Как раз по теории Шизофреника это
легко объяснимо. Стремление к мелочной опеке есть следствие одних социальных
законов, а стремление к неуправляемости -- других. Безответственность,
отсутствие личной заинтересованности, дезинформация, очковтирательство,
стремление к безделью и т.п., -- все это имеет неизбежным следствием
фактическую неподвластность достаточно крупных групп людей руководству. А
что касается обилия фактов и их устрашающего вида, для настоящего ученого
это не помеха. Наука не совпадает с житейским отношением к фактам. Может
быть великое множество потрясающих воображение фактов некоторого рода, а
наука ограничивается в отношении этих фактов парой малозначащих формул. И
могут иметь место отдельные факты, почти не затрагивающие сознания людей, но
представляющие огромную важность с научной точки зрения. Например, тысяча
человек подверглась наказанию или миллион, может оказаться безразличным с
научной точки зрения. А такой единичный феномен, как зажим Мазилы или
высылка Претендента, может стать предметом пристального внимания, ибо в нем
одном могут скреститься более глубокие и важные проблемы социального бытия.
Карьерист сказал, что он не специалист в этих делах и не настаивает на своих
суждениях. По его наблюдениям в организации системы управления (а его такая
проблема весьма интересует) решающими являются два момента. Первый -- выбор
небольшого числа точек (параметров, как модно говорить) управления, которые
действительно контролируются и владение которыми позволяет контролировать
наиболее существенные стороны жизни. Второй -- выбор небольшого числа
случаев, когда вмешательство управляющего органа необходимо. Вы знаете, чем,
в частности, отличается опытный летчик от начинающего? Начинающий считает
что за самолетом надо ежесекундно смотреть в оба, иначе он выкинет
какой-нибудь фортель, и непрерывно дергает самолет без надобности. Опытный
знает, что если самолет летит более или менее правильно, пусть себе летит,
не надо ему мешать. Вмешиваться в управление нужно лишь тогда, когда без
этого режим полета будет нарушен сверх допустимой нормы. Но общество -- не
самолет, сказал Болтун. Кто определяет эти точки управления и время
вмешательства в ход процесса? Это зависит не от каких-то чисто
кибернетических идей улучшения, нахождения оптимальных вариантов и т.п. Это
зависит от природы, интересов и целей управляющих, от их взаимоотношений с
управляемыми и других социальных факторов. Общество не есть только машина
для выпуска метров ситца, тонн картошки и стали, тысяч врачей, кандидатов и
докторов наук и прочей дешевой продукции.
Тут вмешался Ученый и стал объяснять, насколько важно построение
теорий, позволяющих прогнозировать и объяснять общественные явления. Насчет
объяснения -- очевидный вздор, сказал Неврастеник. Насчет прогнозов -- тоже,
сказал Болтун. Как добиться того, чтобы теория давала наилучшие прогнозы?
Теоретики исходят из предпосылки, что сам предмет не зависит от них, и
конструируют необычайно сложные математизированные системы, не имеющие
никакой практической ценности. Не потому, что теоретики дураки. А потому,
что предмет сам дурак, т.е. "неправилен" и исключает возможность
"правильной" теории. Где выход? Кажется естественным сам предмет
приспособить к теории -- упростить и стандартизировать. Прекрасная идея,
сказал Карьерист. Так и делается фактически. Не сразу, конечно, а
постепенно. На это нужно время и большие усилия. Государство вольно или
невольно стремится усовершенствовать общество так, чтобы им было удобно
управлять научно. Если бы я не знал, что Вы иронизируете, я бы подумал о Вас
плохо, сказал Болтун. Теория Шизофреника при всей ее кажущейся наивности
поразительно верна и эффективна. По его теории, всякие попытки государства
усовершенствовать общественную жизнь, если таковые предпринимаются,
реализуются людьми и организациями, погруженными в поле действия социальных
законов со всеми вытекающими из них последствиями. Вам разве не известны
попытки в последнее десятилетие усовершенствовать и упросить аппарат
управления? Чем они кончились? Усложнением и запутыванием. В результате
совокупности действий миллионов людей и организаций в течение длительного
времени, действительно, складывается некоторое устойчивое состояние. Но лишь
как равнодействующая всех сил и в полном соответствии с их социальной
природой, а не как реализация некоего кибернетического идеала управления. А
где же выход, спросил Ученый. Зачем выход, сказал Карьерист, не надо выхода.
Нужна хоть какая-то стабильность.
