— Я не их думаю бросать, а тебя. Они могут приходить ко мне, когда им захочется.
— Л меня тебе не жаль? На кого ты меня оставляешь?
— Да и ты можешь,— усмехнулась она,— прийти к нам, вольному воля. Доцент не такой ревнивый, как ты.
Пайзл умолк. Если бы здесь не было этих дам и Юришича, он бы закричал, устроил скандал, как это бывало с ним дома. Но он должен скрывать свои чувства и даже терпеть то нежелательное обстоятельство, что Елену слышат люди, сидящие напротив. Ему уже кажется благом, если бы сейчас сюда пришел Марко.
— Ты теряешь мужа и брата одновременно,— говорит он и сообщает, как брат сегодня утром одну даму принял за свою Рендели (Ты помнишь разведенную XI Похоже, сегодня ночью она была в гостях у инженера У; во всяком случае, она вместе с ним появилась в окне, а он здесь рядом живет); сегодня вечером его отправят в сумасшедший дом.
О последнем Елена знает, слышала от следователя. Первое — просто смешно и даже печально. Но что тут можно изменить? Пайзл сказал, что Марко хотел бы с ней поговорить. Но о чем можно говорить с безумным? Вот слышно, как он смеется во дворе. Если она там его застанет, то подойдет к нему и посмотрит на это чудовищное окно, в котором Марко увидел призрак болтуньи Регины. И она действительно встала, пора, условилась с доцентом, он будет ждать ее у тюрьмы. Проглотив и эту пилюлю, Пайзл пробует ее удержать. Компания напротив тоже поднялась и собралась уходить. Теперь он мог бы говорить с Еленой наедине и более свободно.
— Ну еще минуту,— согласилась она только потому, что хотела получше рассмотреть направившихся к выходу дам.
Со двора опять доносится смех Петковича, и компания Юришича, увлеченная разговорами о состоявшемся на прошлой неделе обручении старшей сестры, притихла и снова остановилась.
— Не Наполеон ли это смеется? — спрашивает старшая сестра и тоже смеется, вспомнив, как этот клоун хотел поцеловать ей руку.
— Нет конечно! — мрачно отозвался Юришич. Женский смех заглушал его голос, говорил он в основном шепотом.— Это тот, о котором я вам рассказывал.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает одна из сестер.
Выходили они молча и мимоходом посмотрели на Пайзла и Елену; две дамы, сестры Юришича, даже поздоровались с Пайзлом, но как-то смущенно.
— Кто такие? — спросила Елена, оставшись наедине с Пайзлом.
Он не ответил, Елена снова встала и собралась уходить.
— Не знаю! — сказал он потом, хотя узнал сестер Юришича, приходивших в его канцелярию хлопотать за брата.
— Но тот молодой человек, он здесь, наверное, ты его знаешь!
— Уж не хочешь ли ты и его пригласить к себе в гости? — с дрожью в голосе спросил Пайзл и попытался снова усадить Елену на скамью.— Слушай, Елена, я тебе не разрешаю, не разрешаю.
— Что? — она вырвалась и рассмеялась с явной издевкой.— Да ведь все уже свершилось. Я ухожу, одного мужа теряю, давно он мне не муж, а получаю другого, именно это я хочу тебе сказать на прощание, так что поторопись с оформлением документов на развод.
— Сама оформишь, если тебе так приспичило. Я не буду.
— Но ты же юрист.
— Да, но на себя дело заводить не буду,— уныло прошептал Пайзл. Если бы можно было отложить этот развод! Может быть, во время поездки Елена пресытится этим доцентом?
— Отсрочим до конца моей поездки. Официально разведемся, когда я вернусь.
— Нельзя так, нельзя, Елена! Неужели ты не подумала, что этот шаг убьет в твоем брате остатки разума?
— Ты и это пустил в ход! Знаешь, этот твой номер не пройдет! Он меня тоже не хотел слушаться, когда я его просила не связываться с Региной Рендели. Что бы я ни делала, а разум возвратить ему не могу, ты это прекрасно знаешь.
