-- спросил его Гвидо.
-- Так... Жаль, что не увижу теперь одного своего
"крестника". Знаете, как-то всегда так получается -- хорош
человек, или плох, а когда изменяешь его судьбу -- в связи с
нашим ремеслом -- чем-то изменяешь и свою судьбу, тоже... Чем-то
вроде заблудшего брата становится такой человек. Впрочем, это уже
прошлое... Пойдемте.
2.
Человек, о котором говорил Кай, в это время рассматривал
те-же самые перистые облачка в высоком небе весенней Швейцарии.
Он смотрел на них через узкую, забранную стальными прутьями
окно-амбразуру, воздев горе свои серые, чуть водянистые, слегка
навыкате глаза. Это был неплохой способ избежать мучительного
созерцания в зеркале манипуляций тюремного парикмахера.
Исправительное заведение города Женевы не могло позволить себе
выпустить из своих недр на волю личность, которая хотя бы внешне
не соответствовала бы общепринятым стандартам приличий. До выхода
Дмитрия Шаленого на свободу оставалось четыре часа.
Цирюльник старался во всю. "Не хочет, видно, немчура
проклятая, чтоб вместо него здесь автомат с народа ворс снимал",
-- прикидывал каким-то уголком своего сознания его клиент. Но
само это сознание было занято совсем другим...
Немчура же клал немало сил на то, чтобы лишить шевелюру
Шаленого ее несколько дикого -- клочковато-облезлого вида. Не
то, чтобы волос у него было мало -- нет, это головы, пожалуй,
было многовато. У него всего было много -- у Дмитрия Шаленого,
авторитета теневого мира Федерации, да, пожалуй, и всего
Обитаемого Мира. Впрочем, как посмотреть -- вот лишнего жира не
было ни грамма в этой почти двухсоткилограммовой громаде.
Последнее, впрочем, вовсе не означало, что он сложением напоминал
Аполлона Бельведерского -- скорее сибирского медведя-шатуна, а
то и натурального гризли.
"Эх, -- думал он, глядя в высокую голубизну, -- не зря ли
жиду доверился?... Хотя, может, и не жид он -- Барсук Беррил, а
то и вовсе грек... Дык ведь, если умом пораскинуть, хрен он
редьки не слаще... Ну что не армянин -- это почти точно... Хотя,
вроде на итальянца тоже махает... А главное не в том, каких
кровей он, сукин сын, будет, а в том самом, что хватит ли у него,
собаки, духу с бумагами этими деру дать? Или обратно -- ума
достанет и сбережет их, как условлено? Ишь, ведь -- ни весточки
не подал из далеких этих мест... Хотя и пришлешь оттеда --
хрена-с-два!... А оно все и к лучшему -- следа ко мне не
провел, сучий потрох... Нет, коли у Барсука голова на плечах
стоит, и коли он -- енот бесхвостый -- о Димке Шаленом понятие
имеет, то не сбежит, не сбежит, как пить дать... Другое дело --
так это если вдруг кто из друзей-ушкуйников на него вышел и с
бумажками-то клятыми и утек... Так ведь не должно такого быть --
про нашу встречу ту никто знать не мог... Если не проболтался
кому, сволочь... Или под колокольню какую попал... Нет -- знал бы
я тогда... Уж точно бы знал. Шила в мешке не утаишь, а уж кого
где грохнули, замочили иль обули -- по всей Федерации и окрест, я
уж через тюремный народец прознал бы за год вперед... Да чего и
мыслить тут -- другого выхода и не было по той поре... Управление
-- так его и растак -- с хвоста не слезало... Главное теперь --
добраться в клятые те края. Ведь на один проезд пришлось бы
банчок какой провинциальный на "ура" брать! Так ведь тут-то как
раз мил-друг Якопетти -- хоть не прост малый, ох не прост --
советом помог... Это-ж надо так все удумать -- и чтобы проезд за
казенный кошт вышел, и чтобы легавых с носом оставить... Умнейшая
голова этот Джакомо -- жаль по глупости за решетку залетел -- так
ведь тут мне и сгодился, мерзавец, а теперь уж вторую неделю на
свободе гуляет -- эх, не подвел бы, макаронник клятый...
Оно бы и тогда -- на Каллисто все-б в ажуре было, кабы не
Дениска поганая, да не служака хренов Санди -- тоже голова,
вообще-то, жаль только взяток не берет..."
На Каллисто все и впрямь было бы в ажуре, и Федеральный
Следователь неприменно имел бы крупные неприятности в связи с
попыткой арестовать законопослушного гражданина (Шаленого Д.Е.)
ни сном ни духом не причастного к исчезновению каких-либо
документов, если бы по старой привычке не подстраховался и не
истребовал в планетарном Интерполе давних лет незакрытое дельце,
по которому в качестве подозреваемого проходил Шышел-Мышел. После
успешного опознания (тут-же, в полицейском околотке
космотерминала) преступника сотрудницей крупно пострадавшего
банка мадемуазель Дениз Руо, Шаленый в рекордно короткий срок
получил возможность созерцать вид на Женевское озеро и фрагмент
фасада облапошенного им в свое время банка в крупную клетку.
