— Твой визг нам не интересен. Говори!
— Пламя, — взвыла голова. — Ужасное пламя. Аллах, что это за пламя! — бормотала голова, пока душа Азифа билась в страшной агонии. — Прощения, — молила она. — Прощения, о могущественный Владыка!
— Нет прощения предателям, — изрек всемудрый Хасан. — Возвращайся в ад!
И голова мгновенно замолчала. Все пали на колени и молились одновременно Аллаху и Хасану; из всех чудес, которые они видели, это, несомненно, было самым великим и ужасным.
Затем господин Хасан всех отпустил, сказав напоследок:
— Не забывайте этот урок. Он должен врезаться в память ваших сердец глубже, чем имена ваших родителей.
(— Мы хотим тебя завербовать, — говорит Хагбард девятьсот с лишним лет спустя, — потому что ты такой доверчивый. Доверчивый в очень хорошем смысле.)
Мимо проехал на велосипеде Иисус Христос. Первое предупреждение о том, что не следовало употреблять кислоту накануне столь важных событий. Но на другом уровне все казалось весьма логичным: кислота была единственным средством, позволявшим положительно отреагировать на весь этот кафкианский бред, который называется (начало цитаты) демократическим процессом в действии (конец цитаты). Я нашел Хагбарда в Грант-парке, как всегда невозмутимого, с ведром воды и стопкой носовых платков для жертв слезоточивого газа. Он стоял возле статуи генерала Логана, наблюдая за все более ожесточенными стычками на другой стороне улице перед «Хилтоном», курил очередную итальянскую сигару и напоминал Ахаба, который наконец-то нашел кита...
В действительности же Хагбард вспоминал слова гарвардского профессора Тохуса:
— Черт возьми, Челине, нельзя одновременно специализироваться по кораблестроению и праву. В конце концов, ты же не Леонардо да Винчи.
— Он самый, — отвечал тот с каменным лицом. — Я помню в подробностях все мои прошлые инкарнации, и Леонардо был одной из них.
Тохус чуть не взорвался:
— Давай, всезнайствуй! Когда завалишь половину экзаменов, может быть, и очнешься!
Старик был ужасно разочарован, когда увидел в экзаменационной книжке Хагбарда длинный ряд оценок «отлично».
На другой стороне улицы демонстранты продвигались к «Хилтону», а полиция вновь их атаковала, ударами дубинок заставляя отступать; Хагбарду стало интересно, задумывался ли когда-нибудь Тохус о том, что профессор — это полицейский от интеллекта. Тут он увидел, что к нему приближается новый ученик Падре, Мун...
— Тебя еще не били дубинками, — говорю я, искренне считая, что в каком-то смысле старая досюрреалистическая классическая шутка Жарри «Распятие Христа как пример велосипедных гонок в гору» оказалась действительно лучшей метафорой для цирка, который устроил Дэйли.
— Рад видеть, что и тебя тоже, — отозвался Челине. — Впрочем, судя по глазам, ты успел понюхать слезоточивого газа прошлой ночью в Линкольн-парке.
Я кивнул, вспомнив, что в тот момент, когда это происходило, я думал о нем и его странной дискордианской йоге. Малик, неразговорчивый либерал-социал-демократ, которого Джон хотел вскоре завербовать, находился всего в нескольких шагах от меня, а с другой стороны рядом со мной сидели Берроуз и Гинзберг. Внезапно я понял, что все мы — шахматные фигуры, но кто же шахматист, который нас переставляет? И какого размера шахматная доска? Через улицу тяжело протопал носорог, внезапно обернувшийся джипом с колючей проволокой на капоте — хитрое приспособление для рассекания толпы.
— Мои мозги вытекают, — сказал я.
— Как думаешь, кому все это нужно? — интересуется Хагбард.
