«Надеюсь, что я получу разрешение от вестминстерско­го декана и капеллана на то, чтобы меня, как частное лицо, погребли в вестминстерском соборе, по усмотре­нию исполнителя моего завещания м-ра Амьенда, и я желаю, чтобы мой надгробный камень был установ­лен названным в завещании исполнителем. На эту цель я отпускаю сумму не более шестисот фунтов, которой он может распоряжаться по своему усмотрению».
Вестминстерское аббатство является, как известно, английским Пантеоном. Туда обычно хоронят только «официально». Если Гендель все же хотел покоиться там, то это не следует приписывать ни его наивности, ни гордыне. Он просто ясно сознавал, что значит его музыка для Англии, и считал, что останки его достойны покоиться рядом с прахом лучших сынов Англии.
Друзья и врачи Генделя не считали его состояние особенно критическим. Они думали, что семидесятиче­тырехлетнего мастера основательно изнурил последний ораториальный сезон, ведь участвовать в десяти концертах в месяц в этом возрасте - дело нешуточное. Сам же Гендель прекрасно сознавал, что скоро умрет. «Д-р Уоррен, который лечил Генделя по случаю послед­ней болезни, помнит не только о том, что Гендель умер 13-го около полуночи, но и то, что Гендель почувствовал приближение смерти и, поскольку всегда испытывал ува­жение к учению и обязанностям христианина, за не­сколько дней до смерти очень серьезно и искренне желал умереть в страстную пятницу, в надежде - как говорил он сам - „увидеть Бога и Спасителя в день его воскресе­ния"» (Бёрни).
О болезни Генделя печать известила очень поздно. Лишь «Уайтхолл ивнинг пост» в номере от 12 апреля упоминает, что «господин Гендель, надеявшийся на то, что в минувшую субботу (7-го) сможет поехать в Бат, настолько заболел, что не может отправиться в путь».
Однако известие о смерти лондонская пресса поме­стила сразу же, более того, как выяснилось, слишком рано, и отсюда оно перекочевало и в провинциальные газеты. Цитировавшийся выше отрывок из биографии, написанной Бёрни, неточен в том, что Гендель умер не ночью в страстную пятницу, а утром в страстную суб­боту. Об этом сообщается в «Паблик адвертисер» от 16 апреля: «В прошлую субботу, и не раньше, в своем доме на Брук-стрит близ Гросвенор-сквера, умер выдающийся маэстро музыки, м-р Георг Фридерик Гендель. Эскв.».
Полемического характера газетная новость касается того, что пять лондонских газет (среди них и «Паблик адвертисер») уже в номере от 13 числа сообщили лож­ную весть о смерти Генделя, будто бы последовавшей днем раньше.
14 апреля 1759 года. Точное время смерти Генделя записал Джеймс Смит - принадлежавший к кругу дру­зей Генделя торговец парфюмерными изделиями на Бонд-стрит; в письме от 17 апреля, направленном Бер­нарду Грэнвиллу (старшему брату миссис Делани), он пишет: «Когда Вы оставили Лондон, то попросили, что­бы я сообщил Вам время кончины нашего дорогого друга: великий и дорогой господин Гендель умер прошлой суббо­той, в 8 часов утра. До последнего момента он был без сознания; во вторник он сделал еще одно приложение к завещанию и предписал похоронить его в качестве частного лица в Вестминстерском аббатстве и устано­вить ему надгробный памятник не дороже 600 фунтов... В пятницу утром он простился со всеми друзьями и пожелал, чтобы у него не оставалось никого, кроме докто­ра и аптекаря, а также меня. В 7 часов вечера он про­стился также со мной и сказал, что „позже мы еще увидимся", когда я вышел, он сказал своему слуге следую­щее: „Не впускайте больше ко мне никого, потому что я уже покончил расчеты со всем светом". Он умер так, как жил - хорошим христианином, зная свои обязанно­сти по отношению к Богу и людям и в совершенной любви ко всему миру».
