К вечеру танки Обухова должны были включиться в прорыв у Богушевска, а моему корпусу в этот день до наступления темноты, а на следующий день — с рассвета — предстояло прикрывать танкистов.
— За корпусом Обухова в прорыв пойдет кавалерия Осликовского, — заметил командующий фронтом и спросил, как я собираюсь обеспечить при этом боевое управление истребителями.
Для непрерывного руководства боевыми действиями авиации на вспомогательный пункт управления 5-й армии выделялась оперативная группа штаба нашей воздушной армии. С вводом в прорыв корпуса Обухова эта оперативная группа должна была перейти на командный пункт Осликовского, а в мое распоряжение в кавалерийском и механизированном корпусе выделяли дополнительные радиостанции, которые и обеспечивали меня со всеми надежной связью.
Так я отвечал на вопрос командующего фронтом. Иван Данилович внимательно слушал меня и, видимо, не признал в авиационном генерале Женьку Савицкого, а мне как-то неловко было обращаться к воспоминаниям в такое время, я понимал — каждая минута у командующего на счету.
24 июня, во второй половине дня, наша авиация нанесла массированный удар по Богушевску, в ночь на 25 июня витебская группировка противника в составе пяти дивизий была окружена и рассечена. Танки, входившие в группу Осликовского, на следующий день успешно преодолели лесисто-болотистую местность и ворвались в Сенно…
По мере удаления конно-механизированной группы от аэродромов нашего базирования время прикрытия их на поле боя заметно уменьшалось. Немцы учитывали это и нет-нет да прорывались к конникам. Особенно много неприятностей их истребители доставили нам при форсировании Березины.
Так, например, однажды больше двадцати пяти гитлеровских машин появились в районе переправы. Чтобы ликвидировать опасность, пришлось поднять против них шестерку истребителей. Вел ее заместитель командира эскадрильи капитан В. Мельников. Физически очень сильный, в бою этот летчик отличался просто безмерной отвагой. Он и тогда не пропустил немцев к переправе. Связав боем четверку «мессершмиттов», прикрывавших «юнкерсы», сбил группой пять самолетов противника, разогнал весь их строй и благополучно вернулся. Генерал Осликовский за смелые и решительные действия по прикрытию переправы на Березине объявил пилотам благодарность.
Нелегкий воздушный бой над Березиной пришлось выдержать и мне. Парой как-то мы сошлись с четверкой «фоккеров». Летчики противника попались опытные, настырные, а у нас горючее оказалось на исходе, так что пришлось тогда довольно туго. Но, слава богу, выдержали…
Однако отдаленность аэродромов от стремительно наступавших войск, которые мы должны были прикрывать, сказывалась все чаще. Пока долетишь до передовых отрядов подвижной группы, а это порой до ста километров, — пора возвращаться — горючего-то на истребителе не слишком много.
Нужно было как-то выходить из создавшегося положения. К тому времени меня уже назначили начальником северной авиационной группы вместо генерала Богородицкого: хозяйство, за которое отвечал, заметно расширилось. Кроме 3-го истребительного авиакорпуса, теперь в моем распоряжении оказались 3-й штурмовой авиакорпус, 1-я и 11-я штурмовые авиадивизии. Управлять таким хозяйством, понятно, сложнее, и первое, что беспокоило, — аэродромы. Где размещать полки? Как сделать, чтобы не отставать от пехоты, конников, танкистов, так нуждающихся в нашей помощи?
Я летал в поисках площадок, полевых аэродромов. Мне помогали мои заместители — опытные пилоты. Но белорусские леса и болота — не самые подходящие места для размещения истребителей или штурмовиков. Иной раз глядишь сверху — вот подходящая площадка для взлетов и посадок боевых машин, но тут же и разочарование: а как подвезти сюда горючее, боеприпасы? Какие тут, к черту, коммуникации — до самого горизонта лес! Грибные места хороши в таких лесах, а не дороги для транспортировки снарядов.
Надо было срочно что-то предпринимать, и вот, как говорится, в порядке бреда была мною высказана в те горячие дни почти шальная мысль. Использовать для боевой работы истребителей обычную дорогу! Нет, не те шикарные бетонированные автострады, с которых летали летчики к концу войны под Берлином, а нашу простецкую полевую дорогу, соединяющую какой-нибудь райцентр с каким-нибудь захудалым колхозом.
Что тут говорить, мысль действительно казалась шальной, однако меня поддержали. «Жить захочешь — сядешь!» — весело прокомментировал идею вечно нестареющей авиационной шуткой мой неунывающий помощник Саша Новиков. И на том остановились.
Дорогу более или менее, на наш взгляд, подходящую нашли быстро. Выбрали ровный участок ее длиною 1200 метров, засыпали дорожные кюветы землей, а сверху уложили скрепленные доски. Нельзя сказать, что такая взлетно-посадочная полоса отвечала требованиям мировых стандартов, но один из наших истребительных авиаполков вел с нее боевую работу, и достаточно успешно. А это для нас было главным.
