Но в этом не было необходимости, потому что Бурмут, не стерпев покушения на свой авторитет в присутствии охранников, яростно наскочил на Рашулу с кулаками.
— Покажи эту квитанцию!
— Дайте вначале взглянуть на мертвеца, может быть, письмо у него.
И охранники ввалились в комнату, кто-то даже перевернул труп. Но Бурмут всех их вытолкал обратно из комнаты и, заперев дверь, повесил связку ключей на руку.
— Какое ваше дело? Я знаю, что должен делать, пока не явится следователь и полиция. Все, что обнаружил, оставь на месте! Не впервой мне с этим дело иметь. Ну-ка, ты, отдавай письмо!
В коридоре у дверей канцелярии один из охранников зажег керосиновую лампу, осветившую бледное лицо Рашулы. Он скалит зубы, хотя внутренне чувствует себя в полной растерянности. Вопреки ожиданиям он не почувствовал никакого удовлетворения, увидев труп Мутавца. Напротив, ему было противно, будто там, в углу, лежит раздавленный таракан. В дополнение ко всему его охватил страх, уж не оставил ли Мутавац письмо, в котором обвиняет его в своих муках? Если это так, он обязан уничтожить письмо, но всему свой черед. Это можно сделать и в последнюю минуту. Чувствует, что все оборачивается против него, всем любопытно, что в этом письме, а ему прежде всего. Он вытащил его из кармана и, отступив на почтительное расстояние, принялся его читать про себя.
— Вслух! Вслух!
— Вслух? — Рашула обвел всех ироническим взглядом.— Ничего особенного! — только сейчас он ощутил сладостное удовлетворение и скучным голосом прочитал письмо, смоченное слезами и кровью:
«Дорогая моя, родные мои, Ольга, я сам так хотел, никто меня не принуждал, иначе я не мог поступить — ради тебя и ребенка. Прощайте, помните обо мне! Ваш Пеппи. Достопочтенный суд прошу не обвинять мою жену в связи с книгой расходов и доходов, которая была обнаружена за печкой. Я спрятал ее там без ее ведома, она ничего о ней не знала!»
— Об этом я бы мог кое-что сказать,— рассмеялся Рашула и вытащил утреннюю записочку Ольги.— Здесь видно, как она не знала об этой книге! Вручаю вам, папашка! — и он протягивает Бурмуту оба письма.
— Еще что-то на обратной стороне! — плаксиво заметил бледный как полотно Майдак; не виноват ли он сам в этом грешном конце Мутавца?
— На обратной? — Рашула поспешно переворачивает листок бумаги.— В самом деле! Это поразительно!
«Я много чего наговорил на Рашулу и Розенкранца, чтобы спасти себя. Бог мне судья, равно как и всем им».
— Оговорил, сам признается! — радуется Рашула.— Мог бы это сделать еще живой, для этого не обязательно убивать себя.— Что же вы, папашка,— останавливает он Бурмута, который забрал обе бумажки и сует их охраннику, чтобы тот отнес их госпоже Микич,— письма необходимо суду передать, для суда это вещественные доказательства.
— Точно! — согласился Бурмут.— Но скажите тогда госпоже Микич, чтобы завтра явилась в суд. А ты подонок,— обратился он снова к Рашуле, взглянув разок на письмо Ольги, о котором он уже кое-что знал от Розенкранца.— Ты бы его утаил, кабы оно тебе было не на руку. Дьявол ты эдакий, ты перед ним виноват больше, чем он перед тобой!
— Но разве вы не слышали, что он там пишет? — презрительно усмехнулся Рашула.
— Как был мошенником в жизни, так мошенником и на тот свет отправился! — пробурчал довольно громко Дроб. Из всей этой истории он понял только то, что Мутавац был посажен в тюрьму в связи с аферой страхового общества, и этого было достаточно, чтобы ненавидеть его.
— Что ты болтаешь? — рявкнул на него Бурмут и засунул бумажки в карман.— Ворюга, в карцер захотелось?
