И модем при нем. Продавец аж лучился, когда вручал мне сей мудреный агрегат.
– Ну и напрасно деньги тратил. В Княжинске у нас стоит такой, что сравнить не с чем.
– Так во дворцах испокон много всяких диковин...
– А вот и не во дворцах! У папы там есть самая обычная однокомнатная, в центре.
– И наверное, не одна!
– Такая – одна. Он там работает иногда. Кстати, про нее, кроме меня, никто и не знает.
– Даже охрана?
– Никто. Только я и папа. Теперь еще и ты. Просто вчера я была немного не в себе, можно было и не катить в такую даль, а туда двинуть...
– Погоди-погоди... И что там у папы все-таки? Квартирка Для свиданок?
– Прекрати пошлить, тебе это не идет!
– Не буду.
– Там что-то вроде рабочего кабинета. Но про него никто не знает. Папа иногда отрывается от охраны, вроде как по девочкам поехал, а сам – работать. Мы даже с ним вместе как-то там неделю провели. Целую неделю, представляешь! Хотя мне было и скучновато... Папа работал. А я – то мультики смотрела, то музыкой занималась. Дурачилась: захватила с собой синтезатор с компьютером. А для всех мы были в Петербурге, осматривали достопримечательности, так сказать.
– Слушай, он у тебя как Ленин! Жене сказал, что у любовницы, любовнице – что у жены, а сам на чердак и – «учиться, учиться, учиться»! Чем он там занимался? Прикладной математикой?
– Если хочешь знать, папа был очень хороший математик. Только – дрязги у них там еще почище, чем в бизнесе! Что бизнес? Всего лишь деньги. А у ученых – «великая битва за бессмертие имени»! Амбиции.
– Понятно. Папа Рамзес втихую занимается чистой наукой. Теорему Ферма решает?
– А ты злой, Данилов! Если будешь таким злым, я, пожалуй, на тебя обижусь.
Ненадолго.
– Это я от зависти. Математика для меня, убогого, – жутко потаенный зверь за семью замками. И как только встречаю человека, который разумеет, что есть дискриминанта, интеграл или хотя бы котангенс, то испытываю священный трепет. А вообще... Порой мне кажется, эти математики просто-напросто сговорились и морочат нам всем головы. Так. убеждаю я себя, но... Самолеты-то летают. И ракеты. А умные умники и умницы рассчитывают свои непонятные формулы, и мир еще не ведает, каким он будет через полстолетия, а эти – знают. У них и в тетрадках уже записано. – Данилов вздохнул. – Во-о-от. Что это, если не зависть?
– Я передумала на тебя обижаться. Ты искренний и добрый.
– Но главное не это.
– А – что?
– Главное, что я – красивый!
Даша смеялась заливисто, откинувшись на спинку сиденья, и все не могла остановиться.
– Ты лучше, чем красивый. Ты – замечательный. А красивая на самом деле – я. Так?
– Кто бы спорил.
– Нет, скажи.
– Да, ты красивая.
– Во-от.
– Даша, а ключ от квартиры тайной – только у папы?
– Нет. У меня тоже есть, но не с собой. У подруги.
– Ага.
– Что – ага?
– А что там еще есть, в этой малогабаритке?
– Ну все, что нужно. Еще один компьютер, деньги. Но немного.
– Немного – это сколько?
– В ящике стола несколько пачек.
– Сотенными баксами?
– Понятно. А чем еще?
– Дашутка, ты милое дитя природы. И своего папы-фараона.
– Данилов, а почему все его называют Рамзесом?
– Точно не знаю, но по преданию, свято чтимому местными газетчиками...
– ...по сплетням.
– Пусть по сплетням, но папа твой «в цвет» вышел как раз в пору популярности этой песенки, помнишь: «...он был очень умен, и за это его называли – Тутанхамон!»
– Но его же Рамзесом прозвали!
– Не придирайся к словам. Тутанхамон был реформатор, а Рамзесы – цари традиционные. Это даже почетнее. Слушай, а картины в той квартирке нет?
– Картины?