БОЛЬШОМУ КОРАБЛЮ БОЛЬШОЕ ПЛАВАНЬЕ
Теоретик вызвал Претендента и намекнул ему, что его хотят использовать
на большой должности. И потому он должен отнестись к делу серьезно. Его
окружают несерьезные люди. Надо от них отмежеваться. Выйдя от Теоретика,
Претендент целых пятнадцать минут убеждал себя в том, что ради интересов
Дела надо на это пойти. И встретившись с членами Комиссии, он откровенно
рассказал обо всем. И как ему ни было жаль Мыслителя, Социолога и Приятеля,
он вынужден был признать свою ошибку: да, ошибку допустили они. Комиссия
сделала выводы и внесла предложения. С ними посчитались. Мыслителя,
Социолога и Приятеля вывели из редколлегии. Вместо них ввели Секретаря,
Неврастеника (талантливый молодой ученый, скоро защищает докторскую!) и
Сослуживца, о котором никто не слышал ранее. Претенденту объявили
благодарность и освободили от должности. Претендент ликовал. Он-то знал, к
чему это. Новая желанная должность была в руках! Мыслитель после этого
перешел на полную ставку в Закрытое учреждение, а на полставки в аналогичное
Открытое учреждение. Социолог уехал на длительный срок за границу. Супруга
объявила всеобщий оптимистический траур. Подождем немного, сказала она,
Претендент укрепится в должности директора, и мы там создадим мощное ядро.
Услыхав об этом. Претендент сказал своей голодающей для красоты злобной
жене: с какими болванами мне приходится делать дело! Да я их всех к
институту на пушечный выстрел не подпущу! Теперь-то я им всем цену знаю! И
Претендент стал обдумывать, как он реорганизует институт, кого привлечет,
кого выгонит, кого передвинет. И как благодаря этому резко поднимется
уровень на новую более высокую ступень. А там!... И он захрапел, отравляя
атмосферу Ибанска газами от плохо перевариваемых редких продуктов из
спецраспределителя.
ФОРТЕЛЬ ЛИТЕРАТОРА
Как сообщила официальная пресса, Правдеца справедливо наказали.
Передовая мыслящая ибанская интеллигенция сохранила при этом завидную
выдержку. Наиболее мужественные ее представители высказали одобрение,
остальные затаили дыхание в ожидании того, что вдруг и их заставят сделать
то же самое. Лишь один Литератор выкинул очередной фортель. Он написал
письмо Заведующему, в котором выразил протест, и дал по сему поводу
интервью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
легко объяснимо. Стремление к мелочной опеке есть следствие одних социальных
законов, а стремление к неуправляемости -- других. Безответственность,
отсутствие личной заинтересованности, дезинформация, очковтирательство,
стремление к безделью и т.п., -- все это имеет неизбежным следствием
фактическую неподвластность достаточно крупных групп людей руководству. А
что касается обилия фактов и их устрашающего вида, для настоящего ученого
это не помеха. Наука не совпадает с житейским отношением к фактам. Может
быть великое множество потрясающих воображение фактов некоторого рода, а
наука ограничивается в отношении этих фактов парой малозначащих формул. И
могут иметь место отдельные факты, почти не затрагивающие сознания людей, но
представляющие огромную важность с научной точки зрения. Например, тысяча
человек подверглась наказанию или миллион, может оказаться безразличным с
научной точки зрения. А такой единичный феномен, как зажим Мазилы или
высылка Претендента, может стать предметом пристального внимания, ибо в нем
одном могут скреститься более глубокие и важные проблемы социального бытия.
Карьерист сказал, что он не специалист в этих делах и не настаивает на своих
суждениях. По его наблюдениям в организации системы управления (а его такая
проблема весьма интересует) решающими являются два момента. Первый -- выбор
небольшого числа точек (параметров, как модно говорить) управления, которые
действительно контролируются и владение которыми позволяет контролировать
наиболее существенные стороны жизни. Второй -- выбор небольшого числа
случаев, когда вмешательство управляющего органа необходимо. Вы знаете, чем,
в частности, отличается опытный летчик от начинающего? Начинающий считает
что за самолетом надо ежесекундно смотреть в оба, иначе он выкинет
какой-нибудь фортель, и непрерывно дергает самолет без надобности. Опытный
знает, что если самолет летит более или менее правильно, пусть себе летит,
не надо ему мешать. Вмешиваться в управление нужно лишь тогда, когда без
этого режим полета будет нарушен сверх допустимой нормы. Но общество -- не
самолет, сказал Болтун. Кто определяет эти точки управления и время
вмешательства в ход процесса? Это зависит не от каких-то чисто
кибернетических идей улучшения, нахождения оптимальных вариантов и т.п. Это
зависит от природы, интересов и целей управляющих, от их взаимоотношений с
управляемыми и других социальных факторов. Общество не есть только машина
для выпуска метров ситца, тонн картошки и стали, тысяч врачей, кандидатов и
докторов наук и прочей дешевой продукции.