Наиболее подходящую площадку для истребителей корпуса обнаружил командир звена старший лейтенант Моргунов. Он доложил, что в районе города Сморгонь есть хороший участок грунта, но, похоже, перепахан.. Немцев в городе летчик не заметил, однако и наших. войск там пока не было.
Я вылетел в указанное место в паре с Сеней Самойловым. Данные Моргунова подтвердились. В тот же день, взяв на борт По-2 командира 278-й истребительной авиадивизии полковника К. Д. Орлова, решил проверить, пригоден ли участок для работы наших боевых машин.
Долго, помню, кружили, выбирая место для посадки маленького самолета связи. Кое-как все же приземлились. Осмотр площадки показал, что немцы намерены были перепахать ее полностью и заминировать, но, видно, не успели: танки генерала Обухова помешали.
К исходу дня аэродром — помогло местное население — был готов принять наши истребители, и 43-й авиаполк перелетел под Сморгонь. На следующий день уже и вся 278-я дивизия базировалась там. Как выяснилось, вспашку аэродрома немцы поручили местной трактористке (запомнил ее фамилию — Бруквина). Встретились с нею.
— Я же понимала, для чего фашисты заставили меня пахать — чтоб наши под аэродром не приспособили, — сказала нам эта мужественная женщина-белоруска. Рискуя жизнью, она создавала лишь видимость, что вспахивает грунт, а на самом деле, подняв плуг повыше, только снимала с его поверхности дерн.
Так, довольно быстро восстановив выведенные из строя места площадки, мы начали боевую работу, и я с уверенностью могу сказать, что полевой аэродром под Сморгонью также внес свой достойный вклад в разгром противника в дни нашей наступательной операции.
В те дни в 43-м полку побывали два поэта — Сергей Михалков и Эль-Регистан. Михалков, известный автор «Дяди Степы», и сам-то высокий, тонкий, а Эль-Регистан — буквально ему по пояс. Пилоты звали их между собой Пат и Патошон. Так вот, заехали поэты на этот наш дорожно-полевой аэродром, побеседовали с летчиками, и загорелся Михалков слетать на истребителе, да не куда-нибудь, а в бой! Просьба, понятно, вызвала смех! Дело в том, что с таким ростом, как у него, копченую колбасу с потолка хорошо снимать, а не на истребителе летать. Спрашиваю Михалкова:
— Ноги-то и голову куда денешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— За корпусом Обухова в прорыв пойдет кавалерия Осликовского, — заметил командующий фронтом и спросил, как я собираюсь обеспечить при этом боевое управление истребителями.
Для непрерывного руководства боевыми действиями авиации на вспомогательный пункт управления 5-й армии выделялась оперативная группа штаба нашей воздушной армии. С вводом в прорыв корпуса Обухова эта оперативная группа должна была перейти на командный пункт Осликовского, а в мое распоряжение в кавалерийском и механизированном корпусе выделяли дополнительные радиостанции, которые и обеспечивали меня со всеми надежной связью.
Так я отвечал на вопрос командующего фронтом. Иван Данилович внимательно слушал меня и, видимо, не признал в авиационном генерале Женьку Савицкого, а мне как-то неловко было обращаться к воспоминаниям в такое время, я понимал — каждая минута у командующего на счету.
24 июня, во второй половине дня, наша авиация нанесла массированный удар по Богушевску, в ночь на 25 июня витебская группировка противника в составе пяти дивизий была окружена и рассечена. Танки, входившие в группу Осликовского, на следующий день успешно преодолели лесисто-болотистую местность и ворвались в Сенно…
По мере удаления конно-механизированной группы от аэродромов нашего базирования время прикрытия их на поле боя заметно уменьшалось. Немцы учитывали это и нет-нет да прорывались к конникам. Особенно много неприятностей их истребители доставили нам при форсировании Березины.
Так, например, однажды больше двадцати пяти гитлеровских машин появились в районе переправы. Чтобы ликвидировать опасность, пришлось поднять против них шестерку истребителей. Вел ее заместитель командира эскадрильи капитан В. Мельников. Физически очень сильный, в бою этот летчик отличался просто безмерной отвагой. Он и тогда не пропустил немцев к переправе. Связав боем четверку «мессершмиттов», прикрывавших «юнкерсы», сбил группой пять самолетов противника, разогнал весь их строй и благополучно вернулся. Генерал Осликовский за смелые и решительные действия по прикрытию переправы на Березине объявил пилотам благодарность.