– Ну да. И изображен на ней очаг, а над ним – котелок... А за нею – маленькая потайная дверь, к которой в самый раз подходит золотой ключик...
– Нет там такой картины. И ключика золотого нет. И папа мой – не Буратино.
– Жаль. Это многое бы объяснило.
Даша нахмурилась:
– Данилов, что мы занимаемся пустой болтовней? У тебя есть какой-нибудь план?
– Какой-нибудь есть. Кто твоя подруга?
– Лена Бетлицкая. Мы вместе учимся в универе. Ключ у нее дома лежит. В коробочке. И Ленка понятия не имеет, от какой он двери.
– Близкая подруга?
– Ну как... Да.
– Это хуже.
– Почему?
– В свете открывшихся обстоятельств «обставить» могут барышню. Ну да ничего: фигурант она не самый важный... Решим.
– Она никакой не фигурант! Она моя подруга.
– С родителями живет?
– Нет. С парнем. У нее своя квартира.
– Парень кто?
– Компьютерами занимается. Программист.
– Перспективный юноша?
– Данилов, ты временами ведешь себя как язвительный старец!
– Пытаюсь быть ироничным и тем – привлекательным.
– Ты лучше будь таким, какой есть. Тогда ты милый.
– Буду. Поскучаешь еще? Я пройдусь.
– Если нужно...
Данилов вернулся через пару минут. В руке был сотовый.
– Махнул не глядя. У местной молодежи.
– На что?
– На зеленого Франклина.
– У тебя проснулась тяга к антикварной технике?
– Ну дак.
– Ты же рухлядь приволок! Это не мобильник, это рация, судя по размерам.
Такие бесплатно раздают – никто не берет!
– Студенты берут. Охотно. А вообще – наговариваете вы на наш аппаратик, милая барышня, грех это. Фурычит, и хорошо.
Олег повернул ключ зажигания, тронул автомобиль.
– А если глыбже копнуть, вернее, глубочее, вас, как принцессу, интересует не способность товара удовлетворять ту или иную потребность – по Марксу, «потребительная стоимость», а способность его соответствовать виртуальной реальности, именуемой в одних кругах «престижем», в других – «понтами».
Даша рассмеялась:
– Данилов, ты сам-то понял, что сказал?
– Истину. За право считаться избранными люди готовы платить не то что деньгами... Кровью. Все больше – чужой.
Даша поморщилась:
– Олег, порой и меня тянет на патетику, но у тебя это получается как-то слишком по-царски...
– Неестественно?
– Естественно. Но эдак по-монаршески.
– Шекспира в юности перечитал.
– Я смотрела пару его пьес. И знаешь что? Страсти там сильные, а люди все – словно дети малые...
– Просты?
– Наивны. И по-своему беззащитны. А вообще... В мире Шекспира было бы страшно жить. Но было за что умирать.
– Это не так мало.
Глава 86
– Странно... Вот ты вроде не тяжелый человек, Данилов, а я почти всегда чувствую себя напряженно... То ли глупость какую боюсь сказать невпопад... То ли просто стараюсь угадать в словах скрытые смыслы... Которые для тебя ясны, а для меня – лес темный. И устаю от этого.
– Не горюй. Скоро стану попроще, и люди ко мне потянутся.
– Не выйдет у тебя попроще, Данилов. Ты ищешь совершенства. И потому всегда не в ладах.
– С чем?
– И с собой, и с миром. Мы далеко на этот раз едем? – спросила Даша.
– В компьютерный клуб.
– Интернет-кафе? Где мальчики и девочки витают в виртуальности? У нас еще в школе все этим переболели. Быстро прошло: слишком примитивно. Ты прав:
Шекспир лучше. Он тоже искал совершенства.
– Наверное, у него было трудное детство.
– Да ну тебя, Данилов.
Клуб располагался на окраине городка в старом кирпичном купеческом доме прошлого века, да что доме – домине, выстроенном тяжело, основательно; с годами двухэтажный особняк накрепко врос в землю, да так, что первый этаж стал полуподвалом, в котором и тусовались «продвинутые юзеры». На втором располагалась игротека. При этом сама постройка находилась в антагонистическом противоречии с оформлением:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Ну и напрасно деньги тратил. В Княжинске у нас стоит такой, что сравнить не с чем.
