Но его планы шли дальше, гораздо
дальше. "Призраки" на некоторое время стали его коньком. Хобби,
перераставшим в манию. Он собрал в памяти своего компьютера и в
трех засаленных тетрадях все - достоверные и нет - россказни об
этом виде. Вооружившись этим знанием, написал лучшему знатоку
фауны Шарады - Климу Аркадьеву. Адельберто одолевала
дерзновенная мечта - принудить своего "призрака" к размножению.
Основать ферму.
Академик Аркадьев охотно откликнулся и прислал Адельберто
обстоятельное - сотни на две килобайт - письмо, в котором
подробно пересказывал все уже известное Мепистоппелю о
"призраках" и кое-что неизвестное, но и ненужное. В заключение,
почтенный экзозоолог с прискорбием сообщал, что способ
размножения "призраков" для науки все еще темен и заранее
благодарил за любую информацию по этому вопросу, буде таковая у
господина Фюнфа найдется. Известно, правда, что на
репродукционный период "призраки", не различающиеся между собой
по полу, мигрируют в глубинные районы континента Мааса, что на
Шараде, где питаются, очевидно, только иглами единственного
произрастающего там вида растений - псевдососны Мураямы.
Возможно, заключал академик, что именно смена рациона и
провоцирует организм "призраков" на что-то подобное почкованию.
Про почкование ученый писал с осторожностью - только на том
основании, что признаков полового процесса или беременности у
известных науки "призраков" не наблюдается.
На покупку хвои сосны Мураямы Адельберто ухлопал последние
из полученных под залог "Проката" деньги. Первую порцию синеватых
игл он засыпал в кормушку "Отца Гамлета" - как он окрестил
потенциального основателя рода ручных "призраков" - как раз
перед позавчерашним разговором с Тони. В середине дня он, не
удержавшись, рискуя опоздать на Терминал, зашел в "Прокат", чтобы
посмотреть "как он там" и обнаружил, что зверек мучается животом.
Все знания Адельберто о редком животном не помогли ему облегчить
участи несчастного выходца из ледяных пустынь далекой планеты.
Помаявшись еще часов шесть, он понимающе улыбнулся Мепистоппелю и
испустил дух. Горю Адельберто не было предела. Профессору
Аркадьеву, верно, сильно икалось в тот день. Равно, как и
шельме-китайцу, продавшему проклятую хвою Адельберто. Конечно и
за шкурку "призрака" - тем более за его чучелко - любители
заплатили бы немало. Но не столько, чтобы Мепистоппелю удалось
расплатиться с долгами. К тому же Адельберто настолько сдружился
с "Отцом" - тот и впрямь был мил, умен и привязчив - что сама
мысль о том, чтобы извлечь выгоду из его бренной тушки, была для
него кощунственна - все равно, что набить чучело из любимого
дедушки. Он подержал в руках почти невесомое тельце, запер
опустевшую клетку и направился к установленному в подвале
мусоросжигателю. Постояв перед мрачного вида агрегатом, он
передумал и решил по-христиански предать "призрака" земле - так
дети хоронят любимую канарейку. Вооружившись заступом, он
соорудил во дворе "Проката", под большим платаном, над местом
вечного - как он думал - упокоения своей мечты о ферме
"призраков" небольшой холмик и означил его одним из запасенных в
"Прокате" временных надгробий. После чего, в одиночестве,
мрачный, как черт с похмелья, убыл на побережье последним
экспрессом, и словом не обмолвившись о происшедшем со своим
единственным другом и компаньоном.
Вернувшись этим утром, он, прежде чем отпереть двери своего
оффиса, неспеша прошел к платану, чтобы еще раз бросить взгляд на
могилу своих надежд, и обнаружил ее пустой и разверстой. Волосы
зашевелились у него на голове: нет, это не было делом рук
человеческих - разбросанная земля не хранила следов заступа.
Ч-ь-и - т-о л-а-п-ы разгребли ее. Снаружи или и-з-н-у-т-р-и?!!
Мысль о банальном воровстве недешевой тушки он отверг сразу:
никто не знал о том, что "призрак" сдох. Никто не знал, что он
похоронен. Дело было без свидетелей. Посидев немного у стойки и
опрокинув пару рюмок местного коньяку, Адельберто, движимый
каким-то смутным предчувствием, прошел на склад - просто так.
Вид "Отца Гамлета", покоящегося на родной подстилке, с немым
укором в глазах, потряс Мепистоппеля до глубины души. Всю жизнь
он подозревал, догадывался о том, что мир, окружающий его, -
всего лишь декорация, ширма, за которой правит бал
п-о-т-у-с-т-о-р-о-н-н-е-е, всю жизнь предчуствовал, что ему
суждено столкнуться с э-т-и-м... И - вот!...
Подволакивая ноги, Адельберто Фюнф прошел на свое привычное
место пребывания, обвел окружающие его пыльные атрибуты свадеб,
похорон и крещений диковатым взглядом и выглушил оставшийся
коньяк прямо "из горла". Это помогло. По крайней мере, к нему
вернулась способность говорить - как раз к тому моменту, когда
его бестолковый компаньон счел возможным вернуться на рабочее
место.
