В «Манифесте коммунистической партии» К.Маркс и Ф.Энгельс писали: «все сословное и достойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.4, с.427).
Разум в той или иной форме может быть как носителем реакционного начала, так и средоточием революционных, прогрессивных идей. Те или иные формы и виды общественного сознания могут выступать как на стороне отживающего способа производства, так и на стороне нового общественного строя, т.е. разум отражает объективную реальность со всеми ее противоречиями. Ф.Энгельс во введении к «Развитию социализма от утопии к науке» писал о трех решающих идеологических битвах европейской буржуазии против феодализма. И первыми двумя битвами он назвал Реформацию в Германии, которую возглавил Лютер, а также учение Кальвина, направленные против консервативной религиозной системы, защищавшей интересы королей, епископов и феодалов. Третью битву в сфере идеологии подготовили Гоббс и его последователи во Франции. Как писал Ф.Энгельс, «французские материалисты не ограничивали свою критику только областью религии: они критиковали каждую научную традицию, каждое политическое учреждение своего времени. Чтобы доказать всеобщую применимость своей теории, они избрали кратчайший путь: они смело применили ее ко всем объектам знания в том гигантском труде, от которого они получили свое имя, в «Энциклопедии». Таким-то образом, в той или иной форме, - как открытый материализм или как деизм, - материализм стал мировоззрением всей образованной молодежи во Франции. И влияние его было так велико, что во время великой революции это учение, рожденное на свет английскими роялистами, доставило знамя и дало текст для «Декларации прав человека», в которой были провозглашены идеи равенства, свободы личности, сопротивления угнетению». Такова диалектика противоречий самого разума, отражающего диалектику реальной действительности. Недаром марксисты пишут о битве идей. Она, эта битва идей, всегда предшествует реальным битвам (войнам, социальным революциям). И в битве идей применяются всевозможные методы: от дискуссий в аристократических элитных клубах вплоть до сжигания книг на площадях городов, как это практиковали в Германии фашисты. Весь вопрос в том, на стороне какого объективно существующего противоречия в развитии производительных сил и экономических отношений выступают носители тех или иных идей.
Как писал в свое время Ф.Энгельс, все должно предстать перед судом разума; разума, ратующего за прогресс, за движение вперед, разума гуманистического, для которого на первом плане - истина и человек, а не ложь и денежный мешок. Все должно быть «подвергнуто самой беспощадной критике; все должно <…> предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него» (Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. Произв. В 2-х т. 2. М.: 1949, с. 107).
А. Панарин в своей «Философии истории» (раздел III, гл.2), рассматривая проблему развития надстройки и ее влияния на способ производства. справедливо отмечает, что «с точки зрения способа производства, в том числе и системы производственных отношений, развитые страны Запада (США, Англия, Германия, Франция и т.д.) мало или даже совсем не отличаются друг от друга. Но с точки зрения надстройки (политики, морали и проч.) они отличаются очень сильно. У каждой страны свой стереотип поведения, неповторимый национальный характер, специфическое самосознание. Чем обусловлены особенности их надстройки? Конечно, всем ходом исторического развития. И это прошлое - не мертвые рудименты, не музейный предметно-вещный мир, а живая плоть - традиции, обычаи, привычки, менталитет и т.п. Более того, надстройка (политика, право, мораль, искусство и проч.) характеризуется способностью компенсировать, например, слабость нарождающихся производственных отношений, расчищать для них социально-политическое пространство посредством законодательных, политико-административных мер, моральных императивов, эстетических идеалов».
Кстати, А.Панарин в вышеупомянутой работе дает интересный сравнительный анализ формационного и цивилизационного подходов к истории, делая упор на методологических различиях этих двух концепций. Правда, трудно признать плодотворной с научной точки зрения идею А.Панарина о соединении противоположностей, т.е. формационного и цивилизационного подходов, принимая во внимание, как он выразился, «все основные срезы истории человечества - антропо-этно-социогенез». Еще раз хочу подчеркнуть, что категория «цивилизация» должна занимать в общественной науке свое достойное место, но она не может заменить категорию «общественная формация». Ведь, например, в географии никто не пытается соединить такие понятия как «озеро» и «море», каждое из которых выполняет в этой науке свою определенную функцию.
И в завершение этой темы, вынужден привести довольно большую выдержку из письма Ф.Энгельса к И.Блоху от 21-22 сентября 1890 года, в котором он напрочь опровергает трафаретное обвинение в том, что марксизм игнорирует роль внеэкономических факторов в развитии общества. Вот, что писал Ф.Энгельс: «Согласно материалистическому пониманию истории, в историческом процессе определяющим моментом, в конечном счете, является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если кто-нибудь это положение извращает в том смысле, что будто экономический момент является единственно определяющим моментом, то он тем самым превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение, это - базис, но на ход исторической бо рьбы оказывают также влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - конституции, установленные победившим классом после одержанной победы, и т.п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Тут имеется налицо взаимодействие всех этих моментов, в котором, в конце концов, экономическое движение как необходимое прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей…В противном случае применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать самое простое уравнение первой степени.
Мы делаем нашу историю сами, но, во-первых, мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются, в конечном счете, решающими. Но и политические условия и т.д., даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую.
