теперь переняли большевики.
– Ленинцы протестуют против братоубийственной войны на фронте – а как же они развязывают её внутри страны?
– А вот когда подпишем мир – тогда они и устроят нам настоящую войну!
– Да ничего подобного! Ленинцы вовсе не хотят вести гражданской войны! И даже взять власть они не хотят: знают, что не справятся.
– И как это: заменить победу свободой? Свободу мы завоевали, а победа не в наших руках!
Старик лет семидесяти:
– У меня четыре сына на фронте, но я считаю: войну довести до победы!

* * *
В открытом легковом автомобиле едет пятеро раненых георгиевских кавалеров с плакатом: „Доверие Временному правительству!” Их шумно приветствуют.
У Надеждинской они встречают толпу человек 500-600, и есть вооружённые: „Доверие только Совету Рабочих и Солдатских депутатов!”
Из автомобиля кричат тем:
– Эй, тыловые герои! Вы оружие на фронт передайте, оно нужно там! Стыдно тут выходить с оружием!
Та колонна заминается.

* * *
Идут по Невскому рядом две враждебные манифестации. Плакатов друг у друга не рвут, но переругиваются:
– Это буржуазия идёт. Им легко живётся! Поработали б с наше.
– Ходите „долой правительство” и думаете – сокращаете войну? Нет, вы отдаляете мир! Вы ведёте к гражданской войне!
– А Гучкову и Милюкову – штык в горло!

* * *
„Вся власть Совету!” „Доверие только Совету!”
На углу Литейного и Невского кучка рабочих и солдат набросились на мотор и сорвали плакат: „Полное доверие Временному правительству”.
У Фонтанки, напротив, рвут ленинские плакаты и бросают их в воду.
А студент кричит:
– Милюков и Шингарёв – крупнейшие землевладельцы!

* * *
Студент-путеец Балыков подошёл к колонне ленинцев и попросил объяснения, почему они вооружены. Ленинцы набросились на него, прикладом в голову, и сильно побили, прежде чем солдаты выручили.
К другой колонне ленинцев на Садовой наискось подошёл вольноопределяющийся Гинзбург, тоже из студентов, и строго кричал на них:
– Судьба России не решается на улице! Только по зову депутатов вы можете выйти, иначе вы не граждане! Преступные плакаты должны исчезнуть! На Невский вы попадёте только через мой труп!
На него направили несколько дул, но не выстрелили. Какой-то старый крестьянин обнял Гинзбурга и стал его целовать.
А в хвосте колонны шёл всякий сброд, и растрёпанные бабы в платках. Одну спросили, чего она добивается, ответила:
– Уничтожить старое правительство и Николая Второго.
Над ней смеялись:
– Да старого правительства уже нет давно.

* * *
Толпа тысяч десять – „Временное правительство – залог спасения родины”, „Да здравствует гражданин Милюков”, „Да здравствуют союзники” – пришла к Казанскому собору. Говорят: тут будут выступать Родзянко и генерал Алексеев.
Море голов. Возвышается на чьих-то руках большой портрет Керенского. Ждут.
Но ни Родзянко, ни Алексеев так и не прибыли. А студент с грузовика:
– Появились люди с керосином, поджигающие родину. А один среди них привёз из Германии целую бочку.
Офицер с красной розой в руках, помахивая ею ко вниманию:
– Сегодня знаменательный день. Снова чувствуется, что русские люди объединяются любовью к родине. Люди, на словах стоящие за свободу, стреляли в волынцев, давших нам свободу. Пусть из нечистых уст таких людей не раздаются слова о мире! Свежая и радостная, как этот цветок, душа русского народа найдёт путь к миру. Но невозможен мир без победы.
Инвалид из немецкого плена: о мучениях наших там.
– А ленинцы поехали по Германии, пропитанной русской кровью!
Кричат солдаты снизу:
– Долой Ленина!… Расстрелять ленинцев!…
Кто-то вроде председателя убеждает, что надо действовать только словами.
– А они стреляют!
Грузовик уехал. Митинг продолжается. Штатский интеллигент:
– Я – беспартийный. Кучка людей с оружием, пришедшая с Каменноостровского, позволяет себе призывать народ к свержению правительства. Сейчас на Марсовом поле я слышал призывы к избиению интеллигенции! И это – идейные борцы? Да разве можете вы не отдать должное Милюкову как политическому деятелю? – (Крики: да здравствует Милюков!) – Подобные ему люди – цвет русской интеллигенции, и мы должны им гордиться!
Военный врач:
– Я вернусь на фронт – и как мне нарисовать здешнюю картину? Не нанесите нам предательского удара из тыла! Армия должна знать, что может спокойно стоять к вам спиной. Иначе ей придётся стать вполоборота, и создастся опасное положение. Кучка бездарных людей пытается разъединить даровитую возглавившую нас власть. Временное правительство должно объединиться с Советом на общей платформе любви к родине.
Его качают.
Взошёл депутат от другого митинга, с Мариинской площади. Там Зарудный обещал, что все законные меры к стрелявшим будут приняты. И прокурор уже начал следствие по делу об убийстве…
Туда! Туда! Там – главное. Там – правительство, там будут выступать министры!
Необозримая толпа стала промешиваться, разворачиваться – на Мариинскую!

* * *
Появилось гуще автомобилей – легковых и грузовых. Ездят от квартала к кварталу, останавливаются, и с них – речи.
– Происшедшее показало, что у нас есть элементы, которые добиваются гражданской войны. Но благоразумие удержит наш народ от этих призывов.
Из толпы пронзительно:
– Вы же сами, кадеты, в Пятом году звали народ на захватный путь! Что же вам теперь не нравится?
На площадях, где митинги, дежурят кареты и автомобили Красного Креста. Некоторые и движутся медленно, вместе с демонстрациями.

* * *
К пяти часам дня рабочие колонны прошли и ушли – а Невский залит разношерстной толпой. Настроение самое приподнятое и уверенное: берёт верх – за правительство, за Милюкова!
– Смотрите! Не капитал манифестирует за правительство, а та же демократия!
– Мы шли на каторгу, на виселицы, а теперь мы, разночинная интеллигенция, – „буржуазия”?
– А кто – не „буржуазия”?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253