п. Но и предания, и сказки
о Соловье, как мы видели раньше, так или иначе восходят к былине, а
летописи о "прото-Соловье" молчат.
Кстати, это обстоятельство не позволяет принять еще одну оригинальную
трактовку образа Соловья-разбойника. Ее предложил историк Г.И.Босов,
исследовавший очень интересное явление - архаический язык свиста, которым
пользуются для дальней связи многие народы. Поясню: это не какая-то
простенькая система условных сигналов, овладеть коси может любой из нас, а
своеобразная имитация с помощью свиста звуков обычной речи. Отметив, что
свист такой мощи, слышимый порой на расстоянии до 14 километров, у близко
стоящего человека вызвал бы болезненные ощущения, автор провел
напрашивавшуюся параллель: люди, владеющие этим языком, "могли бы
померяться свистом с легендарным Соловьем-разбойником русских былин, в
образе которого, может быть, нашли отражение какие-то смутные воспоминания
о "свистящих" лесных племенах, некогда живших в муромских лесах". С
названием лесов историк немного напутал, но в принципе его идею стоило бы
даже обсудить, если бы не полное отсутствие данных о том, что какие-то
древнерусские племена использовали язык свиста. А разве, к примеру,
составитель "Повести временных лет", расписывавший "звериньские" обычаи, по
которым жили вятичи и другие лесные племена, упустил бы возможность
подчеркнуть, что и переговаривались они, яко птицы?..
Конечно, аргументы такого рода всегда оставляют лазейку для сомнений: нет
соответствующих сведений сегодня, но, может быть, они появятся завтра? И
главные, самые весомые соображения, заставляющие преодолеть искус более или
менее экстравагантных интерпретаций свиста Соловья, основаны все же на
другом. На фактах, относящихся к сфере художественного мышления.
"Ищите аналоги!" Такую заповедь можно смело поставить рядом с требованием
учета всех вариантов фольклорного произведения. При внешней пестроте
фантастические образы и мотивы у разных народов обнаруживают высокую
степень типологической повторяемости, сходства. Это вызвано повторяемостью
жизненных ситуаций, общностью людской психологии и глубинных законов
фантазирования. И зачастую ощущение необычности, странности образа, которое
испытываешь, "уткнувшись" в этот образ при его анализе, начинает
рассеиваться по мере накопления широкого сравнительного материала.
Не буду останавливаться на аналогах природных эффектов свиста
Соловья-разбойника, хотя в мировом фольклоре можно подобрать массу примеров
того, как земля дрожит, море волнуется, деревья ломаются от крика богатыря,
топота богатырского коня, звука выстрела из лука и т.п. В конце концов,
соответствующая сторона деятельности Соловья не породила у нас недоуменных
вопросов. Затронем лучше мотивы, по которым сомнения остались.
Есть ли, например, параллели к сотрясающему, разрушительному действию
свиста на постройки? Сколько угодно. Один пример читатели могут назвать и
без моей помощи - это библейский рассказ о падении стен Иерихона от звука
труб и голосов осаждавших город (Книга Иисуса На-вина, 6:4, 19). Но
возьмите для сравнения хотя бы фразу из вьетнамского мифологического
сказания: "В гонг ударят в доме Дам Зи - стропила обрушатся, бронзовый
барабан загремит - столбы покосятся". Принципиально иная культура, даже
"фактура" мотива другая, а представление о возможностях звука то же, что и
в Библии, и в былине.
Однако более всего показательна, с моей точки зрения, повесть Джанни
Родари "Джельсомино в Стране лжецов" - про мальчика, которого природа
наделила голосом невероятной силы. Фантазируя на тему, аналогичную
былинной, современный писатель во многом пришел к чрезвычайно схожим
результатам.
Смущавший нас в былине акцент на сотрясающем действии звука присутствует
и в фантазии современного сказочника, но уже с откровенной ссылкой на
аналогичное действие бури. Для былины эту смысловую связь мы были вынуждены
додумывать гипотетически.
А пагубное действие звука на людей? И по этой части в международных
художественных параллелях нет недостатка. У меня нет здесь возможности
рассматривать подробно эти произведения, останавливаться на фактах - каждый
из них заслуживает отдельного разговора и, вероятно, особого исследования.
Да и задача моя состоит в другом. Приведенная выше беглая и очень неполная
сводка типологических параллелей к деяниям былинного чудовища сама по себе
является важным аргументом. Второго Соловья-разбойника в мировой
словесности нет, но принципиальные элементы, из которых слеплен этот образ,
ей известны. Разумеется, это не делает автоматически ясной всю картину
свиста Соловья-разбойника, но, по крайней мере, дает основание считать, что
она восходит не к каким-то экстраординарным явлениям действительности
(которые, надо думать, были бы локализованы в пространстве и времени), а
родилась на почве неких вполне тривиальных жизненных обстоятельств, в
результате типовых, многократно повторявшихся - у разных народов, в разные
эпохи - ходов творческой мысли. Остается понять, как именно...
Предварительная, не снявшая всех вопросов гипотеза на сей счет набросана
в предыдущей главе. Может быть, кто-то предложит лучшую?
Рис. 2. "Соловьиные места" на карте Древней Руси Леса: А - Брынские В -
Брянские Места, с которыми связывали деятельность Соловья-разбойника:
1 - р. Смородиновка, с. Девять Дубов
2 - р. Смородинка, городище СоловеНня
3 - с. Соловиевка
4 - п. Языково
--- Наиболее вероятный маршрут Ильи Муромца
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
о Соловье, как мы видели раньше, так или иначе восходят к былине, а
летописи о "прото-Соловье" молчат.