В постскриптуме к своему письму Смит еще сообщает об отдельных деталях завещания Генделя и упоминает, что «в этом году доход от его ораторий составил 1952 фунта, 12 шиллингов и 8 пенни». По всей вероятности, Гендель вел совершенно точный учет своих дохо­дов; все это, однако, затерялось после смерти компо­зитора.
20 апреля 1759 года. Декан и капеллан Вестминстер­ского аббатства, естественно, согласились похоронить Генделя в соборе. Более того, хотя Гендель и просил определенно гражданских похорон, обряд прошел с са­мой большой торжественностью. Хоры королевской капеллы, собора св. Павла и Вестминстерского аббат­ства пели «Funeral Anthem» («Похоронный антем») д-ра Крофта; в похоронах принял участие д-р Захари Пёрс, епископ Рочестерский, который одновременно занимал и пост вестминстерского декана, а также бесчисленное множество священников аббатства. «Считают, что в обряде участвовало не менее 3000 лиц» («Лондон ивнинг пост», 24 апреля).
Бренные останки Генделя получили место в крестовид­ном нефе собора Вестминстерского аббатства: «на рас­стоянии 8 фунтов от железной ограды герцога Арджильского и 7 фунтов от гроба, изготовленного из свинiya. P. S. Очень хорошие могилы можно сделать по пра­вую и левую сторону отсюда, у изножья есть еще ме­сто». Железная ограда относится к памятнику умерше­му в 1743 году герцогу Арджильскому, изготовленному Рубийяком. Место «у изножья могилы» еще долго жда­ло достойного его покойника: через 110 лет туда захоро­нили Диккенса.

В наследство от Генделя осталось около 18 000 фун­тов. Из этого ровно 9000 фунтов он завещал различным частным лицам и учреждениям; главная его наследница, Иоганна Фридерика Флёрке, жена ректора и профессора университета в Галле, получила наследство 10 октября 1759 года: это была трехпроцентная облигация ценно­стью в 9000 фунтов.
Дом Генделя на Брук-стрит, со всей обстановкой, купил его слуга, Джон Дьюбёрк. Из описи выясняется, что обстановка была довольно бедной: часто встреча­ются такие записи, как «4 старых стула», «3 старых шкафа», «5 фарфоровых кофейных чашек и 6 блюдец». Хорошо обставлена была лишь кухня: Гендель всю жизнь славился хорошим аппетитом. Все имущество Дьюбёрк купил 7 августа за 48 фунтов.
10 июля 1762 года. В этот день торжественно устано­вили надгробный памятник Генделю. Его создатель, Рубийяк, вероятно, еще в 1760 году закончил работу над ним, так как в год его установления Рубийяка уже не было в живых. Кстати, на постаменте год рождения Генделя на один год расходится с действительным; ува­жающие традиции англичане до сих пор не исправили написанный по ошибке 1684 год на 1685-й.
Рукописи опер, ораторий Генделя остались у Смита. Прусский король хотел купить автографы Генделя за 2000 фунтов, однако Смит упрямо стоял на том, что рукописи ставшего англичанином Генделя должны оставаться в Англии. Мать вступившего в 1760 году на престол английского короля Георга III, герцогиня Бранденбургская и Ансбахская, Каролина, определила Смиту пожизненную годовую ренту в 200 фунтов. Пос­ле смерти герцогини король продлил ренту. Из чувства признательности Смит оставил королю унаследован­ный от Генделя клавесин и мраморный бюст работы Рубийяка. В настоящее время рукописи хранятся в Ко­ролевской библиотеке Британского музея, бюст же яв­ляется одним из сокровищ Виндзорского замка. Там же хранится изготовленный в 1612 году клавесин Руккерса, на котором в свое время музицировал Гендель.
* * *
Бёрни писал: «Гендель был крупным, несколько приземи­стым, плотным и тяжело передвигающимся человеком. Но лицо его (которое я сейчас помню так живо, словно видел его только вчера) было полно радости, достоин­ства и духовного величия, выдавало его гениальность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55