Неделю назад выбрали – и уже переизбрать? Почему? зачем? Просто – рвутся к власти. Ну, нахалы.
При европейской успокоительной широте черновских взглядов – ему так дика эта дёрганая обстановка здесь.
И долго длится шум, неразбериха, вскакивают, трясут друг друга за грудь: переизбирать? не переизбирать? И не заставишь их умолкнуть!… Только на том и уговорились, что весь вопрос снова будет поставлен на одном из ближайших заседаний.
После этого хватились, что мало удержать петроградский гарнизон, – а все гарнизоны окрестностей? Ораниенбаума, Стрельны, Гатчины, Красного Села, и самый кипучий Кронштадт? Надо составить для них всех удерживающую радио-телефонограмму: не отправлять в столицу войск без письменного приглашения Совета! И – передавать скорей!
А по всей России, местным советам и гарнизонам – тоже ведь надо? Воздержаться от самостоятельных выступлений, спокойно ждать указаний от Петроградского Совета.
Но в девяносто голов не составишь, надо и для этого назначить комиссию. Назначили: Стеклова, Эрлиха и Сталина. (Тихий, прибитый – и до чего ж комично прилеплена к нему кличка, лягушка дуется до вола.)
Ещё надо и Линде призвать, отчитать за вчерашний авантюризм.
„Разъяснения” от правительства всё не слали. А тут – зазвонили телефоны. Телефоны – со всех заводских окраин, а сообщение одно: рабочие того, другого, третьего, четвёртого завода бросают работу по распоряжению ИК! – и идут манифестировать в центр!!
– Какое такое распоряжение ИК? – кричит в трубку Скобелев. – Мы такого не давали! Сейчас произведём расследование!
Но – поздно расследовать! Со всех соседних телефонов то же самое: рабочий Питер подымается!
Здорово неуютно стало тут…
Однако за Невской и за Нарвской заставами ещё сохраняется спокойно.
А вот с Выборгской, с Васильевского повалили – да с оружием !
С ору-жием?! Да это ж провокация! Кто распоряжается? Товарищи, из членов ИК ведь никто…?
Где же наша власть??
Опять звонят: с Выборгской стороны и из Новой Деревни – к центру идут большие манифестации с оружием! и требованием отставки правительства!!
А на Невском – демонстрации в пользу правительства.
Что делать? надо не дать им столкнуться! Надо остановить выборгских рабочих.
Поедет – сам Чхеидзе и Скобелев, их не посмеют не послушать!
Но выскакивает Гиммер на средину комнаты:
– Товарищи! Но право манифестаций есть одно из ныне завоёванных, общегражданских субъективно-публичных прав! Его нельзя ни отменять, ни ограничивать. Вы не имеете права лишать массы возможности подать голос! Пусть сперва правительство запретит манифестации буржуазии и невской публики, враждебные демократии!…
Задержал. Дискуссия.
Два раза позвали к телефону и Чернова – с тех заводов, где образовались эсеровские комитеты: как вести себя?
– Пробовать остановить.
– Тогда потеряем авторитет. Они уже подняты и всё равно идут…
Верно. Если сейчас не согласиться с начавшимся движением – можно оторваться от масс.
Миг исторического решения вождя!
– Тогда присоединяйтесь и возглавьте, с циммервальдскими лозунгами.
В конце концов, рабочие выступления говорят о силе и зрелости народного движения. Значит, как же силён в массах дух интернационализма?
А с Московской заставы сообщают…
Жуть.
Чхеидзе, Скобелев и Войтинский в открытом автомобиле встретили голову многотысячной выборгской колонны – на Марсовом поле. Впереди каждого завода – вооружённая рабочая милиция, это кто-то же здорово успел организовать, и плакаты уже готовы – „Долой войну!” – „Долой Временное правительство!” – „Вся власть Советам!” – „Война войне!”
А в задних рядах – работницы, некоторые – и с чайниками в руках, как берут их на работу, и теперь с собой.
Все трое исполкомовцев поднялись в машине.
Колонна попризадержалась.
Чхеидзе приветствовал их от Исполнительного Комитета. Но: не нужно сейчас неорганизованных выступлений. Им сейчас лучше всего – вернуться на заводы и стать на работу. Правительство уже согласилось разъяснить ноту в желательном смысле, и потому дальнейшие демонстрации бесцельны.
И Войтинский, горячо, легко:
– Товарищи! Мы знаем, что вы готовы в любую минуту поддержать нас в борьбе. Без всяких манифестаций мы знаем, что вы – с нами. Из десятков казарм к нам тоже поступили желания демонстрировать. У нас – миллионы штыков! Но пока – это не требуется…
Из вожаков толпы крикнули: рабочие сами знают, что им нужно делать!
И толпа – повалила дальше, к Садовой.
И потерянной головке исполкомовцев – что ж оставалось?
Приветствовать?…
74
Юрий Владимирович Ломоносов вчера в Петрограде не был, а по телефонам в Царское Село несся ворох непроверенных новостей. Сегодня так и думал, что лекции его не состоятся, но всё равно поехал бы в город, даже из одного любопытства.