— Я правду говорю! — раздраженно протестует Дроб.— Как он мог написать, что Рашула не виноват, когда меня он тоже обманул?
— Как вы его терпите? — усмехнулся Рашула, а Бурмут в бешенстве затопал ногами на Дроба.
— Гх-р-р-а! Ты еще осмеливаешься болтать! На виселицу тебя надо! Ты и никто другой виноват, что тот лежит мертвый.
— Вы что, спятили?
— Кто спятил? — замахнулся ключами Бурмут.— Ты здесь был и ничего не слышал, ничего не видел? Он заколол себя и даже голоса не подал, как у мухи крылышки оборвал! Горазд ты разговаривать через глазок камеры. Ворюга, ты же все слышал да еще и радовался, наверное.
Но ведь все это произошло до того, как сюда пришел Дроб! И он решил защищаться.
— Я был во дворе!
— А он как раз со двора притащил веревку,— вмешался вдруг все время молчавший Фонарщик.— Я видел, и вы должны были видеть, вы же там были.
— Где там? Откуда мне знать, для чего он отрезал веревку!
— Все это глупости! — не выдержал Рашула и ре
шил прекратить спор.— Все знаем, какой тихоня был Мутавац, и умер он тихо! Да и вы, папашка, постоянно твердили, что ему нельзя оставаться одному, потому что может решить себя жизни. А сегодня он оказался один, ни вы, ни мы не можем ходить за ним по пятам!
— Ну, что я говорил! Недоставало еще меня обвинить! — нахмурился Бурмут, чувствуя и свою вину.— Ну довольно, хватит болтовни, мы здесь не комиссия. Марш в свои камеры! Полиция скоро придет, порядок должен быть!
Он энергично разгоняет всех, а заодно и охранников. И те, и другие расходятся. Мачек вдруг вспомнил, что забыл во дворе шахматы, а Рашула, все еще надеясь, что Бурмут после своей смены разыщет Зору, напоминает Бурмуту, что вечером ждет его в своей одиночке. Отпустив Мачека, Бурмут до его возвращения оставил камеру писарей незапертой, а сам пошел отпереть камеру Рашулы и заодно засадить под замок Дроба, камера которого как раз напротив одиночки Рашулы.
Не успели они втроем дойти до этой камеры, как в коридор ввалился начальник тюрьмы.
— Где этот бедняга? — спросил он, озираясь.
Бурмут, оставив Рашулу и Дроба, подбежал к нему
и принялся было открывать дверь в канцелярию.
— Нет, не надо! — остановил его испуганный начальник; он уже заглянул в смотровое оконце и разглядел там скорченный труп.— Только зажгите лампу внутри, чтобы было светло, когда придет полиция и судебные чиновники. Я сейчас иду в суд, а здесь должен быть порядок, господин Бурмут, порядок и спокойствие!
— Порядок и спокойствие! — ворчит Бурмут, когда начальник вышел.— Смотри-ка ты на него! Чья бы корова мычала!
Потом он возвращается, чтобы отпереть одиночку Рашуле, которого приплевшиеся минуту назад в коридор Наполеон и Фонарщик уже обступили. Пришли клянчить свой сексер. Наполеон требует даже крону по той причине, что Рашула во дворе пнул его ногой прямо в ухо, так что у него, наверное, лопнула барабанная перепонка. А Рашула, пожалуй, не забыл, как натравливал его против Мутавца; но он никому об этом не скажет, если получит крону. Недомерок-хитрец вымогает, но Рашула, всучив два сексера, отвязался от него.
— Вы что здесь торгуетесь? — их-то Бурмут углядел, но не приметил, как
камеру.— Марш! — гонит он Наполеона, а Фонарщику приказывает наладить и зажечь лампу в канцелярии.
Наконец камера Рашулы отперта. В коридоре остается один Дроб, требует, чтобы ему разрешили сменить в камере воду, но постоянно держит ухо востро, чтобы не получить ключами по затылку. Ему, видите ли, надо помыться после карцера.
