Многие тысячи немцев поплатились за «пораженческие настроения». Только за период с 13 апреля (когда были учреждены «чрезвычайные полевые суды») по май было казнено 7000 человек . Таким образом, возможность скрыться у Гитлера, несомненно, была.
Был ли он психологически готов к этому? Верил ли он, что, сохранив жизнь, он сможет еще когда-либо вернуться к роли «вождя нации», вне которой он себя не мыслил?
Ганна Рейч , известная летчица-спортсменка и личный пилот генерал-полковника (затем фельдмаршала) фон Грейма, имела возможность наблюдать фюрера в последние дни перед самоубийством — с 26 по 29 апреля. Она свидетельствует: «У него не было цели, чтобы жить. И он это хорошо знал, может быть, лучше, чем другие…»
Итак, полная духовная капитуляция? Или временный приступ отчаяния? Или актерская игра? Гитлер ни минуты не сомневался в конечном торжестве своих идей в глобальном масштабе — об этом сказано в его «политическом завещании». Более того, до середины апреля его не покидала уверенность, что он в качестве лидера нации будет востребован в ближайшем будущем.
Сохранились записи высказываний, сделанные Борманом в тот период. В одной из них говорится: «Наступит момент, когда другие (Англия и США. — Л. А.), просто из чувства самосохранения, выступят против этого, ставшего непомерным, пролетарско-большевистского колосса и молоха… Пока я удерживаю столицу, у англичан и американцев растет надежда, что… все же будет возможно совместно с нацистской Германией противостоять этой угрозе. И единственный подходящий человек для этого — я!»
Вообще Гитлер считал собственную персону важнейшим политическим фактором, способным изменить ход истории. Еще в 1939 году на совещании 22 августа, где присутствовал высший генералитет, Гитлер аргументировал преимущества Германии перед будущими противниками во Второй мировой войне, которую планировали начать через 8 суток нападением на Польшу. Он говорил о сплоченности и единстве нации, об экономической и технической мощи Третьего рейха, о превосходстве в вооружении, о высокой боеспособности войск… В числе наиболее значимых факторов он назвал то обстоятельство, что во главе германской нации стоит он, Адольф Гитлер. «У будущих противников такого лидера нет!» — подчеркнул он… (Как свидетельствуют записи одного из участников совещания, после его окончания «Геринг вскакивает на стол и исполняет танец диких».)
Адольф Гитлер безмерно восхищался Адольфом Гитлером: «Я себя превосходно чувствую в обществе великих исторических героев, к которым сам принадлежу. На том Олимпе, на который я восхожу, восседают блистательные умы всех времен…»
«По сравнению с дамами-интеллектуалками, моя мать, конечно, проигрывала, но она подарила Германии великого сына» .
Один из свидетелей встречи Гитлера с канцлером Австрии фон Шушнигом вспоминает, что фюрер в ходе переговоров заявил: «Вы осознаете, что находитесь в обществе величайшего немца всех времен? Мне не требуется вашего подтверждения моей убежденности в моем историческом величии» .
И столь высоко оценивающая себя личность признала, что все потеряно, что она загнана, как крыса, в затхлое подземелье и что остается лишь подохнуть? Разумеется, можно привести ряд высказываний фюрера, относящихся к апрелю 1945 года, о том, что все его предали и ему остается лишь застрелиться.
Во-первых, эти слова могли быть «дымовой завесой», под прикрытием которой осуществлялся план эвакуации Гитлера из Берлина.
Во-вторых, в прошлом он неоднократно грозил покончить с собой в случае, если его требования не будут выполнены, — и своим сторонникам, и противникам, и близким людям. С 1923 года известно пять таких случаев. Гитлер был «профессиональным самоубийцей». В одних случаях это был шантаж, в других — типичная психопатическая реакция (по мнению многих видных психопатологов).
Фельдмаршал Кессельринг, который встречался с Гитлером 15 апреля, вспоминает: «Оглядываясь назад, я хочу сказать, что он был прямо-таки одержим идеей спасения, что он цеплялся за нее, как утопающий за соломинку…» .
В «тассовке» от 21 июня 1945 г. приводится мнение на этот счет доктора Морреля, который состоял лейб-медиком Гитлера с 1935 по 1945 год и пользовался неограниченным доверием своего пациента: «Корреспондент агентства Рейтер сообщает из Берхтехсгадена: доктор Моррель заявил ему, что он не верит, будто Гитлер покончил с собой, ибо, по его мнению, Гитлеру не были присущи черты, свойственные самоубийце» .
Среди обнаруженных в фюрербункере документов — копия телеграммы в Оберзальцберг, адресованная секретарю Бормана Хюммелю:
«Секретно. 22.4.45. С предложенной передислокацией за океан на юг согласен. Рейхслейтер Борман».
