Прозвучал зуммер, другой, третий...
– Вас слушают. – Голос был смутно знаком. Олег мотнул головой, не вспомнил, нахмурился.
– Могу я поговорить с Александром Петровичем Головиным?
– Никак нет, Данила. Но ты можешь поговорить со мной.
– Ну, здравствуй, Зубр.
– Ну, здравствуй, Данила.
Олег глянул на монитор: защита работала исправно; звонок пытались отследить автоматическим определителем, но тщетно.
– Никак издалека звонишь?
– А то. По правде, я и тебя полагал в местах или отдаленных, или совсем отдаленных. Где-нибудь на берегах Большого Австралийского залива. Или – Стикса.
– И кажется, не слишком рад «воскресению»?
– Время покажет.
– Ты же позвонил не с тем, чтобы обсуждать африканские перипетии трехлетней давности?
– Почему нет?
– Хорошо, Олег. Внесем ясность.
– Элли погибла?
– Да. Пуля Вернера пробила девчонке сонную артерию. Доктор пытался что-то сделать, но сам понимаешь. В таких делах решают минуты. Их у нас не было.
– Как я оказался в саванне?
– Я выбросил тебя из машины. Не был уверен, что выживем. Нас преследовали.
Джип перевернули выстрелом из базуки. Но не зажгли. Потом подъехали ближе. Это было опрометчиво с их стороны... Мы потом ушли в пролесок.
– Все живы?
– Да. Кроме Элли. И доктор Веллингтон сломал руку. Что молчишь? Хотя можешь не отвечать. Знаю. Ты надеялся, что Элли выжила.
– Может быть.
– Мир не изменился. Да и не по сердцу он ей был, наш мир. А бредовая идея Вернера – построить для девушки отдельную сказку – красива, но порочна.
– Отчего? Сказки возвышают людей.
– Скорее – губят. Реальная жизнь не прощает невнимания к себе.
– Реальная жизнь скудна. И смысл ей придает только сказка. У каждого в душе она своя. Если есть душа.
– Если есть. Послушай, Олег... Ты уверен, что у тебя имеется возможность со мной болтать?
– Почему это тебя беспокоит?
– Я не у дел. Сижу во флигеле. Так сказать, под домашним арестом. А телефон не отключили.
– Вроде подсадки?
– Персональной. На тебя.
Данилов глянул на монитор компьютера. Кто-то подключился к вычислению места звонка целенаправленно: тонюсенькие линии исчезали, но маленькая желтая искорка, что рыскала по испещренной красными линиями карте Франции, на время стопорилась: какой-либо из автоматов был занят, цепочка поиска замирала, вернее, сильно тормозилась. Чтобы пробить всю «обманку», поисковикам потребуется не менее получаса. А спутники они не задействовали. Значит, возможности тех, кто работает против, небеспредельны. Вернее, ограниченны.
Учтем.
– Спасибо за заботу.
– Чем можем.
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Пусть ищет. Как ты попал к Головину, Зубр?
– Случаем.
– Рядом с чем случай? Нефть? Газ? Труба?
– Какая тебе разница, Олег? С алмазами не сложилось, жалованье Хургада не выплатил по причине безвременной кончины, а капитала я не нажил. Поступил на службу.
– А мечта о солнечной Австралии?
– Мечта как и сказка: греет, но не кормит.
– Почему к Головину? «Нефтьинвест» порекомендовал?
– Это тебе интересно, Данила?
– Мне интересно другое: зачем похищали Дашу?
– Кто – тебя не интересует?
– Нет. Ответ на этот вопрос не позволяет понять причину. Пока нет понимания причины, опасность остается. Почему ты в опале?
– Я возглавлял у Головина службу охраны. А Даша пропала.
– Как ее охраняли?
– Обычно – два человека. Но девушка тяготилась, да и Александр Петрович считал, что человека начинают доставать, когда он что-то делает «не так».
Головин все делал «так». Не было причин для наезда, не было причин для похищения, не было причин и для усиления охраны.
– Какой ты умный и резонный, Зубр.
– Данила, я возглавлял не службу безопасности корпорации, а личную охрану.