Земные законники, проявив полную солидарность с законниками всех
остальных тридцати двух миров, впаяли Шышелу-Мышелу максимально
возможный для такого мелкого, по его масштабам, (и сидеть-то за
такое срамно) дельца срок, и тем подвигли его на размышления о
сравнительных преимуществах различных способов побега. Однако до
этого не дошло -- зашевелились какие-то глубинные структуры,
сдвинулось что-то в высоких сферах, что-то до кого-то дошло, и
Шаленому обломилось досрочное освобождение. В связи с очередной
амнистией и примерным поведением. Последнее было явным
преувеличением. Организация в пределах исправительного заведения
подпольной торговли спиртным и игорного притона, вкупе с
несколькими крупными дебошами как-то не вязались с такой
формулировкой. Тем хуже для нее.
"Ведь хитрят бестии, -- раскидывал умом Шаленый, -- смекнули
что без меня бумаги и уйти могут. С концами. Так что ничего вам
не остается, как выпустить меня грешного на волю и смотреть
прищурившись -- куда энтот колобок покотится... Ну давайте,
родные, давайте -- посмотрим, кто кого обьегорит, кого кто
подкузьмит... Одного вы -- дубье чертово -- не учли: что один
расклад -- здесь, по Системе за мной со своими теле-радио
елозить, а совсем другой -- в Дальнем Космосе за Шаленым
углядеть. Осмыгнетесь -- мало хрена ели! Ну так я вас им,
сердешным, накормлю..."
Цирюльник закончил свой трудовой подвиг и, критически
посматривая на клиента, ожидал, когда тот выйдет из транса.
Наконец, Шаленый обратил на него внимание, не глянув в зеркало,
избавился от пластиковой накидки, встал, громогласно откашлялся,
сплюнул и грянул о тумбочку солидную пачку тюремных купонов
вперемежку с "вольными" кредитками.
-- Гуляй, немчура! -- молвил он, направляясь к выходу, и
махнул конвойному, чтоб тот сопроводил его до бани.
3.
-- Если уж вы доверили нам расследовать случившееся, то
будет только логично оказать нам доверие и в другом вопросе, -- в
голосе Кая звучала тщательно сдерживаемая досада. -- Уровень
допуска у нас обоих вполне достаточен для того, чтобы мы могли
беспрепятственно ознакомиться с документами такого рода...
-- Я бы поддержал просьбу господина Следователя, -- не
оборачиваясь, бросил от окна сутулый тип в чине бригадного
генерала. -- Все говорит о том, что имела место попытка взлома
личного сейфа господина Окамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
-- Так... Жаль, что не увижу теперь одного своего
"крестника". Знаете, как-то всегда так получается -- хорош
человек, или плох, а когда изменяешь его судьбу -- в связи с
нашим ремеслом -- чем-то изменяешь и свою судьбу, тоже... Чем-то
вроде заблудшего брата становится такой человек. Впрочем, это уже
прошлое... Пойдемте.
2.
Человек, о котором говорил Кай, в это время рассматривал
те-же самые перистые облачка в высоком небе весенней Швейцарии.
Он смотрел на них через узкую, забранную стальными прутьями
окно-амбразуру, воздев горе свои серые, чуть водянистые, слегка
навыкате глаза. Это был неплохой способ избежать мучительного
созерцания в зеркале манипуляций тюремного парикмахера.
Исправительное заведение города Женевы не могло позволить себе
выпустить из своих недр на волю личность, которая хотя бы внешне
не соответствовала бы общепринятым стандартам приличий. До выхода
Дмитрия Шаленого на свободу оставалось четыре часа.
Цирюльник старался во всю. "Не хочет, видно, немчура
проклятая, чтоб вместо него здесь автомат с народа ворс снимал",
-- прикидывал каким-то уголком своего сознания его клиент. Но
само это сознание было занято совсем другим...
Немчура же клал немало сил на то, чтобы лишить шевелюру
Шаленого ее несколько дикого -- клочковато-облезлого вида. Не
то, чтобы волос у него было мало -- нет, это головы, пожалуй,
было многовато. У него всего было много -- у Дмитрия Шаленого,
авторитета теневого мира Федерации, да, пожалуй, и всего
Обитаемого Мира. Впрочем, как посмотреть -- вот лишнего жира не
было ни грамма в этой почти двухсоткилограммовой громаде.
Последнее, впрочем, вовсе не означало, что он сложением напоминал
Аполлона Бельведерского -- скорее сибирского медведя-шатуна, а
то и натурального гризли.