Слово «передислокация» может означать изменение места расположения штаба, ставки, командного пункта. Нельзя «передислоцировать» одного человека. Очевидно, в телеграмме речь шла об эвакуации группы лиц, составляющих верхушку нацистской иерархии, в Латинскую Америку, но никак не об эвакуации одного Бормана. В противном случае эта телеграмма — незашифрованная, переданная в обычном порядке через узел правительственной связи в фюрербункере, — могла дорого обойтись Борману: шурин Гитлера генерал Фегеляйн был расстрелян за попытку дезертировать…
Следует отметить, что в мини-правительстве, резиденцией которого стал фюрербункер, за Борманом были закреплены функции «министра внутренних дел», включая административно-хозяйственное руководство. Поэтому об эвакуации следовало заботиться именно ему.
Глава 13. Но ведь их всех поймали…
У Читателя возникает законное сомнение: если план эвакуации высших должностных лиц рейха был столь тщательно разработан и столь последовательно выполнялся, то почему правительство фашистской Германии в полном составе (за исключением трех самоубийц — Гитлера, Геббельса и Гиммлера) оказалось на скамье подсудимых в Нюрнберге?
К числу наиболее опасных военных преступников относятся не все рейхсминистры, а лишь некоторые из них. Два члена кабинета избежали смертной казни, а один был оправдан Нюрнбергским трибуналом.
Среди тех, кто возглавлял список военных преступников, — бригаденфюрер СС и шеф гестапо Генрих Мюллер. Рядом с ним какой-нибудь министр финансов выглядит невинной овечкой. Но место «Гестапо-Мюллера» на скамье подсудимых осталось пустым — он исчез.
Руководитель программы «окончательного решения еврейского вопроса» Эйхман предстал перед судом лишь через много лет. Этот перечень можно было бы продолжить.
Вообще большинство тех, кто скрылся заблаговременно, уцелели. Перед трибуналом предстали те, кто «заигрался». И все же, почему почти все министры и высшие сановники рейха очутились весной сорок пятого года за решеткой? Почему они не скрылись? Да потому, что даже не пытались скрыться. Их не потребовалось разыскивать. Они сами предоставили себя в распоряжение англо-американских властей.
Герман Геринг с 27 апреля находился под домашним арестом в Баварии; он был лишен всех чинов и званий за попытку взять на себя верховную власть (в соответствии с «указом о престолонаследии», подписанным Гитлером еще в 1941 году, в случае «чрезвычайных обстоятельств» Геринг был обязан принять руководство рейхом на себя, а обстоятельства в конце апреля были — чрезвычайнее некуда).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Был ли он психологически готов к этому? Верил ли он, что, сохранив жизнь, он сможет еще когда-либо вернуться к роли «вождя нации», вне которой он себя не мыслил?
Ганна Рейч , известная летчица-спортсменка и личный пилот генерал-полковника (затем фельдмаршала) фон Грейма, имела возможность наблюдать фюрера в последние дни перед самоубийством — с 26 по 29 апреля. Она свидетельствует: «У него не было цели, чтобы жить. И он это хорошо знал, может быть, лучше, чем другие…»
Итак, полная духовная капитуляция? Или временный приступ отчаяния? Или актерская игра? Гитлер ни минуты не сомневался в конечном торжестве своих идей в глобальном масштабе — об этом сказано в его «политическом завещании». Более того, до середины апреля его не покидала уверенность, что он в качестве лидера нации будет востребован в ближайшем будущем.
Сохранились записи высказываний, сделанные Борманом в тот период. В одной из них говорится: «Наступит момент, когда другие (Англия и США. — Л. А.), просто из чувства самосохранения, выступят против этого, ставшего непомерным, пролетарско-большевистского колосса и молоха… Пока я удерживаю столицу, у англичан и американцев растет надежда, что… все же будет возможно совместно с нацистской Германией противостоять этой угрозе. И единственный подходящий человек для этого — я!»
Вообще Гитлер считал собственную персону важнейшим политическим фактором, способным изменить ход истории. Еще в 1939 году на совещании 22 августа, где присутствовал высший генералитет, Гитлер аргументировал преимущества Германии перед будущими противниками во Второй мировой войне, которую планировали начать через 8 суток нападением на Польшу. Он говорил о сплоченности и единстве нации, об экономической и технической мощи Третьего рейха, о превосходстве в вооружении, о высокой боеспособности войск… В числе наиболее значимых факторов он назвал то обстоятельство, что во главе германской нации стоит он, Адольф Гитлер. «У будущих противников такого лидера нет!» — подчеркнул он… (Как свидетельствуют записи одного из участников совещания, после его окончания «Геринг вскакивает на стол и исполняет танец диких».)
Адольф Гитлер безмерно восхищался Адольфом Гитлером: «Я себя превосходно чувствую в обществе великих исторических героев, к которым сам принадлежу. На том Олимпе, на который я восхожу, восседают блистательные умы всех времен…»
«По сравнению с дамами-интеллектуалками, моя мать, конечно, проигрывала, но она подарила Германии великого сына» .