– Кто возглавляет службу безопасности?
– Сам Головин. Туда входят и аналитики, и разработчики. К тому же империя Головина – часть системы здешнего про-мышленно-иерархического феодализма. Если большой напряг – Головин пользуется услугами и ВД и СБ. Не так мало. Но...
– Но?
– У него есть полностью теневая структура.
– Кто руководит?
– Не знаю. У нас его называют Практик.
– Практик?
– Да.
– И «с детства связан был с землею»?
– В каком смысле?
– "Привез он как-то с практики два ржавых экспонатика и утверждал, что это – древний клад..." Имя Сергея Оттовича Грифа тебе ни о чем не говорит?
– Говорит. Возглавлял невнятную контору...
– Возглавлял? – перебил Зуброва Олег.
– Да. До сегодняшней ночи. Пока не умер.
– Ты меня очень разочаровал, Зубр, – после паузы произнес Данилов.
– Грешил на Грифа?
– Да. Так все показалось просто...
– "Мир не прост, совсем не прост", – напел Зубров. – Да, практик из Грифа первоклассный. Но – слишком заметен.
– В театре «Глобус» было три сцены. В жизни их куда больше. Как и возможностей выбирать амплуа.
– Теоретизируешь?
– Думаю. А когда думаю, заполняю эфир ничего не значащими фразами. Так кто его?
– Без комментариев. И никто их тебе не даст. Будет и официальный некролог.
Запишут – сердце. Благородно и без излишеств. Ты никогда не задумывался, Данилов, почему смерть от инфаркта представляется людям не такой страшной, как, скажем, от какой-нибудь мучительной хрони?
– Как в бою. Жил – и нет. И еще... Нет унизительного прижизненного существования в немощи.
– Кажется, мы обсуждали это когда-то...
– Это было давно. В прошлом веке.
– М-да... Звучит фатально. Сказать – вся твоя жизнь была в прошлом веке – это как черта. Чувствуешь себя очень старым. Вспоминается лозунг моей ранней юности: «Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым». – Зубр рассмеялся:
– Мы пережили даже коммунизм.
– Брось. Он еще в середине девятнадцатого был дохлым. И сшивался по Европе бесплотным призраком.
– У нас его сделали зомби.
– Вот видишь, Зубр. Африканский опыт дал хоть что-то.
– Честно, Данила? Там было хорошо. Там было чертовски хорошо. Но временами жутко. Как на чужой планете.
– А ты уже нашел свою?
– Нет. Как и ты.
– Твоя правда. Так где мне разыскать господина Головина?
– А пес его знает. Ты оценил мою скромность, Данила?
– Ты скромен?
– А то. С утра твою персону показывают по ящику, трижды прокрутить успели, пока лавочку прикрыли, а я? Беседую с тобою о добре и зле. И о призраках, что бродят по Европам.
– Да уж. Ты сделался какой-то вялый, апатичный...
– Зато Папа Рамзес кипит энергией.
– Не подскажешь мне его телефончик?
– Не знаю, Олег. Честно. Головин крепко осерчал, когда увидел передачку.
Куда-то звонил и умчался. – Пауза на этот раз была долгой. – Надеюсь, Данила, ты знаешь, что делаешь.
– Я тоже надеюсь.
– Ты действительно нашел... эту девчонку?
– Да.
– Данилов, знаешь... История вторично не всегда повторяется фарсом.
Возможно, что и новой трагедией, куда более жестокой, чем первая.
– Я не фаталист.
– Очевидно. Кстати, я полагаю, эти наши вселенские рассуждения по вольному эфиру перехватываются и пишутся. Тебя не смущает?
– Нам же нечего скрывать от народа, Зубр. Да и... Не успеют.
– Чего не успеют?
– Ничего. События, запущенные как валун с покатого холма, имеют тенденцию ускоряться. А уж кого угробит буль-ник – это бог весть.
– А говоришь, не фаталист.
– Нет. А вот ты – что-то сник.
– Укатали сивку. А если уж по полной правде... Жизнь в Княжинске под крылом Папы Рамзеса шла у меня тихая и покойная, как вяленая рыба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Вас слушают. – Голос был смутно знаком. Олег мотнул головой, не вспомнил, нахмурился.