– Так во дворцах испокон много всяких диковин...
– А вот и не во дворцах! У папы там есть самая обычная однокомнатная, в центре.
– И наверное, не одна!
– Такая – одна. Он там работает иногда. Кстати, про нее, кроме меня, никто и не знает.
– Даже охрана?
– Никто. Только я и папа. Теперь еще и ты. Просто вчера я была немного не в себе, можно было и не катить в такую даль, а туда двинуть...
– Погоди-погоди... И что там у папы все-таки? Квартирка Для свиданок?
– Прекрати пошлить, тебе это не идет!
– Не буду.
– Там что-то вроде рабочего кабинета. Но про него никто не знает. Папа иногда отрывается от охраны, вроде как по девочкам поехал, а сам – работать. Мы даже с ним вместе как-то там неделю провели. Целую неделю, представляешь! Хотя мне было и скучновато... Папа работал. А я – то мультики смотрела, то музыкой занималась. Дурачилась: захватила с собой синтезатор с компьютером. А для всех мы были в Петербурге, осматривали достопримечательности, так сказать.
– Слушай, он у тебя как Ленин! Жене сказал, что у любовницы, любовнице – что у жены, а сам на чердак и – «учиться, учиться, учиться»! Чем он там занимался? Прикладной математикой?
– Если хочешь знать, папа был очень хороший математик. Только – дрязги у них там еще почище, чем в бизнесе! Что бизнес? Всего лишь деньги. А у ученых – «великая битва за бессмертие имени»! Амбиции.
– Понятно. Папа Рамзес втихую занимается чистой наукой. Теорему Ферма решает?
– А ты злой, Данилов! Если будешь таким злым, я, пожалуй, на тебя обижусь.
Ненадолго.
– Это я от зависти. Математика для меня, убогого, – жутко потаенный зверь за семью замками. И как только встречаю человека, который разумеет, что есть дискриминанта, интеграл или хотя бы котангенс, то испытываю священный трепет. А вообще... Порой мне кажется, эти математики просто-напросто сговорились и морочат нам всем головы. Так. убеждаю я себя, но... Самолеты-то летают. И ракеты. А умные умники и умницы рассчитывают свои непонятные формулы, и мир еще не ведает, каким он будет через полстолетия, а эти – знают. У них и в тетрадках уже записано. – Данилов вздохнул. – Во-о-от. Что это, если не зависть?
– Я передумала на тебя обижаться. Ты искренний и добрый.
– Но главное не это.
– А – что?
– Главное, что я – красивый!
Даша смеялась заливисто, откинувшись на спинку сиденья, и все не могла остановиться.
– Ты лучше, чем красивый. Ты – замечательный. А красивая на самом деле – я. Так?
– Кто бы спорил.
– Нет, скажи.
– Да, ты красивая.
– Во-от.
– Даша, а ключ от квартиры тайной – только у папы?
– Нет. У меня тоже есть, но не с собой. У подруги.
– Ага.
– Что – ага?
– А что там еще есть, в этой малогабаритке?
– Ну все, что нужно. Еще один компьютер, деньги. Но немного.
– Немного – это сколько?
– В ящике стола несколько пачек.
– Сотенными баксами?
– Понятно. А чем еще?
– Дашутка, ты милое дитя природы. И своего папы-фараона.
– Данилов, а почему все его называют Рамзесом?
– Точно не знаю, но по преданию, свято чтимому местными газетчиками...
– ...по сплетням.
– Пусть по сплетням, но папа твой «в цвет» вышел как раз в пору популярности этой песенки, помнишь: «...он был очень умен, и за это его называли – Тутанхамон!»
– Но его же Рамзесом прозвали!
– Не придирайся к словам. Тутанхамон был реформатор, а Рамзесы – цари традиционные. Это даже почетнее. Слушай, а картины в той квартирке нет?
– Картины?
– Ну да. И изображен на ней очаг, а над ним – котелок... А за нею – маленькая потайная дверь, к которой в самый раз подходит золотой ключик...