Нелегкий воздушный бой над Березиной пришлось выдержать и мне. Парой как-то мы сошлись с четверкой «фоккеров». Летчики противника попались опытные, настырные, а у нас горючее оказалось на исходе, так что пришлось тогда довольно туго. Но, слава богу, выдержали…
Однако отдаленность аэродромов от стремительно наступавших войск, которые мы должны были прикрывать, сказывалась все чаще. Пока долетишь до передовых отрядов подвижной группы, а это порой до ста километров, — пора возвращаться — горючего-то на истребителе не слишком много.
Нужно было как-то выходить из создавшегося положения. К тому времени меня уже назначили начальником северной авиационной группы вместо генерала Богородицкого: хозяйство, за которое отвечал, заметно расширилось. Кроме 3-го истребительного авиакорпуса, теперь в моем распоряжении оказались 3-й штурмовой авиакорпус, 1-я и 11-я штурмовые авиадивизии. Управлять таким хозяйством, понятно, сложнее, и первое, что беспокоило, — аэродромы. Где размещать полки? Как сделать, чтобы не отставать от пехоты, конников, танкистов, так нуждающихся в нашей помощи?
Я летал в поисках площадок, полевых аэродромов. Мне помогали мои заместители — опытные пилоты. Но белорусские леса и болота — не самые подходящие места для размещения истребителей или штурмовиков. Иной раз глядишь сверху — вот подходящая площадка для взлетов и посадок боевых машин, но тут же и разочарование: а как подвезти сюда горючее, боеприпасы? Какие тут, к черту, коммуникации — до самого горизонта лес! Грибные места хороши в таких лесах, а не дороги для транспортировки снарядов.
Надо было срочно что-то предпринимать, и вот, как говорится, в порядке бреда была мною высказана в те горячие дни почти шальная мысль. Использовать для боевой работы истребителей обычную дорогу! Нет, не те шикарные бетонированные автострады, с которых летали летчики к концу войны под Берлином, а нашу простецкую полевую дорогу, соединяющую какой-нибудь райцентр с каким-нибудь захудалым колхозом.
Что тут говорить, мысль действительно казалась шальной, однако меня поддержали. «Жить захочешь — сядешь!» — весело прокомментировал идею вечно нестареющей авиационной шуткой мой неунывающий помощник Саша Новиков. И на том остановились.
Дорогу более или менее, на наш взгляд, подходящую нашли быстро. Выбрали ровный участок ее длиною 1200 метров, засыпали дорожные кюветы землей, а сверху уложили скрепленные доски. Нельзя сказать, что такая взлетно-посадочная полоса отвечала требованиям мировых стандартов, но один из наших истребительных авиаполков вел с нее боевую работу, и достаточно успешно. А это для нас было главным.
Наиболее подходящую площадку для истребителей корпуса обнаружил командир звена старший лейтенант Моргунов. Он доложил, что в районе города Сморгонь есть хороший участок грунта, но, похоже, перепахан.. Немцев в городе летчик не заметил, однако и наших. войск там пока не было.
Я вылетел в указанное место в паре с Сеней Самойловым. Данные Моргунова подтвердились. В тот же день, взяв на борт По-2 командира 278-й истребительной авиадивизии полковника К. Д. Орлова, решил проверить, пригоден ли участок для работы наших боевых машин.
Долго, помню, кружили, выбирая место для посадки маленького самолета связи. Кое-как все же приземлились. Осмотр площадки показал, что немцы намерены были перепахать ее полностью и заминировать, но, видно, не успели: танки генерала Обухова помешали.
К исходу дня аэродром — помогло местное население — был готов принять наши истребители, и 43-й авиаполк перелетел под Сморгонь. На следующий день уже и вся 278-я дивизия базировалась там. Как выяснилось, вспашку аэродрома немцы поручили местной трактористке (запомнил ее фамилию — Бруквина). Встретились с нею.
— Я же понимала, для чего фашисты заставили меня пахать — чтоб наши под аэродром не приспособили, — сказала нам эта мужественная женщина-белоруска. Рискуя жизнью, она создавала лишь видимость, что вспахивает грунт, а на самом деле, подняв плуг повыше, только снимала с его поверхности дерн.
Так, довольно быстро восстановив выведенные из строя места площадки, мы начали боевую работу, и я с уверенностью могу сказать, что полевой аэродром под Сморгонью также внес свой достойный вклад в разгром противника в дни нашей наступательной операции.
В те дни в 43-м полку побывали два поэта — Сергей Михалков и Эль-Регистан. Михалков, известный автор «Дяди Степы», и сам-то высокий, тонкий, а Эль-Регистан — буквально ему по пояс. Пилоты звали их между собой Пат и Патошон. Так вот, заехали поэты на этот наш дорожно-полевой аэродром, побеседовали с летчиками, и загорелся Михалков слетать на истребителе, да не куда-нибудь, а в бой! Просьба, понятно, вызвала смех! Дело в том, что с таким ростом, как у него, копченую колбасу с потолка хорошо снимать, а не на истребителе летать. Спрашиваю Михалкова:
— Ноги-то и голову куда денешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89