Один из свидетелей встречи Гитлера с канцлером Австрии фон Шушнигом вспоминает, что фюрер в ходе переговоров заявил: «Вы осознаете, что находитесь в обществе величайшего немца всех времен? Мне не требуется вашего подтверждения моей убежденности в моем историческом величии» .
И столь высоко оценивающая себя личность признала, что все потеряно, что она загнана, как крыса, в затхлое подземелье и что остается лишь подохнуть? Разумеется, можно привести ряд высказываний фюрера, относящихся к апрелю 1945 года, о том, что все его предали и ему остается лишь застрелиться.
Во-первых, эти слова могли быть «дымовой завесой», под прикрытием которой осуществлялся план эвакуации Гитлера из Берлина.
Во-вторых, в прошлом он неоднократно грозил покончить с собой в случае, если его требования не будут выполнены, — и своим сторонникам, и противникам, и близким людям. С 1923 года известно пять таких случаев. Гитлер был «профессиональным самоубийцей». В одних случаях это был шантаж, в других — типичная психопатическая реакция (по мнению многих видных психопатологов).
Фельдмаршал Кессельринг, который встречался с Гитлером 15 апреля, вспоминает: «Оглядываясь назад, я хочу сказать, что он был прямо-таки одержим идеей спасения, что он цеплялся за нее, как утопающий за соломинку…» .
В «тассовке» от 21 июня 1945 г. приводится мнение на этот счет доктора Морреля, который состоял лейб-медиком Гитлера с 1935 по 1945 год и пользовался неограниченным доверием своего пациента: «Корреспондент агентства Рейтер сообщает из Берхтехсгадена: доктор Моррель заявил ему, что он не верит, будто Гитлер покончил с собой, ибо, по его мнению, Гитлеру не были присущи черты, свойственные самоубийце» .
Среди обнаруженных в фюрербункере документов — копия телеграммы в Оберзальцберг, адресованная секретарю Бормана Хюммелю:
«Секретно. 22.4.45. С предложенной передислокацией за океан на юг согласен. Рейхслейтер Борман».
Слово «передислокация» может означать изменение места расположения штаба, ставки, командного пункта. Нельзя «передислоцировать» одного человека. Очевидно, в телеграмме речь шла об эвакуации группы лиц, составляющих верхушку нацистской иерархии, в Латинскую Америку, но никак не об эвакуации одного Бормана. В противном случае эта телеграмма — незашифрованная, переданная в обычном порядке через узел правительственной связи в фюрербункере, — могла дорого обойтись Борману: шурин Гитлера генерал Фегеляйн был расстрелян за попытку дезертировать…
Следует отметить, что в мини-правительстве, резиденцией которого стал фюрербункер, за Борманом были закреплены функции «министра внутренних дел», включая административно-хозяйственное руководство. Поэтому об эвакуации следовало заботиться именно ему.
Глава 13. Но ведь их всех поймали…
У Читателя возникает законное сомнение: если план эвакуации высших должностных лиц рейха был столь тщательно разработан и столь последовательно выполнялся, то почему правительство фашистской Германии в полном составе (за исключением трех самоубийц — Гитлера, Геббельса и Гиммлера) оказалось на скамье подсудимых в Нюрнберге?
К числу наиболее опасных военных преступников относятся не все рейхсминистры, а лишь некоторые из них. Два члена кабинета избежали смертной казни, а один был оправдан Нюрнбергским трибуналом.
Среди тех, кто возглавлял список военных преступников, — бригаденфюрер СС и шеф гестапо Генрих Мюллер. Рядом с ним какой-нибудь министр финансов выглядит невинной овечкой. Но место «Гестапо-Мюллера» на скамье подсудимых осталось пустым — он исчез.
Руководитель программы «окончательного решения еврейского вопроса» Эйхман предстал перед судом лишь через много лет. Этот перечень можно было бы продолжить.
Вообще большинство тех, кто скрылся заблаговременно, уцелели. Перед трибуналом предстали те, кто «заигрался». И все же, почему почти все министры и высшие сановники рейха очутились весной сорок пятого года за решеткой? Почему они не скрылись? Да потому, что даже не пытались скрыться. Их не потребовалось разыскивать. Они сами предоставили себя в распоряжение англо-американских властей.
Герман Геринг с 27 апреля находился под домашним арестом в Баварии; он был лишен всех чинов и званий за попытку взять на себя верховную власть (в соответствии с «указом о престолонаследии», подписанным Гитлером еще в 1941 году, в случае «чрезвычайных обстоятельств» Геринг был обязан принять руководство рейхом на себя, а обстоятельства в конце апреля были — чрезвычайнее некуда).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48