Скорее всего Бурмут не разрешил бы, но тут в коридоре появились два заключенных, только что вернувшихся с работ в городе. Один из них был как раз из камеры Дроба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Покажи эту квитанцию!
— Дайте вначале взглянуть на мертвеца, может быть, письмо у него.
И охранники ввалились в комнату, кто-то даже перевернул труп. Но Бурмут всех их вытолкал обратно из комнаты и, заперев дверь, повесил связку ключей на руку.
— Какое ваше дело? Я знаю, что должен делать, пока не явится следователь и полиция. Все, что обнаружил, оставь на месте! Не впервой мне с этим дело иметь. Ну-ка, ты, отдавай письмо!
В коридоре у дверей канцелярии один из охранников зажег керосиновую лампу, осветившую бледное лицо Рашулы. Он скалит зубы, хотя внутренне чувствует себя в полной растерянности. Вопреки ожиданиям он не почувствовал никакого удовлетворения, увидев труп Мутавца. Напротив, ему было противно, будто там, в углу, лежит раздавленный таракан. В дополнение ко всему его охватил страх, уж не оставил ли Мутавац письмо, в котором обвиняет его в своих муках? Если это так, он обязан уничтожить письмо, но всему свой черед. Это можно сделать и в последнюю минуту. Чувствует, что все оборачивается против него, всем любопытно, что в этом письме, а ему прежде всего. Он вытащил его из кармана и, отступив на почтительное расстояние, принялся его читать про себя.
— Вслух! Вслух!
— Вслух? — Рашула обвел всех ироническим взглядом.— Ничего особенного! — только сейчас он ощутил сладостное удовлетворение и скучным голосом прочитал письмо, смоченное слезами и кровью:
«Дорогая моя, родные мои, Ольга, я сам так хотел, никто меня не принуждал, иначе я не мог поступить — ради тебя и ребенка. Прощайте, помните обо мне! Ваш Пеппи. Достопочтенный суд прошу не обвинять мою жену в связи с книгой расходов и доходов, которая была обнаружена за печкой. Я спрятал ее там без ее ведома, она ничего о ней не знала!»
— Об этом я бы мог кое-что сказать,— рассмеялся Рашула и вытащил утреннюю записочку Ольги.— Здесь видно, как она не знала об этой книге! Вручаю вам, папашка! — и он протягивает Бурмуту оба письма.
— Еще что-то на обратной стороне! — плаксиво заметил бледный как полотно Майдак; не виноват ли он сам в этом грешном конце Мутавца?
— На обратной? — Рашула поспешно переворачивает листок бумаги.— В самом деле! Это поразительно!
«Я много чего наговорил на Рашулу и Розенкранца, чтобы спасти себя. Бог мне судья, равно как и всем им».
— Оговорил, сам признается! — радуется Рашула.— Мог бы это сделать еще живой, для этого не обязательно убивать себя.— Что же вы, папашка,— останавливает он Бурмута, который забрал обе бумажки и сует их охраннику, чтобы тот отнес их госпоже Микич,— письма необходимо суду передать, для суда это вещественные доказательства.
— Точно! — согласился Бурмут.— Но скажите тогда госпоже Микич, чтобы завтра явилась в суд. А ты подонок,— обратился он снова к Рашуле, взглянув разок на письмо Ольги, о котором он уже кое-что знал от Розенкранца.— Ты бы его утаил, кабы оно тебе было не на руку. Дьявол ты эдакий, ты перед ним виноват больше, чем он перед тобой!
— Но разве вы не слышали, что он там пишет? — презрительно усмехнулся Рашула.
— Как был мошенником в жизни, так мошенником и на тот свет отправился! — пробурчал довольно громко Дроб. Из всей этой истории он понял только то, что Мутавац был посажен в тюрьму в связи с аферой страхового общества, и этого было достаточно, чтобы ненавидеть его.
— Что ты болтаешь? — рявкнул на него Бурмут и засунул бумажки в карман.— Ворюга, в карцер захотелось?
— Я правду говорю! — раздраженно протестует Дроб.— Как он мог написать, что Рашула не виноват, когда меня он тоже обманул?
