Крутые ступени на второй этаж трещали под грузными шагами. В кабинет главковерха снова поднимался угрюмый Крымов. Ступени были мелкими и частыми – генерал не переставал смотреть себе под ноги. С этой лестницы прошлым летом упал, споткнувшись, наследник Алексей и сильно расшиб колено. Обильное кровотечение удалось унять лишь с помощью Распутина: хотите – верьте, хотите – нет, но стоило «святому старцу» прислать телеграмму, как кровотечение немедленно остановилось.
Хаджиев сменял караулы, в приемной дежурил адъютант поручик Долинский. Отвечая на молчаливый вопрос генерала, он с Удрученным видом пожал плечами. Корнилов снова поздно засиделся в штабе и с утра явился раньше всех. В Ставке ожидали, что сегодняшним днем немцы начнут наступление своим левым флангом на севере.
Мысленно Крымов выругал союзничков. Самое бы им время вернуть русской армии должок: нажать на немцев с запада. Куда там!
Лавр Георгиевич повел товарища завтракать. Он ушел из дому, когда семья еще спала.
– Лавр Егорыч, отличный парень у тебя Хаджиев. Но вот Георгиевские кавалеры – подлецы. Все под жидовскую дудку заплясали. Ни одному не верю. Моя воля – я бы их заменил ударницами. Бабы у нас порядочней любого мужика!
В квартире главковерха было тихо, Юрик еще спал. Таисия Владимировна просияла лицом, увидев Крымова. Генерал галантно щелкнул каблуками и, поймав ее руку, летуче поцеловал.
– Пожалуйте к столу, – пригласила она. – У меня все
готово. За завтраком Крымов не переставал браниться. Он приглушал мощь своего кавалерийского голоса и поминутно оглядывался на дверь – Таисия Владимировна оставила их вдвоем. Генерал часто тянул руку к графинчику и пошире расстегивал мундир на груди. Ему, как всегда, было жарко.
– Подлецы союзнички, а? Только и знают, как фельдфебели: давай, давай. А не соображают, дураки, что играют на руку Ленину и всей его компании. Единственный у них был порядоч ный человек – генерал Китченер, так и того утопили… А что они сделали с государем? Он же надеялся на их заступничество. Осо бенно на англичан: родственники как-никак. А они ему – ку киш. Больше того – позволили всей этой сволочи увезти его в Сибирь. Подальше с глаз. Вот помяни мои слова, если только его там не придушат!..
– Государь просился в Мурманск, – вспомнил Корнилов.
– А то я не знаю! Не захотели слышать… кораблишко пожа лели. А теперь достань-ка его из Сибири-то!.. Ты помнишь, нет, Лавр Егорыч, в начале войны кто-то листовочки пустил? Стоит жидяра, с носом, с пейсами, а на руке у него петух, а у петуха голова государя с короной…
– Капорес, – обронил Корнилов и уточнил: – Жертвенный петух – для жертвы.
– Именно! И вот помяни мои слова, Лавр Егорыч, если только они не оттяпают ему голову.
– Да нет, не думаю. Зачем им это? Что даст?
А вот увидишь, увидишь! – уперся Крымов и вдруг при щелкнул по графинчику. – Лавр Егорыч, будь добр, распоря дись. Это, понимаешь, какое-то наказание: не успеешь оглянуть ся, а проклятая посудина уже пустая!Выпить ему, однако, больше не пришлось. В столовую вошел Хаджиев и склонился к плечу Корнилова. Лицо генерала вздрогнуло. Он швырнул салфетку.
– Ну, Александр Михайлович, началось: немцы.
В столовой загремели стулья. Встревоженно заглянула Таисия Владимировна.
– Вы куда? А чай?
– Некогда, – обронил Корнилов, устремляясь из-за стола.
– Погоди, Лавр Егорыч, я с тобой.
Час спустя Крымов покинул Могилев. Перед отъездом он улучил минуту и подозвал к себе Хаджиева.
