В лице наследника австрийского престола масоны получили серьезного противника мировой войны. Эрцгерцога следовало немедленно убрать.
28 июня 1914 года в Сараево Франц Фердинанд был застрелен.
На Балканах снова задымился фитиль. Тлеющая искра устремилась к пороху.Глубинное течение политики, добившись своего, перестало прятаться и выплеснулось на поверхность. Убийцу Франца Фердинанда удалось схватить на месте преступления. Он оказался сербом. И… что тут началось! Ну конечно, на такое злодеяние способны только сербы. Сербы – они вообще исчадия ада. Позор им, смерть им! На маленькую православную страну обрушился дружный гнев Европы. Без конца упоминались террористическая организация «Черная рука», подпольное студенческое общество «Свобода», имена Гачиновича и даже полковника Дмитриевича. Неистовая брань при этом постоянно рикошетила в Россию, старшего брата и защитника всех балканских славян. Хулители изощрялись, более всего опасаясь, как бы Россия снова не утерлась, не смолчала, как недавно с Боснией. Неужели стерпит?
Громадная Австро-Венгрия, грубо разыгрывая национальное возмущение, всеми своими тяжкими мясами навалилась на крохотную Сербию, продолжала осыпать ее неслыханными оскорблениями.
Через несколько дней после сараевского убийства в Петербург с официальным визитом пожаловал Пуанкаре, президент Французской республики. Этот узколобый националист считал себя выдающимся политиком. Связав Россию союзом с Францией, он намеревался стравить ее с Германией. За сербов русские обязаны вступиться, следовательно, австрийский штык упрется в грудь российского солдата. Прекрасно! В союзе с Австрией тут же выступит Германия. Чем ответит русский Генеральный штаб? Коротким и прямым ударом армиями северного фланга от Варшавы на Берлин. Что и требуется! У Франции окажутся развязанными руки, ей откроется дорога на Эльзас и Лотарингию.
10 июля броненосец «Франция» покинул рейд Кронштадта, Пуанкаре поплыл домой. Этот момент австрийцы использовали для того, чтобы предъявить сербам чудовищный по наглости ультиматум. Принять его не в состоянии любое государство. На этом и строился расчет. Сербы в отчаянии обратились к русскому царю. Официальный Петербург вмешался деликатно. Прежде всего австрийцев попросили продлить срок своего ультиматума хотя бы до 48 часов, чтобы дать время Пуанкаре добраться до Парижа. Находясь в пути, президент Франции не имел связи со своими союзниками – Англией и Россией. Кроме того, Николай II предложил вынести австро-сербские противоречия на суд международного трибунала в Гааге.
Вильгельм II втихомолку науськивал престарелого Франца Иосифа (ему исполнилось 84 года). Сербию следовало дожимать, нисколько не считаясь с Россией. Австрийский генеральный штаб объявил мобилизацию.
Последнюю попытку спасти Европу от войны предпринял посол Сербии в России. На торжествах в Зимнем дворце он остано-вил посла Великобритании Бьюкеннена. Он просил коллегу подействовать на Австрию через свое правительство. Разве мыслимо предъявлять такие ультиматумы? Это же неминуемая катастрофа!
Бьюкеннен, прожженный интриган, поднял встревоженного коллегу на смех. Помилуйте, о какой войне речь?
– Вы знаете силу нынешнего артиллерийского залпа? – В глазах британца светился снисходительный смешок. – Война испепелит планету, мой дорогой. Человечество еще не окончательно сошло с ума. Разразись война, чего вы так боитесь, победителей не будет. Не те времена, не тот уровень!
Он напомнил, что совсем недавно на глазах всего мира были самым благополучным образом разрешены два марокканских кризиса. А уж казалось бы… О чем это свидетельствует? Цивилизация начисто перечеркнула дикие методы разрешения конфликтов. Война становится немыслимой. Современное вооружение стало слишком мощным, слишком разрушительным, и подвергать планету угрозе разрушения могут только безумцы.
28 июля, ровно через месяц после выстрела в Сараево, австрийская канонерка обстреляла сербские суда на Дунае. Пленительные звуки вальса сменились отвратительным грохотом орудий. В ответ Россия провела спешную мобилизацию войск приграничных округов. Вильгельм II прислал Николаю II телеграмму с требованием прекратить мобилизацию. Русский царь заметил кузену, что Россия не вправе оказаться безоружной перед своим воинственным соседом. 30 июля австрийская артиллерия обстреляла улицы Белграда. На следующий день германский посол в России граф Пурталес посетил министра иностранных дел Сазонова и в ультимативной форме потребовал прекратить подвоз дивизий к границе. На выполнение этого требования Пурталес отвел всего 12 часов. Это был последний штрих, завершивший долгие усилия по втягиванию России в Великую войну.
2 августа рано утром сотрудники германского посольства в Петербурге отправились на вокзал. В мрачном здании миссии не осталось даже сторожей. В 3 часа дня в Георгиевском зале Зимнего дворца собралось более 6 тысяч человек. Военные были в походной форме. Николай II, бледный, чаще обычного дергая плечом, зачитал манифест.
Роковой шаг был совершен. Не оправившись как следует от японского поражения, самодержавие позволило втянуть страну в новую авантюру.
На Россию надвигалась беда куда страшней Мамаевой!
Германский генеральный штаб нетерпеливо торопил войну. Немецких военачальников нисколько не страшила война даже на два фронта: на Западе и на Востоке одновременно. В основу их расчетов входила традиционная медлительность мобилизации русской армии. Покамест Россия соберет на своих просторах бес-численное мужичье, оденет в серые шинели и подвезет по бездорожью к местам сражений, с Францией на Западе будет покончено. Способность французов к длительному и организованному сопротивлению немецкие стратеги считали равной нулю. Эта страна, взявшая в качестве гимна мятежную «Марсельезу», давно утратила репутацию великой державы.
Благодаря прекрасно поставленной разведке, германское командование знало, что армия французов совершенно не подготовлена к войне на современном уровне. Немцы иронизировали: «Страна, в которой за 43 года сменилось 42 военных министра, воевать не способна!» В приготовлениях французских генералов преобладало что-то петушиное, фанфаронистое, то есть крайне безответственное, легкомысленное. Они, например, полностью игнорировали технику обороны и оставались приверженцами теории наступления любой ценой. Французская армия была лишена тяжелой артиллерии и пулеметов. Мало того, отсутствие этих важнейших видов современного вооружения считалось там… за благо! Некоторые из французских стратегов договорились до того, что «идеал нации состоит в том, чтобы начать войну без резервистов».
Чего здесь было больше: природного легкомыслия или же сказывалось чье-то преступное внушение?
Чопорные немецкие генштабисты лишь посмеивались в усы, прознав, что французы намереваются, едва по плану Шлиффена гигантская «дверь» немецкого наступления начнет свое движение, нанести удар в самое основание этой «двери», на южном фланге. Замысел был в общем-то хорош – отрезать немецкие корпуса от баз снабжения и заставить их сражаться с перевернутым фронтом, – однако с помощью каких средств французы намеревались его осуществить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171