п. Человек есть еще
и гражданин. Как тут участвует развитие науки и техники? Они тут совсем не
причем. Из человека-скота надо еще лепить человека-гражданина. Лепить совсем
из других источников. По особым правилам. Особыми средствами. И каждый раз
заново. И воевать за это надо. Тут есть своя автономная история. Человека
гражданином делает не наука и техника, а искусство, нравственность, религия,
идеология, постоянный опыт сопротивления. Не любое искусство, не любая
мораль, не любая идеология. И не всякая борьба за свое "я". Суть дела тут в
том, какие именно искусство, мораль, идеология и т.д. способны делать из
человека-скота человека-гражданина. Кто именно этим занимается
профессионально и будет заниматься. Литератор или Правдец? Мазила или
Художник? Клеветник или Троглодит? Убери эту персональную конкретность,
получишь официальную пустую схему: человека надо воспитывать. Мазила по
скульптуре знает, какими неуловимыми бывают иногда переходы от подлинности к
подделке. Я уж не говорю о том, что опыт сопротивления может дать
антигражданина.
ПРАВИЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В ЖИЗНИ
Хочешь счастливо прожить,
Научися блох ловить.
(Из "Баллады")
Самая страшная вещь в жизни, говорит Жлоб -- это блохи. Когда их много.
Одна блоха -- всего лишь блоха. Десяток блок -- терпимо. Но сотни блох,
кидающихся на тебя сразу со всех сторон -- это кошмар. Их не видно.
Непонятно, где они кусают, как, за что. Никакого спасения. Лучше со стадом
львов сражаться. Или даже с волками. На худой конец -- с шакалами. Но с
полчищами блох сражаться бессмысленно. Блохи -- не самое страшное, говорит
Мерин. Я в кавалерии служил. У нас блохи дохли от изнеможения сами.
Кавалерия ж это вам не школа жизни. Это академия жизни. Главное условие
счастливой жизни, это я понял только благодаря кавалерии, научиться
нормально жить задом наперед и вверх ногами. Едва успели мы обучится
залезать без посторонней помощи на наших боевых подруг с дореволюционным
стажем, как нас стали учить... Чему бы вы подумали? Джигитовке! Заезжаем в
манеж. Посредине старшина с хлыстиком. Вольт налево дела-а-ай! К пешему бою
с посадкой слеза-а-а-а-ай! Ножницы дела-а-а-а-ай! Перевернешься с грехом
пополам задом наперед, тут-то и наступает главное событие сезона. Армейские
лошади усваивают не только команды, но и солдатские шутки. Как только твоя
склонная к юмору Осока, Акула или Лорелея заметила левым глазом, что ты
отважился задрать кверху ноги, она прямым ходом из манежа мчит тебя к
полковому штабу. Весь штаб вылезает наружу и надрывается от хохота во главе
с командиром. Потом она прет тебя к штабу соседнего полка. И там повторяется
та же картина. Потом к санчасти. Потом к ветлазарету. Потом к клубу. Потом к
дому начсостава. Ты мертвой хваткой вцепился в хвост и в гриву. Перед самым
носом у тебя мелькают мощные подковы. Одним щелчком такая может пробить
череп мамонта. А твою пустую хрупкую черепушку разнесет вдребезги. Всем
смешно. А каково тебе? Объехав так все дивизионные службы, ты мчишься за
десять верст к штабу дивизии. Тут твоя Пенелопа начинает вытворять такое!
Только что на хвосте не стоит! Ни в одном цирке не увидишь! После того, как
командир дивизии уписается от хохота, ты мчишься в манеж родного эскадрона и
как ни в чем не бывало включаешься в общий строй. Вольт налево дела-а-а-ай!
К пешему бою с посадкой слеза-а-а-ай! Если выйду из этой передряги живым и
разведу детей, первым делом научу их жить задом наперед и вверх ногами.
Пусть хоть дети будут счастливы.
ПОТОК[x]
ЭН -- художник не отдельного состояния и даже не серии состояний, а
потока. Это очевидно в отношении его графики и не столь очевидно в отношении
скульптуры. В скульптуре он более известен как монументалист в обычном
смысле слова (хотя и оригинальный) и официально много работает в этом
качестве. Но я хорошо знаком с тем, что остается в его мастерской и в
неизмеримо большей степени находится в состоянии замыслов. За многие годы
нашего знакомства я научился зрительно представлять себе эти замыслы
реализованными. И здесь преобладает то же стремление к форме потока, которую
он нашел в графике и в которой достиг виртуозного совершенства. Если эти
замыслы удастся реализовать в предполагаемых гигантских масштабах, то
человечество станет обладать одним из самых изумительных шедевров за всю
историю мирового искусства. Я нисколько не преувеличиваю, ибо даже в малых
камерных масштабах и в отдельных фрагментах скульптурный поток, уже
созданный ЭН, есть явление в изобразительном искусстве уникальное. ЭН не
сразу пришел к форме потока. Вот грубая схема его творческой эволюции. ЭН
работает как скульптор. Намечается тенденция к проблемам трансформации.