Но Пайзл еще лучше знает, что она упряма и своенравна, что не откажется от своего намерения даже в том случае, если бы могла таким образом спасти брата, вот как раз это, придя в отчаяние от бессилия, хотел он ей сказать, когда в комнату вошел Юришич и, не взглянув на него, направился прямо к Елене.
Брань Рашулы и поведение Пайзла при разговоре с Еленой свидетельствовали, что между пайщиками страхового общества возник новый конфликт. Кроме того, по некоторым словам Елены Юришич понял: конфликт назрел также между Пайзлом и его женой. Забыв во время встречи с сестрами и их приятельницей о треволнениях сегодняшнего дня, он снова к ним вернулся, его особенно заинтересовало, знает ли Елена об интриге Пайзла против ее брата, и не по этой ли причине они поссорились? Но почему тогда Елена так спокойно реагирует на смех брата? Это его возмутило, потому он и вернулся с тайной надеждой до конца выяснить намерения самого Пайзла.
— Извините за беспокойство, сударыня,— сказал он с явным смущением,— вы только что слышали, наверное, смех во дворе. Это ваш брат.
— Знаю,— сказала Елена, глядя на него с улыбкой. Красивый мальчик, подумала она.
— Мне не известно,— продолжает Юришич, возмущенный ее спокойствием,— говорил ли вам муж, чего хочет ваш брат. Дело в том, что он очень стремился увидеться с вами.
— И это я знаю,— спокойно продолжает она смотреть на него и на Пайзла вдруг взглянула, без цели, просто так, случайно, но Пайзл, обеспокоенный присутствием Юришича, понял этот взгляд как знак, что вместо Елены отвечать надо ему.
— Сударь,— он встал, и в один момент мрачная тень на его лице сменилась выражением сердечности,— мне понятна ваша забота о брате моей супруги, но
я сам о нем не забываю. Мы как раз говорили о нем и намеревались позвать его сюда. Вы знаете, как трудно с такими людьми.
— Как бы тяжело не было! — заметил Юришич, крайне недовольный, что говорит Пайзл, а не Елена.— Сударыня, верно, не знает, что ее брат через час-два, а может быть, и раньше, будет отправлен в сумасшедший дом?
— И это я знаю,— не скрывая нетерпения, встала Елена, прежде веселая, а сейчас сердитая.— Я вообще не понимаю, Пайзл, с какой стати я должна оправдываться перед человеком, который даже не представился?
— Это господин Юришич, проходит по делу о покушении,— поспешил разъяснить Пайзл. В сущности, сейчас он в равной мере боится гнева Юришича и своей жены.
— Все равно.— Елена снова садится, она припомнила, что видела его на суде.— Значит, это вы! — улыбнулась она.— Передайте привет моему брату.
— Я передам,— нахмурился Юришич. Откровенность Елены ему приятнее, чем лицемерие Пайзла. Но не кажется ли, что эта откровенность более жестока, чем лицемерие Пайзла? — Жаль мне, однако, что этот привет вы не передадите ему сами.
— Разве вам не нравится быть моим уполномоченным? — кокетливо спросила его Елена.
— И все же вы могли бы это сделать сами. Сознательно или нет, но ваш супруг не имеет права отговаривать вас от встречи с братом. Я уверен, что ничего не случится, о чем бы вы могли пожалеть, если позовете брата. А ему вы доставили бы огромную радость.
— Хочешь, я его позову? — обратился Пайзл к Елене. Он делает это против воли, но ему все время боязно, как бы не ввязаться в ссору с Юришичем в присутствии Елены.
— Нет! — отрезает Елена, перестав улыбаться Юришичу. Она могла бы смягчить, приукрасить это свое «нет», оправдать его какой-нибудь причиной или ложью, но она отказалась упрямо и сжала губы.
Наступило непродолжительное молчание. И во дворе воцарилась необычная тишина, как будто все там, внизу, замерли или исчезли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100