Он вспоминал тему «Аренда дома» на занятиях у профессора Орлока. «Говоря человеческим языком, все это сводится к тому, — говорил Хагбард, — что арендатор не имеет никаких прав, которые он мог бы успешно отстаивать в суде, а домовладелец не имеет никаких обязательств, которые он не мог бы нарушить без малейшего для себя риска». Орлок казался обиженным, а у студентов был такой потрясенный вид, будто Хагбард неожиданно вскочил и показал всей аудитории пенис. «Это уж как-то совсем прямолинейно», — сказал, наконец, Орлок...
— Возможно, кому-то из далекого будущего, —говорю я, — или далекого прошлого.
Интересно, а вдруг это устроил Жарри еще полвека назад в Париже; это объяснило бы сходство. В этот момент мимо проехал Эбби Хоффман, беседуя с Аполлонием Тианским. А не находимся ли мы все в воображении Жарри? Или Джойса?
"Автомобиль Фуллера — это рекламный трюк, эффектное шоу, — дымит профессор Калигари, — но он не имеет никакого отношения к кораблестроению". Хагбард бросает на него спокойный взгляд. "Напротив, — говорит он. — Эта машина имеет самое прямое отношение к кораблестроению". Как и на факультете права, остальные студенты встревожились. Хагбард начинает понимать: они пришли сюда не учиться, а получить бумажку, которая дает им право претендовать на определенную работу...
— Осталось всего несколько записок, —говорит Сол Малдуну. —Давай их быстро просмотрим, а потом позвоним в управление и узнаем, нашел ли Дэнни эту «Пат», которая их писала.
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №15
6 августа
Дж. М.,
Вот самая странная версия истории иллюминатов, которую я обнаружила на сегодняшний день. Это выдержка из произведения, написанного и опубликованного неким Филипом Кэмпбеллом Аргайл-Стюартом, который считает, что все мировые конфликты порождены извечной войной семитических «хазарских» народов с нордическими «фаустианскими». Вот суть его взглядов:
Моя теория заключается в том, что в хазарском населении присутствовала чрезвычайно сильная дьявольская прослойка, состоявшая из гуманоидов, которые прибыли на летающей тарелке с планеты Вулкан. Я считаю, что эта планета вращается не на орбите Меркурия, а на орбите Земли, но постоянно скрыта от нашего взгляда Солнцем, всегда находясь в шести месяцах впереди или позади Земли...
Нечто похожее было и с готической фаустианской западной культурой. Ранее относительно инертные и бесцельно мигрирующие народы, известные нам как франки, готы, англы, саксы, даны, швабы, алеманы, лангобарды, вандалы и викинги, внезапно пополнились норманнами-марсианами-варягами, прибывшими с Сатурна через Марс на летающих тарелках...
После 1776 года он (хазарско-вулканский заговор) использовал иллюминатов и масонов Великого Востока. После 1815 года он использовал финансовые махинации Дома Ротшильдов, после 1848 — коммунистическое движение, а после 1895 — движение сионистов...
Следует упомянуть еще вот о чем. Мадам Елена Петровна Блаватская (1831-1891), урожденная Ган, основательница теософии... была одновременно и ханжой, и сатанисткой, истинной ведьмой великой злой силы в союзе с иллюминатами, масонами Великого Востока, русскими анархистами, британскими теоретиками Израиля, протосионистами, арабскими ассасинами и туггами из Индии.
Источник: Хай Ай-Кью Буллетин, том IV, №1, январь 1970 г. Издано Филипом Кэмпбеллом Аргайл-Стюартом, Колорадо-Спрингс, штат Колорадо.
Пат
— Как ты сказал? — переспросил рядовой Челине.
— ОНАБ, — повторил рядовой Пирсон. — Неужели никогда не слыхал?
Он сел на своей койке и уставился на Челине.
— Я натурализованный гражданин, -пояснил Хагбард. -Родился в Норвегии. — Он снова стащил с себя гимнастерку. Лето в Форт-Беннинге было слишком жарким для нордической половины его генов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
— Пламя, — взвыла голова. — Ужасное пламя. Аллах, что это за пламя! — бормотала голова, пока душа Азифа билась в страшной агонии. — Прощения, — молила она. — Прощения, о могущественный Владыка!
