.. Но жизнь эта ютилась среди нищеты и вырождения, и потому великолепие казалось призрачно хрупким. И – было таким.
– Ну, что вы молчите? – нарушил молчание Веллингтон. – Ведь хотите что-то спросить?
– Хочу. Но боюсь.
– Правильно боитесь. Я врач, а не Господь Бог. Данилов промолчал.
– У нее лихорадка?
– Нет. Скорее всего, отравление.
– Отравление?!
– Да. Она ела или пила в последние дни что-то особенное?
Картинка предстала перед глазами Олега сразу: Зубров, по-дающий шампанское, прицельный взгляд Джамирро, а потом – странное, полусонное состояние Элли...
– Шампанское, – выдохнул Олег. Веллингтон пыхнул сигарой, скривился:
– Спиртное ядовито, но не настолько. Или вы считаете, ей могли подсунуть яд? Девчонка она взбалмошная, но никому здесь не мешает. Разве только из-за отца. Это все?
– Пожалуй.
– Никаких местных фруктов, злаков?
– Ягоды. Такие красные, на кустах, как они называются, не помню. Вернее, не знаю. Я их пробовал, но мне они показались приторными. И – слишком вяжущий вкус.
Доктор Веллингтон кивнул:
– Да, это очевидно. Запах изо рта. Похоже, противоядие я подобрал правильно.
– Но погодите, разве они ядовиты?
– Когда вы их пробовали?
– С неделю назад. Элли набирала их время от времени. В рощице на острове.
– Девушка ела их после наступления последнего полнолуния?
– Да, вчера. Но немного.
Веллингтон произнес мудреное латинское название. Поджал губы. Добавил несколько даже обиженно:
– Это сильный яд группы алкалоидов.
– Но ведь местные тоже их едят и даже продают!
– И настойку гонят – очень пользительная для духа и тела. Но! Эти ягодки – «драконья кровь» – хороши только в середине зимы. По-здешнему – в разгар лета.
Во второй половине марта они делаются ядовиты. Вы видели их в продаже в последнее время?
– Нет, – упавшим голосом произнес Олег.
– Удивительно, что она вообще еще жива! С ее-то сердцем! Полыхнула молния, и мощный раскат грома потряс землю. Веллингтон повернулся к Олегу, подал ему флягу:
– Хлебните-ка. Это я вам как врач рекомендую. Настоятельно.
Олег машинально взял флягу, поднес ко рту, сделал несколько глотков, но вкус кальвадоса показался горьким, как полынь. Закурил, спалил сигарету в несколько затяжек, спросил:
– Что я могу сделать?
– То же, что и я. Ждать. И надеяться. Давление у нее выровнялось, сердцебиение тоже. А вообще... Нужно было давно делать операцию на сердце. – Веллингтон прищурился, пытаясь рассмотреть происходящее за завесой тьмы:
– Что там происходит?
– Пес его знает!
У ворот на въезде на территорию слышались автомобильные гудки, рокот двигателей машин, но отдаленный: воздух сделался к ночи густым, как патока, и звуки в нем вязли.
Олег вернулся в комнату, миновал ее, вышел в холл, взял трубку с телефона.
Молчание.
– Ну что? – Доктор тоже появился в холле.
– Похоже, все же переворот. Всякая связь отсутствует. Доктор, вы здесь живете достаточно давно... То, что начало происходить... Насколько это опасно?
Веллингтон, казалось, или не расслышал вопроса, или был погружен в какие-то свои размышления. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил:
– Опасно?.. Каждая нация в свой час словно испытывает переизбыток крови.