– Могу я поговорить с Александром Петровичем Головиным?
– Никак нет, Данила. Но ты можешь поговорить со мной.
– Ну, здравствуй, Зубр.
– Ну, здравствуй, Данила.
Олег глянул на монитор: защита работала исправно; звонок пытались отследить автоматическим определителем, но тщетно.
– Никак издалека звонишь?
– А то. По правде, я и тебя полагал в местах или отдаленных, или совсем отдаленных. Где-нибудь на берегах Большого Австралийского залива. Или – Стикса.
– И кажется, не слишком рад «воскресению»?
– Время покажет.
– Ты же позвонил не с тем, чтобы обсуждать африканские перипетии трехлетней давности?
– Почему нет?
– Хорошо, Олег. Внесем ясность.
– Элли погибла?
– Да. Пуля Вернера пробила девчонке сонную артерию. Доктор пытался что-то сделать, но сам понимаешь. В таких делах решают минуты. Их у нас не было.
– Как я оказался в саванне?
– Я выбросил тебя из машины. Не был уверен, что выживем. Нас преследовали.
Джип перевернули выстрелом из базуки. Но не зажгли. Потом подъехали ближе. Это было опрометчиво с их стороны... Мы потом ушли в пролесок.
– Все живы?
– Да. Кроме Элли. И доктор Веллингтон сломал руку. Что молчишь? Хотя можешь не отвечать. Знаю. Ты надеялся, что Элли выжила.
– Может быть.
– Мир не изменился. Да и не по сердцу он ей был, наш мир. А бредовая идея Вернера – построить для девушки отдельную сказку – красива, но порочна.
– Отчего? Сказки возвышают людей.
– Скорее – губят. Реальная жизнь не прощает невнимания к себе.
– Реальная жизнь скудна. И смысл ей придает только сказка. У каждого в душе она своя. Если есть душа.
– Если есть. Послушай, Олег... Ты уверен, что у тебя имеется возможность со мной болтать?
– Почему это тебя беспокоит?
– Я не у дел. Сижу во флигеле. Так сказать, под домашним арестом. А телефон не отключили.
– Вроде подсадки?
– Персональной. На тебя.
Данилов глянул на монитор компьютера. Кто-то подключился к вычислению места звонка целенаправленно: тонюсенькие линии исчезали, но маленькая желтая искорка, что рыскала по испещренной красными линиями карте Франции, на время стопорилась: какой-либо из автоматов был занят, цепочка поиска замирала, вернее, сильно тормозилась. Чтобы пробить всю «обманку», поисковикам потребуется не менее получаса. А спутники они не задействовали. Значит, возможности тех, кто работает против, небеспредельны. Вернее, ограниченны.
Учтем.
– Спасибо за заботу.
– Чем можем.
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Пусть ищет. Как ты попал к Головину, Зубр?
– Случаем.
– Рядом с чем случай? Нефть? Газ? Труба?
– Какая тебе разница, Олег? С алмазами не сложилось, жалованье Хургада не выплатил по причине безвременной кончины, а капитала я не нажил. Поступил на службу.
– А мечта о солнечной Австралии?
– Мечта как и сказка: греет, но не кормит.
– Почему к Головину? «Нефтьинвест» порекомендовал?
– Это тебе интересно, Данила?
– Мне интересно другое: зачем похищали Дашу?
– Кто – тебя не интересует?
– Нет. Ответ на этот вопрос не позволяет понять причину. Пока нет понимания причины, опасность остается. Почему ты в опале?
– Я возглавлял у Головина службу охраны. А Даша пропала.
– Как ее охраняли?
– Обычно – два человека. Но девушка тяготилась, да и Александр Петрович считал, что человека начинают доставать, когда он что-то делает «не так».
Головин все делал «так». Не было причин для наезда, не было причин для похищения, не было причин и для усиления охраны.
– Какой ты умный и резонный, Зубр.
– Данила, я возглавлял не службу безопасности корпорации, а личную охрану.
– Кто возглавляет службу безопасности?