Сперва в институт (с утра извозчики свободно ездили). К лекциям собралась кучка только уже вовсе смирных, – даже и путейцев, этих самых нереволюционных студентов, утащило вихрем! Отменил лекции, поговорил с возбуждёнными профессорами – и пешком на Невский, посмотреть. Сегодня был он не в генеральской путейской форме, а в штатском пальто, фетровой шляпе.
Почитал расклеенные кадетские воззвания. И осмелела интеллигенция, ждать было нельзя, но и трусит. Не прямо своя грудь выставлена, а – „против реакции, притаившейся чёрной сотни”, на всякий случай загородиться, обычный приём.
В банк нужно было – не добраться, да наверно закрыт. От жены было магазинное поручение – ну, куда тут.
По всему Невскому – словесный потоп! Все сословия, униформы и возрасты – в едином перемешении и в сотнях малых митингов. Ещё недавно трудно было представить в русском народе способность к дискуссиям. Разговорились. Откуда это?
Вот – и площадь перед Казанским собором, любимое место петербургских сходок, бушевали тут студенты ещё в первый год XX века – и куда нас с тех пор занесло! Уж тут-то море людей, от тротуара Невского и в обхват дуговых колоннад собора – да чуть ли не четверть Петербурга здесь? Там и сям возвышаются древки с обвисшими красными флагами. По обе стороны собора, близ Кутузова и близ Барклая, на трибунках меняются голосистые ораторы. Вот от Кутузова:
– Без продолжения войны Германия не пропустит нас в мир справедливости! Нет другого пути в Царство человеческой свободы!
А из толпы с меткой поддёвкой:
– … и в Константинополь!
Тот не растерялся:
– А что ж? Свобода плаванья через проливы – тоже справедливость! И если Штюрмеру и Протопопову не удалось загнать Россию в постыдный тупик сепаратного мира, неужели она сама добровольно забредёт туда?…
Да куда хочешь эту Россию и загонят.
– Это – ложь про сепаратный мир! Кто предлагает!
С разных сторон:
– Ленин!… Ленин!…
– А что ж, односторонний разрыв договоров – не сепаратный мир?
На трибуну энергично взбирается молокосос-вольноопределяющийся:
– Не заставляйте унижаться опровергать вздор! Да как может взбрести победившей революции капитулировать в сепаратном мире? Ни Совет рабочих депутатов и никакие партийные круги не предлагают такого, ложь! Мы готовы с оружием закончить войну во имя молодой свободы.
Свобода – это огонь, а молодая – пламя, не обожгитесь.
– … Это фальшивый лозунг – „без контрибуций”! Это значит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253
При европейской успокоительной широте черновских взглядов – ему так дика эта дёрганая обстановка здесь.
И долго длится шум, неразбериха, вскакивают, трясут друг друга за грудь: переизбирать? не переизбирать? И не заставишь их умолкнуть!… Только на том и уговорились, что весь вопрос снова будет поставлен на одном из ближайших заседаний.
После этого хватились, что мало удержать петроградский гарнизон, – а все гарнизоны окрестностей? Ораниенбаума, Стрельны, Гатчины, Красного Села, и самый кипучий Кронштадт? Надо составить для них всех удерживающую радио-телефонограмму: не отправлять в столицу войск без письменного приглашения Совета! И – передавать скорей!
А по всей России, местным советам и гарнизонам – тоже ведь надо? Воздержаться от самостоятельных выступлений, спокойно ждать указаний от Петроградского Совета.
Но в девяносто голов не составишь, надо и для этого назначить комиссию. Назначили: Стеклова, Эрлиха и Сталина. (Тихий, прибитый – и до чего ж комично прилеплена к нему кличка, лягушка дуется до вола.)
Ещё надо и Линде призвать, отчитать за вчерашний авантюризм.
„Разъяснения” от правительства всё не слали. А тут – зазвонили телефоны. Телефоны – со всех заводских окраин, а сообщение одно: рабочие того, другого, третьего, четвёртого завода бросают работу по распоряжению ИК! – и идут манифестировать в центр!!
– Какое такое распоряжение ИК? – кричит в трубку Скобелев. – Мы такого не давали! Сейчас произведём расследование!
Но – поздно расследовать! Со всех соседних телефонов то же самое: рабочий Питер подымается!
Здорово неуютно стало тут…
Однако за Невской и за Нарвской заставами ещё сохраняется спокойно.
А вот с Выборгской, с Васильевского повалили – да с оружием !
С ору-жием?! Да это ж провокация! Кто распоряжается? Товарищи, из членов ИК ведь никто…?
Где же наша власть??
Опять звонят: с Выборгской стороны и из Новой Деревни – к центру идут большие манифестации с оружием! и требованием отставки правительства!!
А на Невском – демонстрации в пользу правительства.
Что делать? надо не дать им столкнуться! Надо остановить выборгских рабочих.
Поедет – сам Чхеидзе и Скобелев, их не посмеют не послушать!
