Эрдели подхватил его под руку:
– Сережа, идем-ка лучше прогуляемся по саду. Погода чудес ная…
Событие – приезд Керенского в Могилев – никак не отразилось в Быхове. Подробности генералы узнали из газет. Вместе с Керенским в бывшую царскую Ставку прибыли и представители союзников генералы Бартер и Эдварде. Дорогих гостей встретили торжественно. Отдельно от руководителей местного Совета на перроне стояла группа ветхозаветных евреев: депутация благодарного населения черты оседлости. Главный раввин держал большое серебряное блюдо. На блюде поблескивало массивное золотое яйцо… Во время торжественного банкета газетчики разнюхали, что английский король, узнав в прошлом месяце о назначении Корнилова Верховным главнокомандующим, наградил его Орденом Бани. Однако события в России развивались столь стремительно, что медлительные англичане поспеть за ними не могли. К тому времени, когда британская военная делегация приехала к союзникам, генерал Корнилов уже сидел под арестом. Ситуация возникла щекотливая: вручать ему орден, не вручать? Генерал Бартер принял соломоново решение: отказавшись от посещения Быховской тюрьмы, он попросил передать опальному генералу коробку дорогих сигар.
Этим жестом английский генерал все же дал понять, что в Лондоне по-прежнему озабочены тем, сможет ли русская армия удерживать фронт и сражаться.
А кто же ее поведет в бой, если самые выдающиеся военачальники посажены под караул!
Ни ордена, ни сигар Лавр Георгиевич так и не получил.
Хаджиева отыскал Шах-Кулы и мотнул головой по направлению к воротам. Начальника охраны хотел видеть приехавший с Керенским человек из Петрограда.
– Говорит по-татарски, – предупредил Шах-Кулы. Неожиданный гость представился: Токумбетов. Он приехал в
Быхов по поручению самого Керенского и попросил собрать текинцев, он будет с ними говорить.
– Говори, мы слушаем, – сказал Хаджиев.
Шах-Кулы и постовые с неприязнью смотрели на толстое лицо татарина. Такие вот наезжали из Петрограда в дивизию князя Багратиона и в бригаду князя Гагарина и уговаривали горцев не слушаться своих начальников. Агитаторы, пропагандисты, разрушители…
Токумбетов заговорил по-татарски, как свой человек. Хаджиев немедленно его прервал:
– Говори с нами по-русски!А Шах-Кулы щелкнул себя плетью по голенищу и приказал:
– Уезжай, пожалуйста.
Назавтра, приехав за газетами в Могилев, Хаджиев на вокзале нос к носу встретился с вчерашним гостем. Токумбетов обрадовался встрече и потащил молодого офицера к вагону Керенского. Он уверял, что главный министр будет рад с ним поговорить. Велел подождать.
Шаталось много пьяных матросов. Они приехали с Керенским. Матросы стали с подозрением приглядываться к стройному текинцу в ярком халате и косматой папахе. Хаджиев вдруг расслышал:
– Из корниловских? Ах, гад!
Молодой офицер, не дожидаясь Токумбетова, ушел с перрона, отвязал коня и пустил его крупной рысью.
Пришло письмо от жены. Таисия Владимировна сообщала, что остановились пока в Ростове. Продуктов много и дешевы. О настроении казачества отозвалась неопределенно: видимо, берут пример с украинцев-самостийников и орут об отделении от России… «Поклон хану», – было приписано в конце и приложен пальчик Юрика. Лавр Георгиевич бережно спрятал письмо и пошел в сад. Садилось солнце, и сад, еще недавно такой пышный, сквозил. Опустив голову, Корнилов медленно брел под облетевшими деревьями. Нарочно загребая ногами целые вороха листвы, он наслаждался сухим шорохом пестрого ковра на земле.