Делает рисунки. Но лишь -- для скульптуры. Я тогда назвал их скульптурной
графикой. Рисунки, сами по себе, прекрасные. Они приобрели самостоятельную
ценность в глазах почитателей. Это оказало какое-то давление на ЭН. Плюс к
тому -- невозможность реализовать какие-то замыслы в скульптуре и легкость
реализации в графике. В результате начинается ЭН-график. В графический
период, который еще не завершился, ЭН постоянно работает как скульптор. Но
его дальнейшее качественное развитие как художника проходило главным образом
в графике. Две линии здесь непосредственно вели к форме потока:
композиционно сложные виртуозные гравюры и серии из большого числа гравюр,
связанных единым переживанием. Иллюстрации к Данте и Достоевскому --
переломный пункт. Это еще не поток. Но они уже содержат нечто такое, из-за
чего их уже нельзя свести просто к сериям. В это время ЭН создает сотни
гравюр различного содержания, а вернее -- без определенного, в обычном
смысле слова, содержания. Или с абстрактным содержанием: возникновение,
превращение в противоположность, разрушение, созревание и т.п. В этот
графический период был накоплен колоссальный опыт разработки абстрактных
тем, в созданном материале как-то сами собой обозначились циклы, связи,
переходы и т.д. Наметился какой-то детерминированный порядок для отдельных
наборов гравюр. Я не раз обращал внимание ЭН на возможность объединять
многие его гравюры в упорядоченные и внутренне связанные циклы. Думаю, что
это замечали и другие. Думаю, что и сам ЭН заметил это. Важно то, что
явление, о котором я пишу, было сначала создано в некотором пока еще
аморфном виде. Затем оно было понято как факт и оценено с точки зрения
дальнейших перспектив. Наконец, оно получило осязаемое воплощение в заранее
задуманных циклах рисунков, физически скрепленных в единое целое. Я имею в
виду беспрецедентные альбомы ЭН. Так родилась новая форма в графике, которую
я условно называю здесь потоком. Далее форма потока, найденная в графике,
оказывает обратное влияние на скульптуру. Но что такое поток? Это
синтетическая форма. Описание ее требует длительного труда и специальных
исторических сопоставлений. Я могу сделать по этому поводу лишь несколько
замечаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
и гражданин. Как тут участвует развитие науки и техники? Они тут совсем не
причем. Из человека-скота надо еще лепить человека-гражданина. Лепить совсем
из других источников. По особым правилам. Особыми средствами. И каждый раз
заново. И воевать за это надо. Тут есть своя автономная история. Человека
гражданином делает не наука и техника, а искусство, нравственность, религия,
идеология, постоянный опыт сопротивления. Не любое искусство, не любая
мораль, не любая идеология. И не всякая борьба за свое "я". Суть дела тут в
том, какие именно искусство, мораль, идеология и т.д. способны делать из
человека-скота человека-гражданина. Кто именно этим занимается
профессионально и будет заниматься. Литератор или Правдец? Мазила или
Художник? Клеветник или Троглодит? Убери эту персональную конкретность,
получишь официальную пустую схему: человека надо воспитывать. Мазила по
скульптуре знает, какими неуловимыми бывают иногда переходы от подлинности к
подделке. Я уж не говорю о том, что опыт сопротивления может дать
антигражданина.
ПРАВИЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ В ЖИЗНИ
Хочешь счастливо прожить,
Научися блох ловить.
(Из "Баллады")
Самая страшная вещь в жизни, говорит Жлоб -- это блохи. Когда их много.
Одна блоха -- всего лишь блоха. Десяток блок -- терпимо. Но сотни блох,
кидающихся на тебя сразу со всех сторон -- это кошмар. Их не видно.
Непонятно, где они кусают, как, за что. Никакого спасения. Лучше со стадом
львов сражаться. Или даже с волками. На худой конец -- с шакалами. Но с
полчищами блох сражаться бессмысленно. Блохи -- не самое страшное, говорит
Мерин. Я в кавалерии служил. У нас блохи дохли от изнеможения сами.