Но выскакивает Гиммер на средину комнаты:
– Товарищи! Но право манифестаций есть одно из ныне завоёванных, общегражданских субъективно-публичных прав! Его нельзя ни отменять, ни ограничивать. Вы не имеете права лишать массы возможности подать голос! Пусть сперва правительство запретит манифестации буржуазии и невской публики, враждебные демократии!…
Задержал. Дискуссия.
Два раза позвали к телефону и Чернова – с тех заводов, где образовались эсеровские комитеты: как вести себя?
– Пробовать остановить.
– Тогда потеряем авторитет. Они уже подняты и всё равно идут…
Верно. Если сейчас не согласиться с начавшимся движением – можно оторваться от масс.
Миг исторического решения вождя!
– Тогда присоединяйтесь и возглавьте, с циммервальдскими лозунгами.
В конце концов, рабочие выступления говорят о силе и зрелости народного движения. Значит, как же силён в массах дух интернационализма?
А с Московской заставы сообщают…
Жуть.
Чхеидзе, Скобелев и Войтинский в открытом автомобиле встретили голову многотысячной выборгской колонны – на Марсовом поле. Впереди каждого завода – вооружённая рабочая милиция, это кто-то же здорово успел организовать, и плакаты уже готовы – „Долой войну!” – „Долой Временное правительство!” – „Вся власть Советам!” – „Война войне!”
А в задних рядах – работницы, некоторые – и с чайниками в руках, как берут их на работу, и теперь с собой.
Все трое исполкомовцев поднялись в машине.
Колонна попризадержалась.
Чхеидзе приветствовал их от Исполнительного Комитета. Но: не нужно сейчас неорганизованных выступлений. Им сейчас лучше всего – вернуться на заводы и стать на работу. Правительство уже согласилось разъяснить ноту в желательном смысле, и потому дальнейшие демонстрации бесцельны.
И Войтинский, горячо, легко:
– Товарищи! Мы знаем, что вы готовы в любую минуту поддержать нас в борьбе. Без всяких манифестаций мы знаем, что вы – с нами. Из десятков казарм к нам тоже поступили желания демонстрировать. У нас – миллионы штыков! Но пока – это не требуется…
Из вожаков толпы крикнули: рабочие сами знают, что им нужно делать!
И толпа – повалила дальше, к Садовой.
И потерянной головке исполкомовцев – что ж оставалось?
Приветствовать?…
74
Юрий Владимирович Ломоносов вчера в Петрограде не был, а по телефонам в Царское Село несся ворох непроверенных новостей. Сегодня так и думал, что лекции его не состоятся, но всё равно поехал бы в город, даже из одного любопытства.
Сперва в институт (с утра извозчики свободно ездили). К лекциям собралась кучка только уже вовсе смирных, – даже и путейцев, этих самых нереволюционных студентов, утащило вихрем! Отменил лекции, поговорил с возбуждёнными профессорами – и пешком на Невский, посмотреть. Сегодня был он не в генеральской путейской форме, а в штатском пальто, фетровой шляпе.
Почитал расклеенные кадетские воззвания. И осмелела интеллигенция, ждать было нельзя, но и трусит. Не прямо своя грудь выставлена, а – „против реакции, притаившейся чёрной сотни”, на всякий случай загородиться, обычный приём.
В банк нужно было – не добраться, да наверно закрыт. От жены было магазинное поручение – ну, куда тут.
По всему Невскому – словесный потоп! Все сословия, униформы и возрасты – в едином перемешении и в сотнях малых митингов. Ещё недавно трудно было представить в русском народе способность к дискуссиям. Разговорились. Откуда это?
Вот – и площадь перед Казанским собором, любимое место петербургских сходок, бушевали тут студенты ещё в первый год XX века – и куда нас с тех пор занесло! Уж тут-то море людей, от тротуара Невского и в обхват дуговых колоннад собора – да чуть ли не четверть Петербурга здесь? Там и сям возвышаются древки с обвисшими красными флагами. По обе стороны собора, близ Кутузова и близ Барклая, на трибунках меняются голосистые ораторы. Вот от Кутузова:
– Без продолжения войны Германия не пропустит нас в мир справедливости! Нет другого пути в Царство человеческой свободы!
А из толпы с меткой поддёвкой:
– … и в Константинополь!
Тот не растерялся:
– А что ж? Свобода плаванья через проливы – тоже справедливость! И если Штюрмеру и Протопопову не удалось загнать Россию в постыдный тупик сепаратного мира, неужели она сама добровольно забредёт туда?…
Да куда хочешь эту Россию и загонят.
– Это – ложь про сепаратный мир! Кто предлагает!
С разных сторон:
– Ленин!… Ленин!…
– А что ж, односторонний разрыв договоров – не сепаратный мир?
На трибуну энергично взбирается молокосос-вольноопределяющийся:
– Не заставляйте унижаться опровергать вздор! Да как может взбрести победившей революции капитулировать в сепаратном мире? Ни Совет рабочих депутатов и никакие партийные круги не предлагают такого, ложь! Мы готовы с оружием закончить войну во имя молодой свободы.
Свобода – это огонь, а молодая – пламя, не обожгитесь.
– … Это фальшивый лозунг – „без контрибуций”! Это значит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253