Когда-то мы, англичане, напитали своей кровью сначала суровые безлесые горы Шотландии, потом долины Эссекса и Кента, потом – Великие американские равнины, индийские джунгли и далекие нагорья Синда и Белуджистана. И нации поднялись нам навстречу, и остались процветать Америка и Канада, Индия и Бирма, Родезия и Южная Африка... И дети во всех этих странах учатся по английской системе... Мы потеряли свою кровь и стали вялыми и мудрыми. Как вы, русские, пролили свою кровь в Сибири, Центральной Азии и, бессчетно, в Европе, как испанцы залили своей кровью Южную Америку и вызвали к жизни те причудливые цивилизации, что там сейчас существуют... А раньше были арии, римляне, арабы, монголы.. Нет им числа. А в Черной Африке конго и зулусы напитали кровью эту землю, но... европейцы уже построили фабрики и изготовили пулеметы и пули: хватило на всех чернокожих копьеносцев. Их доблесть пролилась в эту землю бесследно и беспамятно. Веллингтон вздохнул:
– Были великие времена, были великие деяния. Сейчас что? Джамирро, Хургада и пара армейских генералов воюют между собою за право продать остатки своего народа и его земли подороже... Нет, это не переизбыток крови. Это просто гнойный нарыв. А гнойный нарыв – это опасно. Чрезвычайно. Утверждаю это как специалист.
Доктор замолчал, сделал еще пару глотков из бутылки.
– Великие времена прошли. Закончились. Сейчас ничья животворная кровь уже не удобрит землю и не создаст новых цивилизаций и культур. Слишком много в мире оружия. Ветхие народы выжгут землю дотла, но не позволят сместить себя с пьедесталов власти. «...И сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю» <Из Откровения Иоанна.>.
– Великие времена прошли, доктор, – повторил Данилов. – Но нам и не нужно спасать человечество. Нам бы вывести из-под огня одну добрую, искреннюю, беззащитную девчонку. Мир без нее станет совсем пустым.
– А ну-ка. – Веллингтон нажал кнопочку пульта. Экран засветился, и на фоне национального флага появился президент Джеймс Хургада, обряженный в генеральский мундир. Он что-то вещал на местном литературном диалекте.
– Продажные прохвосты учинили попытку переворота, но доблестные гвардейцы и храбрые граждане пресекли ее в зародыше. Никогда еще нация не была столь едина, никогда еще так не сплачивалась вокруг доблестных вооруженных сил и президента... И прочее, прочее, прочее... – вслушавшись, произнес Веллингтон. – Понятно, это вольный перевод, но суть донесена. – Доктор сладко зевнул. – Грешит против истины наш Хургада... На сердце у меня не кошки даже скребут – тигры! – Веллингтон снова сладко зевнул, клюнул носом и через минуту уже похрапывал в кресле, вытянув ноги в стоптанных сандалиях.
Дверь распахнулась, в комнату влетел Герберт Вернер. Парика на нем не было, щеки запали; сухощавый, дерганый, с глазами, блестевшими то ли от усталости, то ли от принятых стимуляторов, сейчас он был похож на восставшего зомби. Он беспокойно обшарил взглядом темный холл, увидел Олега, подлетел к нему, выдохнул:
– Что?
– Жива, – коротко ответил Олег. – Доктор Веллингтон диагностировал отравление. Спит.
Говорил Данилов глухо, собственные слова доходили до него как из глубокого подвала.
– Нужно разбудить. Через час прибудет вертолет.
– Погода нелетная, – зло оборвал Вернера Данилов. – Элли нужно выспаться.
Если этого не случится, при ее сердце она может погибнуть.
– Мы все здесь погибнем, или вы не понимаете, Данилов, что происходит?! Я доверил вам дочь и – нахожу ее сонной! – Вернер понизил голос до шепота:
– Через пять, максимум шесть часов солдаты Джамирро будут здесь и вырежут всех!
Всех! Не знаю, в какие игры вы играете с вашим Зубровым, а только... – Вернер цепко прихватил Данилова под руку, вывел, опасливо оглянулся на спящего Веллингтона, приблизился вплотную, зашептал:
– Будьте готовы. А я пойду готовить камни. – Губы старика разошлись в улыбке, фарфоровые зубы были идеально безжизненны. – Все возвращается на круги своя... Время разбрасывать и время собирать... Я ждал сегодняшней ночи долгих четыре года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Ну, что вы молчите? – нарушил молчание Веллингтон. – Ведь хотите что-то спросить?