– Нет там такой картины. И ключика золотого нет. И папа мой – не Буратино.
– Жаль. Это многое бы объяснило.
Даша нахмурилась:
– Данилов, что мы занимаемся пустой болтовней? У тебя есть какой-нибудь план?
– Какой-нибудь есть. Кто твоя подруга?
– Лена Бетлицкая. Мы вместе учимся в универе. Ключ у нее дома лежит. В коробочке. И Ленка понятия не имеет, от какой он двери.
– Близкая подруга?
– Ну как... Да.
– Это хуже.
– Почему?
– В свете открывшихся обстоятельств «обставить» могут барышню. Ну да ничего: фигурант она не самый важный... Решим.
– Она никакой не фигурант! Она моя подруга.
– С родителями живет?
– Нет. С парнем. У нее своя квартира.
– Парень кто?
– Компьютерами занимается. Программист.
– Перспективный юноша?
– Данилов, ты временами ведешь себя как язвительный старец!
– Пытаюсь быть ироничным и тем – привлекательным.
– Ты лучше будь таким, какой есть. Тогда ты милый.
– Буду. Поскучаешь еще? Я пройдусь.
– Если нужно...
Данилов вернулся через пару минут. В руке был сотовый.
– Махнул не глядя. У местной молодежи.
– На что?
– На зеленого Франклина.
– У тебя проснулась тяга к антикварной технике?
– Ну дак.
– Ты же рухлядь приволок! Это не мобильник, это рация, судя по размерам.
Такие бесплатно раздают – никто не берет!
– Студенты берут. Охотно. А вообще – наговариваете вы на наш аппаратик, милая барышня, грех это. Фурычит, и хорошо.
Олег повернул ключ зажигания, тронул автомобиль.
– А если глыбже копнуть, вернее, глубочее, вас, как принцессу, интересует не способность товара удовлетворять ту или иную потребность – по Марксу, «потребительная стоимость», а способность его соответствовать виртуальной реальности, именуемой в одних кругах «престижем», в других – «понтами».
Даша рассмеялась:
– Данилов, ты сам-то понял, что сказал?
– Истину. За право считаться избранными люди готовы платить не то что деньгами... Кровью. Все больше – чужой.
Даша поморщилась:
– Олег, порой и меня тянет на патетику, но у тебя это получается как-то слишком по-царски...
– Неестественно?
– Естественно. Но эдак по-монаршески.
– Шекспира в юности перечитал.
– Я смотрела пару его пьес. И знаешь что? Страсти там сильные, а люди все – словно дети малые...
– Просты?
– Наивны. И по-своему беззащитны. А вообще... В мире Шекспира было бы страшно жить. Но было за что умирать.
– Это не так мало.
Глава 86
– Странно... Вот ты вроде не тяжелый человек, Данилов, а я почти всегда чувствую себя напряженно... То ли глупость какую боюсь сказать невпопад... То ли просто стараюсь угадать в словах скрытые смыслы... Которые для тебя ясны, а для меня – лес темный. И устаю от этого.
– Не горюй. Скоро стану попроще, и люди ко мне потянутся.
– Не выйдет у тебя попроще, Данилов. Ты ищешь совершенства. И потому всегда не в ладах.
– С чем?
– И с собой, и с миром. Мы далеко на этот раз едем? – спросила Даша.
– В компьютерный клуб.
– Интернет-кафе? Где мальчики и девочки витают в виртуальности? У нас еще в школе все этим переболели. Быстро прошло: слишком примитивно. Ты прав:
Шекспир лучше. Он тоже искал совершенства.
– Наверное, у него было трудное детство.
– Да ну тебя, Данилов.
Клуб располагался на окраине городка в старом кирпичном купеческом доме прошлого века, да что доме – домине, выстроенном тяжело, основательно; с годами двухэтажный особняк накрепко врос в землю, да так, что первый этаж стал полуподвалом, в котором и тусовались «продвинутые юзеры». На втором располагалась игротека. При этом сама постройка находилась в антагонистическом противоречии с оформлением:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141