— Нет прощения предателям, — изрек всемудрый Хасан. — Возвращайся в ад!
И голова мгновенно замолчала. Все пали на колени и молились одновременно Аллаху и Хасану; из всех чудес, которые они видели, это, несомненно, было самым великим и ужасным.
Затем господин Хасан всех отпустил, сказав напоследок:
— Не забывайте этот урок. Он должен врезаться в память ваших сердец глубже, чем имена ваших родителей.
(— Мы хотим тебя завербовать, — говорит Хагбард девятьсот с лишним лет спустя, — потому что ты такой доверчивый. Доверчивый в очень хорошем смысле.)
Мимо проехал на велосипеде Иисус Христос. Первое предупреждение о том, что не следовало употреблять кислоту накануне столь важных событий. Но на другом уровне все казалось весьма логичным: кислота была единственным средством, позволявшим положительно отреагировать на весь этот кафкианский бред, который называется (начало цитаты) демократическим процессом в действии (конец цитаты). Я нашел Хагбарда в Грант-парке, как всегда невозмутимого, с ведром воды и стопкой носовых платков для жертв слезоточивого газа. Он стоял возле статуи генерала Логана, наблюдая за все более ожесточенными стычками на другой стороне улице перед «Хилтоном», курил очередную итальянскую сигару и напоминал Ахаба, который наконец-то нашел кита...
В действительности же Хагбард вспоминал слова гарвардского профессора Тохуса:
— Черт возьми, Челине, нельзя одновременно специализироваться по кораблестроению и праву. В конце концов, ты же не Леонардо да Винчи.
— Он самый, — отвечал тот с каменным лицом. — Я помню в подробностях все мои прошлые инкарнации, и Леонардо был одной из них.
Тохус чуть не взорвался:
— Давай, всезнайствуй! Когда завалишь половину экзаменов, может быть, и очнешься!
Старик был ужасно разочарован, когда увидел в экзаменационной книжке Хагбарда длинный ряд оценок «отлично».
На другой стороне улицы демонстранты продвигались к «Хилтону», а полиция вновь их атаковала, ударами дубинок заставляя отступать; Хагбарду стало интересно, задумывался ли когда-нибудь Тохус о том, что профессор — это полицейский от интеллекта. Тут он увидел, что к нему приближается новый ученик Падре, Мун...
— Тебя еще не били дубинками, — говорю я, искренне считая, что в каком-то смысле старая досюрреалистическая классическая шутка Жарри «Распятие Христа как пример велосипедных гонок в гору» оказалась действительно лучшей метафорой для цирка, который устроил Дэйли.
— Рад видеть, что и тебя тоже, — отозвался Челине. — Впрочем, судя по глазам, ты успел понюхать слезоточивого газа прошлой ночью в Линкольн-парке.
Я кивнул, вспомнив, что в тот момент, когда это происходило, я думал о нем и его странной дискордианской йоге. Малик, неразговорчивый либерал-социал-демократ, которого Джон хотел вскоре завербовать, находился всего в нескольких шагах от меня, а с другой стороны рядом со мной сидели Берроуз и Гинзберг. Внезапно я понял, что все мы — шахматные фигуры, но кто же шахматист, который нас переставляет? И какого размера шахматная доска? Через улицу тяжело протопал носорог, внезапно обернувшийся джипом с колючей проволокой на капоте — хитрое приспособление для рассекания толпы.
— Мои мозги вытекают, — сказал я.
— Как думаешь, кому все это нужно? — интересуется Хагбард.