Дон и Кубань… Порубежные окраины державы, возмужавшие на боевом коне и за плугом. Самостийность? Но русского-то дела, надо надеяться, не предадут! Не поляки и не чухна… Он решил, что надо потихонечку снаряжать молодых в побег, доставать им гражданскую одежду, документы, деньги. Зимовать в Быхове, если придется, останутся одни генералы. Остальным здесь делать совершенно нечего. Лукомский уже хозяйственно заговаривает о ремонте печей. Будем ждать суда!
Возвращаясь из сада, Лавр Георгиевич застал товарищей по заключению за мальчишеской забавой: играли в чехарду. Генерал Марков в расстегнутой гимнастерке, без ремня лихо, как на уроках гимнастики, перескакивал через пригнувшихся парнишек-прапорщиков. Сбоку наблюдали и пересмеивались долговязый Эрдели и степенный Деникин. Бедовое курносое лицо Маркова горело молодым румянцем… Заметив Корнилова, игроки смутились. Прапорщики одернули гимнастерки, Марков поднял с земли ремень и лихо захлестнул его на поясе.
Корнилов быстро прошел в дом. «Молодежь… Застоялись!»
По вечерам он перестал запираться в своей комнате-камере и спускался за общий стол. Безделье людей, привыкших к постоянной энергичной деятельности, скрадывалось долгими вечернимиразговорами. Чрезвычайно много помогала этому библиотека. В строю не до регулярного чтения, особенно на войне, в окопах. Здесь же вдруг открылась бездна пустого времени. Книги читались допоздна, часто до рассвета. Многое из прочитанного становилось ослепительным открытием и подмывало на обсуждение за вечерним столом.
Молодежный конец стола возглавлялся генералом Марковым. Отменный строевик, в боях удивлявший даже заслуженных храбрецов, он и в чтение ударился со всею беззаветной страстью. Человек цельный, он привык отдаваться любому делу с головой. В книгах ему открылся необыкновенный мир. Порою он спускался к ужину, заложив поразившую его страницу пальцем. Корнилову, как старшему, приходилось остужать его отеческим замечанием:
– Сергей Леонидович, мы все это давно уже проходили! Генерал Эрдели часто не мог оторвать его от чтения:
– Сережа, глаза испортишь. Идем в сад. Погода прелесть…
– Постой, постой… – бормотал он. – Тут самое! Ты иди, иди, Иван, я тебя найду.
Однажды он влетел в столовую, потрясая раскрытой книжкой:
– Нет, вы только послушайте, господа!
Две последних ночи он штудировал Герцена и его поразила в «Былом и думах» глава под названием «Царь иудейский». Его бесхитростный военный ум был обескуражен могуществом Ротшильда. Шутка сказать, перед всесильным евреем склонил шею даже император Николай I!
Однако вывод был им сделан из прочитанного сугубо свой, марковский:
– Господа, я вам так скажу: мы все вместе были дураками. Какого черта мы орали: «Бей жидов, спасай Россию!» Сколько их и сколько нас? Смешно. Орать надо было одно: «Бей предателей!» Да, да, наших русских предателей. Все дело в них, а не… в каких-то там евреях. Подумаешь! Вон, выйди за калитку. Если у тебя в руке хотя бы плетка – еврей мимо тебя, как мышка. А мы им подставили шею: пилите или садитесь… повезем. Они и сели! И поехали! Так кто же в этом виноват: они или все же мы?!
Выкричавшись, он слегка остыл.
– Лавр Георгиевич, почему вы молчите? Вы не согласны со мной?
Ответил ему генерал Эрдели. Он сидел праздно, вытянув свои длинные совсем не кавалерийские ноги:– Сережа, я твоего Герцена не читал и читать не собираюсь. Такой же точно жид, как и Ротшильд… Но я тебе в пример поставлю лошадь. Да, нашу обыкновенную строевую лошадь. Сам Господь Бог устроил ее так, что она бегает на четырех ногах. И – прекрасно бегает, ты это знаешь. А теперь представь себе, что отыскался умник и задумал опыт: а что, если и человека с двух ног поставить на четыре?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171