– Хочу. Но боюсь.
– Правильно боитесь. Я врач, а не Господь Бог. Данилов промолчал.
– У нее лихорадка?
– Нет. Скорее всего, отравление.
– Отравление?!
– Да. Она ела или пила в последние дни что-то особенное?
Картинка предстала перед глазами Олега сразу: Зубров, по-дающий шампанское, прицельный взгляд Джамирро, а потом – странное, полусонное состояние Элли...
– Шампанское, – выдохнул Олег. Веллингтон пыхнул сигарой, скривился:
– Спиртное ядовито, но не настолько. Или вы считаете, ей могли подсунуть яд? Девчонка она взбалмошная, но никому здесь не мешает. Разве только из-за отца. Это все?
– Пожалуй.
– Никаких местных фруктов, злаков?
– Ягоды. Такие красные, на кустах, как они называются, не помню. Вернее, не знаю. Я их пробовал, но мне они показались приторными. И – слишком вяжущий вкус.
Доктор Веллингтон кивнул:
– Да, это очевидно. Запах изо рта. Похоже, противоядие я подобрал правильно.
– Но погодите, разве они ядовиты?
– Когда вы их пробовали?
– С неделю назад. Элли набирала их время от времени. В рощице на острове.
– Девушка ела их после наступления последнего полнолуния?
– Да, вчера. Но немного.
Веллингтон произнес мудреное латинское название. Поджал губы. Добавил несколько даже обиженно:
– Это сильный яд группы алкалоидов.
– Но ведь местные тоже их едят и даже продают!
– И настойку гонят – очень пользительная для духа и тела. Но! Эти ягодки – «драконья кровь» – хороши только в середине зимы. По-здешнему – в разгар лета.
Во второй половине марта они делаются ядовиты. Вы видели их в продаже в последнее время?
– Нет, – упавшим голосом произнес Олег.
– Удивительно, что она вообще еще жива! С ее-то сердцем! Полыхнула молния, и мощный раскат грома потряс землю. Веллингтон повернулся к Олегу, подал ему флягу:
– Хлебните-ка. Это я вам как врач рекомендую. Настоятельно.
Олег машинально взял флягу, поднес ко рту, сделал несколько глотков, но вкус кальвадоса показался горьким, как полынь. Закурил, спалил сигарету в несколько затяжек, спросил:
– Что я могу сделать?
– То же, что и я. Ждать. И надеяться. Давление у нее выровнялось, сердцебиение тоже. А вообще... Нужно было давно делать операцию на сердце. – Веллингтон прищурился, пытаясь рассмотреть происходящее за завесой тьмы:
– Что там происходит?
– Пес его знает!
У ворот на въезде на территорию слышались автомобильные гудки, рокот двигателей машин, но отдаленный: воздух сделался к ночи густым, как патока, и звуки в нем вязли.
Олег вернулся в комнату, миновал ее, вышел в холл, взял трубку с телефона.
Молчание.
– Ну что? – Доктор тоже появился в холле.
– Похоже, все же переворот. Всякая связь отсутствует. Доктор, вы здесь живете достаточно давно... То, что начало происходить... Насколько это опасно?
Веллингтон, казалось, или не расслышал вопроса, или был погружен в какие-то свои размышления. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил:
– Опасно?.. Каждая нация в свой час словно испытывает переизбыток крови.