– Сам Головин. Туда входят и аналитики, и разработчики. К тому же империя Головина – часть системы здешнего про-мышленно-иерархического феодализма. Если большой напряг – Головин пользуется услугами и ВД и СБ. Не так мало. Но...
– Но?
– У него есть полностью теневая структура.
– Кто руководит?
– Не знаю. У нас его называют Практик.
– Практик?
– Да.
– И «с детства связан был с землею»?
– В каком смысле?
– "Привез он как-то с практики два ржавых экспонатика и утверждал, что это – древний клад..." Имя Сергея Оттовича Грифа тебе ни о чем не говорит?
– Говорит. Возглавлял невнятную контору...
– Возглавлял? – перебил Зуброва Олег.
– Да. До сегодняшней ночи. Пока не умер.
– Ты меня очень разочаровал, Зубр, – после паузы произнес Данилов.
– Грешил на Грифа?
– Да. Так все показалось просто...
– "Мир не прост, совсем не прост", – напел Зубров. – Да, практик из Грифа первоклассный. Но – слишком заметен.
– В театре «Глобус» было три сцены. В жизни их куда больше. Как и возможностей выбирать амплуа.
– Теоретизируешь?
– Думаю. А когда думаю, заполняю эфир ничего не значащими фразами. Так кто его?
– Без комментариев. И никто их тебе не даст. Будет и официальный некролог.
Запишут – сердце. Благородно и без излишеств. Ты никогда не задумывался, Данилов, почему смерть от инфаркта представляется людям не такой страшной, как, скажем, от какой-нибудь мучительной хрони?
– Как в бою. Жил – и нет. И еще... Нет унизительного прижизненного существования в немощи.
– Кажется, мы обсуждали это когда-то...
– Это было давно. В прошлом веке.
– М-да... Звучит фатально. Сказать – вся твоя жизнь была в прошлом веке – это как черта. Чувствуешь себя очень старым. Вспоминается лозунг моей ранней юности: «Коммунизм – это молодость мира, и его возводить молодым». – Зубр рассмеялся:
– Мы пережили даже коммунизм.
– Брось. Он еще в середине девятнадцатого был дохлым. И сшивался по Европе бесплотным призраком.
– У нас его сделали зомби.
– Вот видишь, Зубр. Африканский опыт дал хоть что-то.
– Честно, Данила? Там было хорошо. Там было чертовски хорошо. Но временами жутко. Как на чужой планете.
– А ты уже нашел свою?
– Нет. Как и ты.
– Твоя правда. Так где мне разыскать господина Головина?
– А пес его знает. Ты оценил мою скромность, Данила?
– Ты скромен?
– А то. С утра твою персону показывают по ящику, трижды прокрутить успели, пока лавочку прикрыли, а я? Беседую с тобою о добре и зле. И о призраках, что бродят по Европам.
– Да уж. Ты сделался какой-то вялый, апатичный...
– Зато Папа Рамзес кипит энергией.
– Не подскажешь мне его телефончик?
– Не знаю, Олег. Честно. Головин крепко осерчал, когда увидел передачку.
Куда-то звонил и умчался. – Пауза на этот раз была долгой. – Надеюсь, Данила, ты знаешь, что делаешь.
– Я тоже надеюсь.
– Ты действительно нашел... эту девчонку?
– Да.
– Данилов, знаешь... История вторично не всегда повторяется фарсом.
Возможно, что и новой трагедией, куда более жестокой, чем первая.
– Я не фаталист.
– Очевидно. Кстати, я полагаю, эти наши вселенские рассуждения по вольному эфиру перехватываются и пишутся. Тебя не смущает?
– Нам же нечего скрывать от народа, Зубр. Да и... Не успеют.
– Чего не успеют?
– Ничего. События, запущенные как валун с покатого холма, имеют тенденцию ускоряться. А уж кого угробит буль-ник – это бог весть.
– А говоришь, не фаталист.
– Нет. А вот ты – что-то сник.
– Укатали сивку. А если уж по полной правде... Жизнь в Княжинске под крылом Папы Рамзеса шла у меня тихая и покойная, как вяленая рыба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141