К тому моменту, когда Адельберто окончил свой рассказ,
подкреплявшийся совместным употреблением содержимого второй или
третьей бутыли сравнительно дешевой гадости, у Тони от попыток
удержаться от смеха начались спазмы.
"Нет, нельзя рассказывать ему, как все получилось на самом
деле, - сказал он себе. - Он меня изуродует. И будет прав.
Садизм какой-то получился. Утонченное издевательство над
человеком..."
Бинки осуждающе поглядел на него и принялся грызть ножку
стула.
- Однако хрен редьки не слаще, - выдавил из себя наконец
Счастливчик. - Историю эту ты не продашь журналистам - только,
если сам сверху приплатишь. На том свете, или на этом - но мы в
заднице. В смысле долгов. Что, черт возьми, делать? Остается одно
- уголовщина. Надо брать банк. Где-нибудь в провинции...
- У-у... - сказал Адельберто очень уверенно. - У м-ме...
У м-меня есть план.
Он глянул на Тони со значением.
- Н-но - тс-с-с-с!!! - Он поднял палец к губам. - А
с-сейчас пойдем и г-глянем на НЕГО в п-последний раз...
Придерживая друг-друга, компаньоны двинулись на склад.
Подошли к клетке.
Никакого "призрака" в ней не было - ни мертвого, ни живого.
* * *
Неожиданный оборот, который приобрела его миссия на Прерии,
сам по себе, не слишком смутил Кима. В конце концов,
подсознательно, он и ожидал чего-то в этом роде: слишком уж легко
сосватали ему в Управлении это непыльное дельце - раскопки
архивов политической каторги времен Империи и Изоляции... Нет -
что-то другое не давало ему покоя, занозой сидело в душе,
тревожа какие-то - полустершиеся уже - воспоминания... Что?
Агент на Контракте, поморщившись, сложил в потемневшие от
времени папки ставшие - все от того же времени - хрупкими листы
на древних принтерах набранной, злой канцелярской прозы, завязал
тесемочки, защелкнул магнитные замки, завернул прижимные планки
этих, переживших смутные десятилетия папок, и устало стал
складывать их в допотопный сейф. Конечно, никто и не подумает
отвязаться от него с этой канцелярской докукой - никто из тех,
кто подцепил к ней "в нагрузку" еще и заботы по охране и - это
подразумевалось само-собой - деликатному прощупыванию высокого
неофициального Гостя на предмет его надежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
дальше. "Призраки" на некоторое время стали его коньком. Хобби,
перераставшим в манию. Он собрал в памяти своего компьютера и в
трех засаленных тетрадях все - достоверные и нет - россказни об
этом виде. Вооружившись этим знанием, написал лучшему знатоку
фауны Шарады - Климу Аркадьеву. Адельберто одолевала
дерзновенная мечта - принудить своего "призрака" к размножению.
Основать ферму.
Академик Аркадьев охотно откликнулся и прислал Адельберто
обстоятельное - сотни на две килобайт - письмо, в котором
подробно пересказывал все уже известное Мепистоппелю о
"призраках" и кое-что неизвестное, но и ненужное. В заключение,
почтенный экзозоолог с прискорбием сообщал, что способ
размножения "призраков" для науки все еще темен и заранее
благодарил за любую информацию по этому вопросу, буде таковая у
господина Фюнфа найдется. Известно, правда, что на
репродукционный период "призраки", не различающиеся между собой
по полу, мигрируют в глубинные районы континента Мааса, что на
Шараде, где питаются, очевидно, только иглами единственного
произрастающего там вида растений - псевдососны Мураямы.
Возможно, заключал академик, что именно смена рациона и
провоцирует организм "призраков" на что-то подобное почкованию.
Про почкование ученый писал с осторожностью - только на том
основании, что признаков полового процесса или беременности у
известных науки "призраков" не наблюдается.
На покупку хвои сосны Мураямы Адельберто ухлопал последние
из полученных под залог "Проката" деньги. Первую порцию синеватых
игл он засыпал в кормушку "Отца Гамлета" - как он окрестил
потенциального основателя рода ручных "призраков" - как раз
перед позавчерашним разговором с Тони. В середине дня он, не
удержавшись, рискуя опоздать на Терминал, зашел в "Прокат", чтобы
посмотреть "как он там" и обнаружил, что зверек мучается животом.
Все знания Адельберто о редком животном не помогли ему облегчить
участи несчастного выходца из ледяных пустынь далекой планеты.