Когда-то мы, англичане, напитали своей кровью сначала суровые безлесые горы Шотландии, потом долины Эссекса и Кента, потом – Великие американские равнины, индийские джунгли и далекие нагорья Синда и Белуджистана. И нации поднялись нам навстречу, и остались процветать Америка и Канада, Индия и Бирма, Родезия и Южная Африка... И дети во всех этих странах учатся по английской системе... Мы потеряли свою кровь и стали вялыми и мудрыми. Как вы, русские, пролили свою кровь в Сибири, Центральной Азии и, бессчетно, в Европе, как испанцы залили своей кровью Южную Америку и вызвали к жизни те причудливые цивилизации, что там сейчас существуют... А раньше были арии, римляне, арабы, монголы.. Нет им числа. А в Черной Африке конго и зулусы напитали кровью эту землю, но... европейцы уже построили фабрики и изготовили пулеметы и пули: хватило на всех чернокожих копьеносцев. Их доблесть пролилась в эту землю бесследно и беспамятно. Веллингтон вздохнул:
– Были великие времена, были великие деяния. Сейчас что? Джамирро, Хургада и пара армейских генералов воюют между собою за право продать остатки своего народа и его земли подороже... Нет, это не переизбыток крови. Это просто гнойный нарыв. А гнойный нарыв – это опасно. Чрезвычайно. Утверждаю это как специалист.
Доктор замолчал, сделал еще пару глотков из бутылки.
– Великие времена прошли. Закончились. Сейчас ничья животворная кровь уже не удобрит землю и не создаст новых цивилизаций и культур. Слишком много в мире оружия. Ветхие народы выжгут землю дотла, но не позволят сместить себя с пьедесталов власти. «...И сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю» <Из Откровения Иоанна.>.
– Великие времена прошли, доктор, – повторил Данилов. – Но нам и не нужно спасать человечество. Нам бы вывести из-под огня одну добрую, искреннюю, беззащитную девчонку. Мир без нее станет совсем пустым.
– А ну-ка. – Веллингтон нажал кнопочку пульта. Экран засветился, и на фоне национального флага появился президент Джеймс Хургада, обряженный в генеральский мундир. Он что-то вещал на местном литературном диалекте.
– Продажные прохвосты учинили попытку переворота, но доблестные гвардейцы и храбрые граждане пресекли ее в зародыше. Никогда еще нация не была столь едина, никогда еще так не сплачивалась вокруг доблестных вооруженных сил и президента... И прочее, прочее, прочее... – вслушавшись, произнес Веллингтон. – Понятно, это вольный перевод, но суть донесена. – Доктор сладко зевнул. – Грешит против истины наш Хургада... На сердце у меня не кошки даже скребут – тигры! – Веллингтон снова сладко зевнул, клюнул носом и через минуту уже похрапывал в кресле, вытянув ноги в стоптанных сандалиях.
Дверь распахнулась, в комнату влетел Герберт Вернер. Парика на нем не было, щеки запали; сухощавый, дерганый, с глазами, блестевшими то ли от усталости, то ли от принятых стимуляторов, сейчас он был похож на восставшего зомби. Он беспокойно обшарил взглядом темный холл, увидел Олега, подлетел к нему, выдохнул:
– Что?
– Жива, – коротко ответил Олег. – Доктор Веллингтон диагностировал отравление. Спит.
Говорил Данилов глухо, собственные слова доходили до него как из глубокого подвала.
– Нужно разбудить. Через час прибудет вертолет.
– Погода нелетная, – зло оборвал Вернера Данилов. – Элли нужно выспаться.
Если этого не случится, при ее сердце она может погибнуть.
– Мы все здесь погибнем, или вы не понимаете, Данилов, что происходит?! Я доверил вам дочь и – нахожу ее сонной! – Вернер понизил голос до шепота:
– Через пять, максимум шесть часов солдаты Джамирро будут здесь и вырежут всех!
Всех! Не знаю, в какие игры вы играете с вашим Зубровым, а только... – Вернер цепко прихватил Данилова под руку, вывел, опасливо оглянулся на спящего Веллингтона, приблизился вплотную, зашептал:
– Будьте готовы. А я пойду готовить камни. – Губы старика разошлись в улыбке, фарфоровые зубы были идеально безжизненны. – Все возвращается на круги своя... Время разбрасывать и время собирать... Я ждал сегодняшней ночи долгих четыре года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141