Во-вторых, история делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновений множества отдельных воль, причем каждая из этих воль становится тем, чем она является, опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил, и из этого перекрещивания выходит один общий результат - историческое событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Разум в той или иной форме может быть как носителем реакционного начала, так и средоточием революционных, прогрессивных идей. Те или иные формы и виды общественного сознания могут выступать как на стороне отживающего способа производства, так и на стороне нового общественного строя, т.е. разум отражает объективную реальность со всеми ее противоречиями. Ф.Энгельс во введении к «Развитию социализма от утопии к науке» писал о трех решающих идеологических битвах европейской буржуазии против феодализма. И первыми двумя битвами он назвал Реформацию в Германии, которую возглавил Лютер, а также учение Кальвина, направленные против консервативной религиозной системы, защищавшей интересы королей, епископов и феодалов. Третью битву в сфере идеологии подготовили Гоббс и его последователи во Франции. Как писал Ф.Энгельс, «французские материалисты не ограничивали свою критику только областью религии: они критиковали каждую научную традицию, каждое политическое учреждение своего времени. Чтобы доказать всеобщую применимость своей теории, они избрали кратчайший путь: они смело применили ее ко всем объектам знания в том гигантском труде, от которого они получили свое имя, в «Энциклопедии». Таким-то образом, в той или иной форме, - как открытый материализм или как деизм, - материализм стал мировоззрением всей образованной молодежи во Франции. И влияние его было так велико, что во время великой революции это учение, рожденное на свет английскими роялистами, доставило знамя и дало текст для «Декларации прав человека», в которой были провозглашены идеи равенства, свободы личности, сопротивления угнетению». Такова диалектика противоречий самого разума, отражающего диалектику реальной действительности. Недаром марксисты пишут о битве идей. Она, эта битва идей, всегда предшествует реальным битвам (войнам, социальным революциям). И в битве идей применяются всевозможные методы: от дискуссий в аристократических элитных клубах вплоть до сжигания книг на площадях городов, как это практиковали в Германии фашисты. Весь вопрос в том, на стороне какого объективно существующего противоречия в развитии производительных сил и экономических отношений выступают носители тех или иных идей.
Как писал в свое время Ф.Энгельс, все должно предстать перед судом разума; разума, ратующего за прогресс, за движение вперед, разума гуманистического, для которого на первом плане - истина и человек, а не ложь и денежный мешок. Все должно быть «подвергнуто самой беспощадной критике; все должно <…> предстать перед судом разума и либо оправдать свое существование, либо отказаться от него» (Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. Произв. В 2-х т. 2. М.: 1949, с. 107).
А. Панарин в своей «Философии истории» (раздел III, гл.2), рассматривая проблему развития надстройки и ее влияния на способ производства. справедливо отмечает, что «с точки зрения способа производства, в том числе и системы производственных отношений, развитые страны Запада (США, Англия, Германия, Франция и т.д.) мало или даже совсем не отличаются друг от друга. Но с точки зрения надстройки (политики, морали и проч.) они отличаются очень сильно. У каждой страны свой стереотип поведения, неповторимый национальный характер, специфическое самосознание. Чем обусловлены особенности их надстройки? Конечно, всем ходом исторического развития. И это прошлое - не мертвые рудименты, не музейный предметно-вещный мир, а живая плоть - традиции, обычаи, привычки, менталитет и т.п. Более того, надстройка (политика, право, мораль, искусство и проч.) характеризуется способностью компенсировать, например, слабость нарождающихся производственных отношений, расчищать для них социально-политическое пространство посредством законодательных, политико-административных мер, моральных императивов, эстетических идеалов».
Кстати, А.Панарин в вышеупомянутой работе дает интересный сравнительный анализ формационного и цивилизационного подходов к истории, делая упор на методологических различиях этих двух концепций. Правда, трудно признать плодотворной с научной точки зрения идею А.Панарина о соединении противоположностей, т.е. формационного и цивилизационного подходов, принимая во внимание, как он выразился, «все основные срезы истории человечества - антропо-этно-социогенез». Еще раз хочу подчеркнуть, что категория «цивилизация» должна занимать в общественной науке свое достойное место, но она не может заменить категорию «общественная формация». Ведь, например, в географии никто не пытается соединить такие понятия как «озеро» и «море», каждое из которых выполняет в этой науке свою определенную функцию.
И в завершение этой темы, вынужден привести довольно большую выдержку из письма Ф.Энгельса к И.Блоху от 21-22 сентября 1890 года, в котором он напрочь опровергает трафаретное обвинение в том, что марксизм игнорирует роль внеэкономических факторов в развитии общества. Вот, что писал Ф.Энгельс: «Согласно материалистическому пониманию истории, в историческом процессе определяющим моментом, в конечном счете, является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если кто-нибудь это положение извращает в том смысле, что будто экономический момент является единственно определяющим моментом, то он тем самым превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение, это - базис, но на ход исторической бо рьбы оказывают также влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - конституции, установленные победившим классом после одержанной победы, и т.п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Тут имеется налицо взаимодействие всех этих моментов, в котором, в конце концов, экономическое движение как необходимое прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей…В противном случае применять теорию к любому историческому периоду было бы легче, чем решать самое простое уравнение первой степени.
Мы делаем нашу историю сами, но, во-первых, мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются, в конечном счете, решающими. Но и политические условия и т.д., даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую.
Во-вторых, история делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновений множества отдельных воль, причем каждая из этих воль становится тем, чем она является, опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств. Таким образом, имеется бесконечное количество перекрещивающихся сил, бесконечная группа параллелограммов сил, и из этого перекрещивания выходит один общий результат - историческое событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49