Помаявшись еще часов шесть, он понимающе улыбнулся Мепистоппелю и
испустил дух. Горю Адельберто не было предела. Профессору
Аркадьеву, верно, сильно икалось в тот день. Равно, как и
шельме-китайцу, продавшему проклятую хвою Адельберто. Конечно и
за шкурку "призрака" - тем более за его чучелко - любители
заплатили бы немало. Но не столько, чтобы Мепистоппелю удалось
расплатиться с долгами. К тому же Адельберто настолько сдружился
с "Отцом" - тот и впрямь был мил, умен и привязчив - что сама
мысль о том, чтобы извлечь выгоду из его бренной тушки, была для
него кощунственна - все равно, что набить чучело из любимого
дедушки. Он подержал в руках почти невесомое тельце, запер
опустевшую клетку и направился к установленному в подвале
мусоросжигателю. Постояв перед мрачного вида агрегатом, он
передумал и решил по-христиански предать "призрака" земле - так
дети хоронят любимую канарейку. Вооружившись заступом, он
соорудил во дворе "Проката", под большим платаном, над местом
вечного - как он думал - упокоения своей мечты о ферме
"призраков" небольшой холмик и означил его одним из запасенных в
"Прокате" временных надгробий. После чего, в одиночестве,
мрачный, как черт с похмелья, убыл на побережье последним
экспрессом, и словом не обмолвившись о происшедшем со своим
единственным другом и компаньоном.
Вернувшись этим утром, он, прежде чем отпереть двери своего
оффиса, неспеша прошел к платану, чтобы еще раз бросить взгляд на
могилу своих надежд, и обнаружил ее пустой и разверстой. Волосы
зашевелились у него на голове: нет, это не было делом рук
человеческих - разбросанная земля не хранила следов заступа.
Ч-ь-и - т-о л-а-п-ы разгребли ее. Снаружи или и-з-н-у-т-р-и?!!
Мысль о банальном воровстве недешевой тушки он отверг сразу:
никто не знал о том, что "призрак" сдох. Никто не знал, что он
похоронен. Дело было без свидетелей. Посидев немного у стойки и
опрокинув пару рюмок местного коньяку, Адельберто, движимый
каким-то смутным предчувствием, прошел на склад - просто так.
Вид "Отца Гамлета", покоящегося на родной подстилке, с немым
укором в глазах, потряс Мепистоппеля до глубины души. Всю жизнь
он подозревал, догадывался о том, что мир, окружающий его, -
всего лишь декорация, ширма, за которой правит бал
п-о-т-у-с-т-о-р-о-н-н-е-е, всю жизнь предчуствовал, что ему
суждено столкнуться с э-т-и-м... И - вот!...
Подволакивая ноги, Адельберто Фюнф прошел на свое привычное
место пребывания, обвел окружающие его пыльные атрибуты свадеб,
похорон и крещений диковатым взглядом и выглушил оставшийся
коньяк прямо "из горла". Это помогло. По крайней мере, к нему
вернулась способность говорить - как раз к тому моменту, когда
его бестолковый компаньон счел возможным вернуться на рабочее
место.
К тому моменту, когда Адельберто окончил свой рассказ,
подкреплявшийся совместным употреблением содержимого второй или
третьей бутыли сравнительно дешевой гадости, у Тони от попыток
удержаться от смеха начались спазмы.
"Нет, нельзя рассказывать ему, как все получилось на самом
деле, - сказал он себе. - Он меня изуродует. И будет прав.
Садизм какой-то получился. Утонченное издевательство над
человеком..."
Бинки осуждающе поглядел на него и принялся грызть ножку
стула.
- Однако хрен редьки не слаще, - выдавил из себя наконец
Счастливчик. - Историю эту ты не продашь журналистам - только,
если сам сверху приплатишь. На том свете, или на этом - но мы в
заднице. В смысле долгов. Что, черт возьми, делать? Остается одно
- уголовщина. Надо брать банк. Где-нибудь в провинции...
- У-у... - сказал Адельберто очень уверенно. - У м-ме...
У м-меня есть план.
Он глянул на Тони со значением.
- Н-но - тс-с-с-с!!! - Он поднял палец к губам. - А
с-сейчас пойдем и г-глянем на НЕГО в п-последний раз...
Придерживая друг-друга, компаньоны двинулись на склад.
Подошли к клетке.
Никакого "призрака" в ней не было - ни мертвого, ни живого.
* * *
Неожиданный оборот, который приобрела его миссия на Прерии,
сам по себе, не слишком смутил Кима. В конце концов,
подсознательно, он и ожидал чего-то в этом роде: слишком уж легко
сосватали ему в Управлении это непыльное дельце - раскопки
архивов политической каторги времен Империи и Изоляции... Нет -
что-то другое не давало ему покоя, занозой сидело в душе,
тревожа какие-то - полустершиеся уже - воспоминания... Что?
Агент на Контракте, поморщившись, сложил в потемневшие от
времени папки ставшие - все от того же времени - хрупкими листы
на древних принтерах набранной, злой канцелярской прозы, завязал
тесемочки, защелкнул магнитные замки, завернул прижимные планки
этих, переживших смутные десятилетия папок, и устало стал
складывать их в допотопный сейф. Конечно, никто и не подумает
отвязаться от него с этой канцелярской докукой - никто из тех,
кто подцепил к ней "в нагрузку" еще и заботы по охране и - это
подразумевалось само-собой - деликатному прощупыванию высокого
неофициального Гостя на предмет его надежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110