Кстати, это обстоятельство не позволяет принять еще одну оригинальную
трактовку образа Соловья-разбойника. Ее предложил историк Г.И.Босов,
исследовавший очень интересное явление - архаический язык свиста, которым
пользуются для дальней связи многие народы. Поясню: это не какая-то
простенькая система условных сигналов, овладеть коси может любой из нас, а
своеобразная имитация с помощью свиста звуков обычной речи. Отметив, что
свист такой мощи, слышимый порой на расстоянии до 14 километров, у близко
стоящего человека вызвал бы болезненные ощущения, автор провел
напрашивавшуюся параллель: люди, владеющие этим языком, "могли бы
померяться свистом с легендарным Соловьем-разбойником русских былин, в
образе которого, может быть, нашли отражение какие-то смутные воспоминания
о "свистящих" лесных племенах, некогда живших в муромских лесах". С
названием лесов историк немного напутал, но в принципе его идею стоило бы
даже обсудить, если бы не полное отсутствие данных о том, что какие-то
древнерусские племена использовали язык свиста. А разве, к примеру,
составитель "Повести временных лет", расписывавший "звериньские" обычаи, по
которым жили вятичи и другие лесные племена, упустил бы возможность
подчеркнуть, что и переговаривались они, яко птицы?..
Конечно, аргументы такого рода всегда оставляют лазейку для сомнений: нет
соответствующих сведений сегодня, но, может быть, они появятся завтра? И
главные, самые весомые соображения, заставляющие преодолеть искус более или
менее экстравагантных интерпретаций свиста Соловья, основаны все же на
другом. На фактах, относящихся к сфере художественного мышления.
"Ищите аналоги!" Такую заповедь можно смело поставить рядом с требованием
учета всех вариантов фольклорного произведения. При внешней пестроте
фантастические образы и мотивы у разных народов обнаруживают высокую
степень типологической повторяемости, сходства. Это вызвано повторяемостью
жизненных ситуаций, общностью людской психологии и глубинных законов
фантазирования. И зачастую ощущение необычности, странности образа, которое
испытываешь, "уткнувшись" в этот образ при его анализе, начинает
рассеиваться по мере накопления широкого сравнительного материала.
Не буду останавливаться на аналогах природных эффектов свиста
Соловья-разбойника, хотя в мировом фольклоре можно подобрать массу примеров
того, как земля дрожит, море волнуется, деревья ломаются от крика богатыря,
топота богатырского коня, звука выстрела из лука и т.п. В конце концов,
соответствующая сторона деятельности Соловья не породила у нас недоуменных
вопросов. Затронем лучше мотивы, по которым сомнения остались.
Есть ли, например, параллели к сотрясающему, разрушительному действию
свиста на постройки? Сколько угодно. Один пример читатели могут назвать и
без моей помощи - это библейский рассказ о падении стен Иерихона от звука
труб и голосов осаждавших город (Книга Иисуса На-вина, 6:4, 19). Но
возьмите для сравнения хотя бы фразу из вьетнамского мифологического
сказания: "В гонг ударят в доме Дам Зи - стропила обрушатся, бронзовый
барабан загремит - столбы покосятся". Принципиально иная культура, даже
"фактура" мотива другая, а представление о возможностях звука то же, что и
в Библии, и в былине.
Однако более всего показательна, с моей точки зрения, повесть Джанни
Родари "Джельсомино в Стране лжецов" - про мальчика, которого природа
наделила голосом невероятной силы. Фантазируя на тему, аналогичную
былинной, современный писатель во многом пришел к чрезвычайно схожим
результатам.
Смущавший нас в былине акцент на сотрясающем действии звука присутствует
и в фантазии современного сказочника, но уже с откровенной ссылкой на
аналогичное действие бури. Для былины эту смысловую связь мы были вынуждены
додумывать гипотетически.
А пагубное действие звука на людей? И по этой части в международных
художественных параллелях нет недостатка. У меня нет здесь возможности
рассматривать подробно эти произведения, останавливаться на фактах - каждый
из них заслуживает отдельного разговора и, вероятно, особого исследования.
Да и задача моя состоит в другом. Приведенная выше беглая и очень неполная
сводка типологических параллелей к деяниям былинного чудовища сама по себе
является важным аргументом. Второго Соловья-разбойника в мировой
словесности нет, но принципиальные элементы, из которых слеплен этот образ,
ей известны. Разумеется, это не делает автоматически ясной всю картину
свиста Соловья-разбойника, но, по крайней мере, дает основание считать, что
она восходит не к каким-то экстраординарным явлениям действительности
(которые, надо думать, были бы локализованы в пространстве и времени), а
родилась на почве неких вполне тривиальных жизненных обстоятельств, в
результате типовых, многократно повторявшихся - у разных народов, в разные
эпохи - ходов творческой мысли. Остается понять, как именно...
Предварительная, не снявшая всех вопросов гипотеза на сей счет набросана
в предыдущей главе. Может быть, кто-то предложит лучшую?
Рис. 2. "Соловьиные места" на карте Древней Руси Леса: А - Брынские В -
Брянские Места, с которыми связывали деятельность Соловья-разбойника:
1 - р. Смородиновка, с. Девять Дубов
2 - р. Смородинка, городище СоловеНня
3 - с. Соловиевка
4 - п. Языково
--- Наиболее вероятный маршрут Ильи Муромца
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19