"Эх, -- думал он, глядя в высокую голубизну, -- не зря ли
жиду доверился?... Хотя, может, и не жид он -- Барсук Беррил, а
то и вовсе грек... Дык ведь, если умом пораскинуть, хрен он
редьки не слаще... Ну что не армянин -- это почти точно... Хотя,
вроде на итальянца тоже махает... А главное не в том, каких
кровей он, сукин сын, будет, а в том самом, что хватит ли у него,
собаки, духу с бумагами этими деру дать? Или обратно -- ума
достанет и сбережет их, как условлено? Ишь, ведь -- ни весточки
не подал из далеких этих мест... Хотя и пришлешь оттеда --
хрена-с-два!... А оно все и к лучшему -- следа ко мне не
провел, сучий потрох... Нет, коли у Барсука голова на плечах
стоит, и коли он -- енот бесхвостый -- о Димке Шаленом понятие
имеет, то не сбежит, не сбежит, как пить дать... Другое дело --
так это если вдруг кто из друзей-ушкуйников на него вышел и с
бумажками-то клятыми и утек... Так ведь не должно такого быть --
про нашу встречу ту никто знать не мог... Если не проболтался
кому, сволочь... Или под колокольню какую попал... Нет -- знал бы
я тогда... Уж точно бы знал. Шила в мешке не утаишь, а уж кого
где грохнули, замочили иль обули -- по всей Федерации и окрест, я
уж через тюремный народец прознал бы за год вперед... Да чего и
мыслить тут -- другого выхода и не было по той поре... Управление
-- так его и растак -- с хвоста не слезало... Главное теперь --
добраться в клятые те края. Ведь на один проезд пришлось бы
банчок какой провинциальный на "ура" брать! Так ведь тут-то как
раз мил-друг Якопетти -- хоть не прост малый, ох не прост --
советом помог... Это-ж надо так все удумать -- и чтобы проезд за
казенный кошт вышел, и чтобы легавых с носом оставить... Умнейшая
голова этот Джакомо -- жаль по глупости за решетку залетел -- так
ведь тут мне и сгодился, мерзавец, а теперь уж вторую неделю на
свободе гуляет -- эх, не подвел бы, макаронник клятый...
Оно бы и тогда -- на Каллисто все-б в ажуре было, кабы не
Дениска поганая, да не служака хренов Санди -- тоже голова,
вообще-то, жаль только взяток не берет..."
На Каллисто все и впрямь было бы в ажуре, и Федеральный
Следователь неприменно имел бы крупные неприятности в связи с
попыткой арестовать законопослушного гражданина (Шаленого Д.Е.)
ни сном ни духом не причастного к исчезновению каких-либо
документов, если бы по старой привычке не подстраховался и не
истребовал в планетарном Интерполе давних лет незакрытое дельце,
по которому в качестве подозреваемого проходил Шышел-Мышел. После
успешного опознания (тут-же, в полицейском околотке
космотерминала) преступника сотрудницей крупно пострадавшего
банка мадемуазель Дениз Руо, Шаленый в рекордно короткий срок
получил возможность созерцать вид на Женевское озеро и фрагмент
фасада облапошенного им в свое время банка в крупную клетку.
Земные законники, проявив полную солидарность с законниками всех
остальных тридцати двух миров, впаяли Шышелу-Мышелу максимально
возможный для такого мелкого, по его масштабам, (и сидеть-то за
такое срамно) дельца срок, и тем подвигли его на размышления о
сравнительных преимуществах различных способов побега. Однако до
этого не дошло -- зашевелились какие-то глубинные структуры,
сдвинулось что-то в высоких сферах, что-то до кого-то дошло, и
Шаленому обломилось досрочное освобождение. В связи с очередной
амнистией и примерным поведением. Последнее было явным
преувеличением. Организация в пределах исправительного заведения
подпольной торговли спиртным и игорного притона, вкупе с
несколькими крупными дебошами как-то не вязались с такой
формулировкой. Тем хуже для нее.
"Ведь хитрят бестии, -- раскидывал умом Шаленый, -- смекнули
что без меня бумаги и уйти могут. С концами. Так что ничего вам
не остается, как выпустить меня грешного на волю и смотреть
прищурившись -- куда энтот колобок покотится... Ну давайте,
родные, давайте -- посмотрим, кто кого обьегорит, кого кто
подкузьмит... Одного вы -- дубье чертово -- не учли: что один
расклад -- здесь, по Системе за мной со своими теле-радио
елозить, а совсем другой -- в Дальнем Космосе за Шаленым
углядеть. Осмыгнетесь -- мало хрена ели! Ну так я вас им,
сердешным, накормлю..."
Цирюльник закончил свой трудовой подвиг и, критически
посматривая на клиента, ожидал, когда тот выйдет из транса.
Наконец, Шаленый обратил на него внимание, не глянув в зеркало,
избавился от пластиковой накидки, встал, громогласно откашлялся,
сплюнул и грянул о тумбочку солидную пачку тюремных купонов
вперемежку с "вольными" кредитками.
-- Гуляй, немчура! -- молвил он, направляясь к выходу, и
махнул конвойному, чтоб тот сопроводил его до бани.
3.
-- Если уж вы доверили нам расследовать случившееся, то
будет только логично оказать нам доверие и в другом вопросе, -- в
голосе Кая звучала тщательно сдерживаемая досада. -- Уровень
допуска у нас обоих вполне достаточен для того, чтобы мы могли
беспрепятственно ознакомиться с документами такого рода...
-- Я бы поддержал просьбу господина Следователя, -- не
оборачиваясь, бросил от окна сутулый тип в чине бригадного
генерала. -- Все говорит о том, что имела место попытка взлома
личного сейфа господина Окамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90