Кавалерия ж это вам не школа жизни. Это академия жизни. Главное условие
счастливой жизни, это я понял только благодаря кавалерии, научиться
нормально жить задом наперед и вверх ногами. Едва успели мы обучится
залезать без посторонней помощи на наших боевых подруг с дореволюционным
стажем, как нас стали учить... Чему бы вы подумали? Джигитовке! Заезжаем в
манеж. Посредине старшина с хлыстиком. Вольт налево дела-а-ай! К пешему бою
с посадкой слеза-а-а-а-ай! Ножницы дела-а-а-а-ай! Перевернешься с грехом
пополам задом наперед, тут-то и наступает главное событие сезона. Армейские
лошади усваивают не только команды, но и солдатские шутки. Как только твоя
склонная к юмору Осока, Акула или Лорелея заметила левым глазом, что ты
отважился задрать кверху ноги, она прямым ходом из манежа мчит тебя к
полковому штабу. Весь штаб вылезает наружу и надрывается от хохота во главе
с командиром. Потом она прет тебя к штабу соседнего полка. И там повторяется
та же картина. Потом к санчасти. Потом к ветлазарету. Потом к клубу. Потом к
дому начсостава. Ты мертвой хваткой вцепился в хвост и в гриву. Перед самым
носом у тебя мелькают мощные подковы. Одним щелчком такая может пробить
череп мамонта. А твою пустую хрупкую черепушку разнесет вдребезги. Всем
смешно. А каково тебе? Объехав так все дивизионные службы, ты мчишься за
десять верст к штабу дивизии. Тут твоя Пенелопа начинает вытворять такое!
Только что на хвосте не стоит! Ни в одном цирке не увидишь! После того, как
командир дивизии уписается от хохота, ты мчишься в манеж родного эскадрона и
как ни в чем не бывало включаешься в общий строй. Вольт налево дела-а-а-ай!
К пешему бою с посадкой слеза-а-а-ай! Если выйду из этой передряги живым и
разведу детей, первым делом научу их жить задом наперед и вверх ногами.
Пусть хоть дети будут счастливы.
ПОТОК[x]
ЭН -- художник не отдельного состояния и даже не серии состояний, а
потока. Это очевидно в отношении его графики и не столь очевидно в отношении
скульптуры. В скульптуре он более известен как монументалист в обычном
смысле слова (хотя и оригинальный) и официально много работает в этом
качестве. Но я хорошо знаком с тем, что остается в его мастерской и в
неизмеримо большей степени находится в состоянии замыслов. За многие годы
нашего знакомства я научился зрительно представлять себе эти замыслы
реализованными. И здесь преобладает то же стремление к форме потока, которую
он нашел в графике и в которой достиг виртуозного совершенства. Если эти
замыслы удастся реализовать в предполагаемых гигантских масштабах, то
человечество станет обладать одним из самых изумительных шедевров за всю
историю мирового искусства. Я нисколько не преувеличиваю, ибо даже в малых
камерных масштабах и в отдельных фрагментах скульптурный поток, уже
созданный ЭН, есть явление в изобразительном искусстве уникальное. ЭН не
сразу пришел к форме потока. Вот грубая схема его творческой эволюции. ЭН
работает как скульптор. Намечается тенденция к проблемам трансформации.
Делает рисунки. Но лишь -- для скульптуры. Я тогда назвал их скульптурной
графикой. Рисунки, сами по себе, прекрасные. Они приобрели самостоятельную
ценность в глазах почитателей. Это оказало какое-то давление на ЭН. Плюс к
тому -- невозможность реализовать какие-то замыслы в скульптуре и легкость
реализации в графике. В результате начинается ЭН-график. В графический
период, который еще не завершился, ЭН постоянно работает как скульптор. Но
его дальнейшее качественное развитие как художника проходило главным образом
в графике. Две линии здесь непосредственно вели к форме потока:
композиционно сложные виртуозные гравюры и серии из большого числа гравюр,
связанных единым переживанием. Иллюстрации к Данте и Достоевскому --
переломный пункт. Это еще не поток. Но они уже содержат нечто такое, из-за
чего их уже нельзя свести просто к сериям. В это время ЭН создает сотни
гравюр различного содержания, а вернее -- без определенного, в обычном
смысле слова, содержания. Или с абстрактным содержанием: возникновение,
превращение в противоположность, разрушение, созревание и т.п. В этот
графический период был накоплен колоссальный опыт разработки абстрактных
тем, в созданном материале как-то сами собой обозначились циклы, связи,
переходы и т.д. Наметился какой-то детерминированный порядок для отдельных
наборов гравюр. Я не раз обращал внимание ЭН на возможность объединять
многие его гравюры в упорядоченные и внутренне связанные циклы. Думаю, что
это замечали и другие. Думаю, что и сам ЭН заметил это. Важно то, что
явление, о котором я пишу, было сначала создано в некотором пока еще
аморфном виде. Затем оно было понято как факт и оценено с точки зрения
дальнейших перспектив. Наконец, оно получило осязаемое воплощение в заранее
задуманных циклах рисунков, физически скрепленных в единое целое. Я имею в
виду беспрецедентные альбомы ЭН. Так родилась новая форма в графике, которую
я условно называю здесь потоком. Далее форма потока, найденная в графике,
оказывает обратное влияние на скульптуру. Но что такое поток? Это
синтетическая форма. Описание ее требует длительного труда и специальных
исторических сопоставлений. Я могу сделать по этому поводу лишь несколько
замечаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118