Он вспоминал тему «Аренда дома» на занятиях у профессора Орлока. «Говоря человеческим языком, все это сводится к тому, — говорил Хагбард, — что арендатор не имеет никаких прав, которые он мог бы успешно отстаивать в суде, а домовладелец не имеет никаких обязательств, которые он не мог бы нарушить без малейшего для себя риска». Орлок казался обиженным, а у студентов был такой потрясенный вид, будто Хагбард неожиданно вскочил и показал всей аудитории пенис. «Это уж как-то совсем прямолинейно», — сказал, наконец, Орлок...
— Возможно, кому-то из далекого будущего, —говорю я, — или далекого прошлого.
Интересно, а вдруг это устроил Жарри еще полвека назад в Париже; это объяснило бы сходство. В этот момент мимо проехал Эбби Хоффман, беседуя с Аполлонием Тианским. А не находимся ли мы все в воображении Жарри? Или Джойса?
"Автомобиль Фуллера — это рекламный трюк, эффектное шоу, — дымит профессор Калигари, — но он не имеет никакого отношения к кораблестроению". Хагбард бросает на него спокойный взгляд. "Напротив, — говорит он. — Эта машина имеет самое прямое отношение к кораблестроению". Как и на факультете права, остальные студенты встревожились. Хагбард начинает понимать: они пришли сюда не учиться, а получить бумажку, которая дает им право претендовать на определенную работу...
— Осталось всего несколько записок, —говорит Сол Малдуну. —Давай их быстро просмотрим, а потом позвоним в управление и узнаем, нашел ли Дэнни эту «Пат», которая их писала.
ПРОЕКТ «ИЛЛЮМИНАТЫ»: ЗАПИСКА №15
6 августа
Дж. М.,
Вот самая странная версия истории иллюминатов, которую я обнаружила на сегодняшний день. Это выдержка из произведения, написанного и опубликованного неким Филипом Кэмпбеллом Аргайл-Стюартом, который считает, что все мировые конфликты порождены извечной войной семитических «хазарских» народов с нордическими «фаустианскими». Вот суть его взглядов:
Моя теория заключается в том, что в хазарском населении присутствовала чрезвычайно сильная дьявольская прослойка, состоявшая из гуманоидов, которые прибыли на летающей тарелке с планеты Вулкан. Я считаю, что эта планета вращается не на орбите Меркурия, а на орбите Земли, но постоянно скрыта от нашего взгляда Солнцем, всегда находясь в шести месяцах впереди или позади Земли...
Нечто похожее было и с готической фаустианской западной культурой. Ранее относительно инертные и бесцельно мигрирующие народы, известные нам как франки, готы, англы, саксы, даны, швабы, алеманы, лангобарды, вандалы и викинги, внезапно пополнились норманнами-марсианами-варягами, прибывшими с Сатурна через Марс на летающих тарелках...
После 1776 года он (хазарско-вулканский заговор) использовал иллюминатов и масонов Великого Востока. После 1815 года он использовал финансовые махинации Дома Ротшильдов, после 1848 — коммунистическое движение, а после 1895 — движение сионистов...
Следует упомянуть еще вот о чем. Мадам Елена Петровна Блаватская (1831-1891), урожденная Ган, основательница теософии... была одновременно и ханжой, и сатанисткой, истинной ведьмой великой злой силы в союзе с иллюминатами, масонами Великого Востока, русскими анархистами, британскими теоретиками Израиля, протосионистами, арабскими ассасинами и туггами из Индии.
Источник: Хай Ай-Кью Буллетин, том IV, №1, январь 1970 г. Издано Филипом Кэмпбеллом Аргайл-Стюартом, Колорадо-Спрингс, штат Колорадо.
Пат
— Как ты сказал? — переспросил рядовой Челине.
— ОНАБ, — повторил рядовой Пирсон. — Неужели никогда не слыхал?
Он сел на своей койке и уставился на Челине.
— Я натурализованный гражданин, -пояснил Хагбард. -Родился в Норвегии. — Он снова стащил с себя гимнастерку. Лето в Форт-Беннинге было слишком жарким для нордической половины его генов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102