— Как вы его терпите? — усмехнулся Рашула, а Бурмут в бешенстве затопал ногами на Дроба.
— Гх-р-р-а! Ты еще осмеливаешься болтать! На виселицу тебя надо! Ты и никто другой виноват, что тот лежит мертвый.
— Вы что, спятили?
— Кто спятил? — замахнулся ключами Бурмут.— Ты здесь был и ничего не слышал, ничего не видел? Он заколол себя и даже голоса не подал, как у мухи крылышки оборвал! Горазд ты разговаривать через глазок камеры. Ворюга, ты же все слышал да еще и радовался, наверное.
Но ведь все это произошло до того, как сюда пришел Дроб! И он решил защищаться.
— Я был во дворе!
— А он как раз со двора притащил веревку,— вмешался вдруг все время молчавший Фонарщик.— Я видел, и вы должны были видеть, вы же там были.
— Где там? Откуда мне знать, для чего он отрезал веревку!
— Все это глупости! — не выдержал Рашула и ре
шил прекратить спор.— Все знаем, какой тихоня был Мутавац, и умер он тихо! Да и вы, папашка, постоянно твердили, что ему нельзя оставаться одному, потому что может решить себя жизни. А сегодня он оказался один, ни вы, ни мы не можем ходить за ним по пятам!
— Ну, что я говорил! Недоставало еще меня обвинить! — нахмурился Бурмут, чувствуя и свою вину.— Ну довольно, хватит болтовни, мы здесь не комиссия. Марш в свои камеры! Полиция скоро придет, порядок должен быть!
Он энергично разгоняет всех, а заодно и охранников. И те, и другие расходятся. Мачек вдруг вспомнил, что забыл во дворе шахматы, а Рашула, все еще надеясь, что Бурмут после своей смены разыщет Зору, напоминает Бурмуту, что вечером ждет его в своей одиночке. Отпустив Мачека, Бурмут до его возвращения оставил камеру писарей незапертой, а сам пошел отпереть камеру Рашулы и заодно засадить под замок Дроба, камера которого как раз напротив одиночки Рашулы.
Не успели они втроем дойти до этой камеры, как в коридор ввалился начальник тюрьмы.
— Где этот бедняга? — спросил он, озираясь.
Бурмут, оставив Рашулу и Дроба, подбежал к нему
и принялся было открывать дверь в канцелярию.
— Нет, не надо! — остановил его испуганный начальник; он уже заглянул в смотровое оконце и разглядел там скорченный труп.— Только зажгите лампу внутри, чтобы было светло, когда придет полиция и судебные чиновники. Я сейчас иду в суд, а здесь должен быть порядок, господин Бурмут, порядок и спокойствие!
— Порядок и спокойствие! — ворчит Бурмут, когда начальник вышел.— Смотри-ка ты на него! Чья бы корова мычала!
Потом он возвращается, чтобы отпереть одиночку Рашуле, которого приплевшиеся минуту назад в коридор Наполеон и Фонарщик уже обступили. Пришли клянчить свой сексер. Наполеон требует даже крону по той причине, что Рашула во дворе пнул его ногой прямо в ухо, так что у него, наверное, лопнула барабанная перепонка. А Рашула, пожалуй, не забыл, как натравливал его против Мутавца; но он никому об этом не скажет, если получит крону. Недомерок-хитрец вымогает, но Рашула, всучив два сексера, отвязался от него.
— Вы что здесь торгуетесь? — их-то Бурмут углядел, но не приметил, как
камеру.— Марш! — гонит он Наполеона, а Фонарщику приказывает наладить и зажечь лампу в канцелярии.
Наконец камера Рашулы отперта. В коридоре остается один Дроб, требует, чтобы ему разрешили сменить в камере воду, но постоянно держит ухо востро, чтобы не получить ключами по затылку. Ему, видите ли, надо помыться после карцера.
Скорее всего Бурмут не разрешил бы, но тут в коридоре появились два заключенных, только что вернувшихся с работ в городе. Один из них был как раз из камеры Дроба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100