Тут вмешался Ученый и стал объяснять, насколько важно построение
теорий, позволяющих прогнозировать и объяснять общественные явления. Насчет
объяснения -- очевидный вздор, сказал Неврастеник. Насчет прогнозов -- тоже,
сказал Болтун. Как добиться того, чтобы теория давала наилучшие прогнозы?
Теоретики исходят из предпосылки, что сам предмет не зависит от них, и
конструируют необычайно сложные математизированные системы, не имеющие
никакой практической ценности. Не потому, что теоретики дураки. А потому,
что предмет сам дурак, т.е. "неправилен" и исключает возможность
"правильной" теории. Где выход? Кажется естественным сам предмет
приспособить к теории -- упростить и стандартизировать. Прекрасная идея,
сказал Карьерист. Так и делается фактически. Не сразу, конечно, а
постепенно. На это нужно время и большие усилия. Государство вольно или
невольно стремится усовершенствовать общество так, чтобы им было удобно
управлять научно. Если бы я не знал, что Вы иронизируете, я бы подумал о Вас
плохо, сказал Болтун. Теория Шизофреника при всей ее кажущейся наивности
поразительно верна и эффективна. По его теории, всякие попытки государства
усовершенствовать общественную жизнь, если таковые предпринимаются,
реализуются людьми и организациями, погруженными в поле действия социальных
законов со всеми вытекающими из них последствиями. Вам разве не известны
попытки в последнее десятилетие усовершенствовать и упросить аппарат
управления? Чем они кончились? Усложнением и запутыванием. В результате
совокупности действий миллионов людей и организаций в течение длительного
времени, действительно, складывается некоторое устойчивое состояние. Но лишь
как равнодействующая всех сил и в полном соответствии с их социальной
природой, а не как реализация некоего кибернетического идеала управления. А
где же выход, спросил Ученый. Зачем выход, сказал Карьерист, не надо выхода.
Нужна хоть какая-то стабильность.
БОЛЬШОМУ КОРАБЛЮ БОЛЬШОЕ ПЛАВАНЬЕ
Теоретик вызвал Претендента и намекнул ему, что его хотят использовать
на большой должности. И потому он должен отнестись к делу серьезно. Его
окружают несерьезные люди. Надо от них отмежеваться. Выйдя от Теоретика,
Претендент целых пятнадцать минут убеждал себя в том, что ради интересов
Дела надо на это пойти. И встретившись с членами Комиссии, он откровенно
рассказал обо всем. И как ему ни было жаль Мыслителя, Социолога и Приятеля,
он вынужден был признать свою ошибку: да, ошибку допустили они. Комиссия
сделала выводы и внесла предложения. С ними посчитались. Мыслителя,
Социолога и Приятеля вывели из редколлегии. Вместо них ввели Секретаря,
Неврастеника (талантливый молодой ученый, скоро защищает докторскую!) и
Сослуживца, о котором никто не слышал ранее. Претенденту объявили
благодарность и освободили от должности. Претендент ликовал. Он-то знал, к
чему это. Новая желанная должность была в руках! Мыслитель после этого
перешел на полную ставку в Закрытое учреждение, а на полставки в аналогичное
Открытое учреждение. Социолог уехал на длительный срок за границу. Супруга
объявила всеобщий оптимистический траур. Подождем немного, сказала она,
Претендент укрепится в должности директора, и мы там создадим мощное ядро.
Услыхав об этом. Претендент сказал своей голодающей для красоты злобной
жене: с какими болванами мне приходится делать дело! Да я их всех к
институту на пушечный выстрел не подпущу! Теперь-то я им всем цену знаю! И
Претендент стал обдумывать, как он реорганизует институт, кого привлечет,
кого выгонит, кого передвинет. И как благодаря этому резко поднимется
уровень на новую более высокую ступень. А там!... И он захрапел, отравляя
атмосферу Ибанска газами от плохо перевариваемых редких продуктов из
спецраспределителя.
ФОРТЕЛЬ ЛИТЕРАТОРА
Как сообщила официальная пресса, Правдеца справедливо наказали.
Передовая мыслящая ибанская интеллигенция сохранила при этом завидную
выдержку. Наиболее мужественные ее представители высказали одобрение,
остальные затаили дыхание в ожидании того, что вдруг и их заставят сделать
то же самое. Лишь один Литератор выкинул очередной фортель. Он написал
письмо Заведующему, в котором выразил протест, и дал по сему поводу
интервью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118