– Хан, берегите этого человека. – И показал на окна второго этажа. – Людей у вас достаточно? Нужно усилить караулы. Ни одну сволочь даже близко не подпускайте! Нечего им тут делать, нечего…
Ожидание неминуемого фронтового поражения немедленно подтвердилось: 20 августа немцы взяли Ригу. Дорога на Петроград была открыта. Временное правительство, испугавшись, засобиралось переезжать в Москву.
Зоркие дальномерщики Балтийского флота заметили на горизонте силуэты германских линкоров и крейсеров. Немецкий флот грозно приближался к российскому побережью. В этот день газета «Искра» вышла со статьей Мартова. Ее заголовок был набран вершковыми буквами: «Привет германскому флоту!» Тайные союзники не скрывали ликования и готовились к встрече в обреченном Петрограде.
22 августа Лавр Георгиевич вновь потребовал от Временного правительства принятия самых крутых мер. Изменники настолько обнаглели, что действовали совершенно открыто. Правительство сделало вид, что разделяет тревогу главковерха. На 24 августа, через два дня, назначалось большое совещание самых ответственных лиц государства прямо в Ставке, в Могилеве. Генерал Луком-ский едко выразился: «Гора едет к Магомету».
Магомету в свою очередь следовало озаботиться, чтобы намеченное совещание не ограничилось обыкновенным пустопорожним словопрением. Приближалась зима. Русская армия вступала в 4-ю зимнюю кампанию. Сдача Риги была грозным предостережением. Как поступать, чем спасаться?
Накануне совещания в Могилев приехал Новосильцов. Он был мрачен и даже сквернословил, чем немало изумил Корнилова. Что заставило природного аристократа сбиться на вульгарный тон? Новосильцов на чем свет стоит срамил членов «Союза офицеров». По его рассказам, добровольцы, едва попав в Петроград и получив подъемные суммы, с головой бросались в омут самого грубого разгула. Для своих кутежей они облюбовали «Аквариум» и «Виллу Родэ». Деньги в этих заведениях сгорали, как на костре. Алексей Путилов, оказывавший «Союзу офицеров» щедрую поддержку, начинал хмуриться. Белая идея, так пламенно подхваченная офицерством, гибла в пьянстве и грязном разврате. Совершенно доконал Новосильцова «курбет» некоего инженера Фисташкина: получив на секретную работу миллион рублей, он размотал их в безобразных кутежах на «Вилле Родэ». Шампанское и женщины там стоили невероятно дорого… Алексей Иванович Путилов совершенно прав. Эти сладострастные гуляки – не бойцы за гибнущую Россию. Новосильцов склонялся к мысли «круто положить руля и взять курс» не на развратную столицу, а на юг страны, на Область Всевеликого войска Донского. Генерал Каледин сообщает, что там еще крепки и нерушимы устои Веры и
Любви к Отечеству.
– Дорогой Лавр Георгиевич, нас побеждают не оружием, а грязью. Причем не чьей-нибудь, а нашей собственной. В душах наших офицеров живут не долг и честь, а жадность к удовольствиям. Я й этом убедился…
От завтрашнего совещания он не ждал желательных результатов. Керенский – фигляр, паяц. Настоящий хозяин в Петрограде – исполком Совета. Известно ли Корнилову, что на днях создано так называемое Демократическое совещание? Что это такое? Новый руководящий орган, можно сказать, новое правительство. И создал его Совет и образовал там новый триумвират. Из кого бы вы думали? А вот: Керенский, Терещенко, Верхо-вский. Сплошь ничтожества! Ну как тут не задуматься над тем, что это всего лишь тряпичные куклы в балагане? А настоящие хозяева пока скрываются, на свет не лезут… Впрочем, не совсем так. На днях они все же высунули свой горбатый нос из-за кулис. Недавно исполком Совета кардинально обновился. На главных ролях там оказались большевики, а в председатели поставили Бронштейна (Троцкого). Да, того самого, что и в приснопамятном 1905 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171