двое из них получат по 1000 фунтов плюс бенефис и т. д. Гендель скоро отпра­вится в Италию, где выберет певцов. С ним поедут также трое доверенных лиц от подписчиков, чтобы про­экзаменовать певцов и т. д. Это новый порядок. Рива уже заранее страдает от него, так как видит уже, какие неблагоприятные ветры дуют сейчас в сторону Бонончини. Итак, Вы можете сказать Фаустине, что наш дорогой крошка Гендель едет в Италию, но не за ней». Через несколько дней, 4 февраля, Ролли вновь пишет Сенесино: «...Новая „генделей-деггерианская" си­стема получила право на жизнь... Состоялось собрание и обсудило ее. Присутствовали немногие: среди подпис­чиков всего лишь шестеро-семеро; другие же не захотели подписаться, а третьи говорят, что подождут, так как не знают, какие будут певцы... Единогласно было реше­но, что костюмы и декорации Академии новые директора могут взять в пользование на пять лет. Гендель сегодня уезжает; за десять дней до этого Хейм послал офици­альным певцам в Италию циркуляр, для того чтобы они объявили о новых планах и прибытии Генделя... Рива сердит, так как видит, что Бонончини остался с носом лишь из-за своей гордыни, а также потому, что сейчас уже есть главный композитор, от которого впредь все будут зависеть».
Итак, Гендель едет в Италию, где не только внима­тельно исследует способности новых певцов, но и слу­шает новые оперы, в том числе произведения Порпоры, Винчи, Хассе и Перголези, а также знакомится с либрет­то нового, приобретающего все большую популярность либреттиста, - Метастазио. На обратном пути он изы­скивает возможность посетить Галле. В июне он прибы­вает в родной город, где находит свою мать ослепшей и парализованной. Это была их последняя встреча: че­рез полтора года мать Генделя умирает в возрасте вось­мидесяти лет. О пребывании Генделя в Галле узнал и Бах, который очень хотел познакомиться со своим со­отечественником, приобретшим огромную известность. Однако Бах в это время лежал больной в Лейпциге и поэтому послал курьером в Галле своего 19-летнего сына Вильгельма Фридемана. То, что Гендель не при­нял приглашения в Лейпциг, можно объяснить плохим состоянием его матери.
В конце июля 1729 года Гендель возвращается в Лон­дон. «Дэйли джернэл» в номере от 2 июля сообщает своим читателям следующее: «Господин Гендель, кото­рый как раз вернулся из Италии, заключил контракты для Итальянской оперы со следующими лицами. Синьор Бернакки, которого считают лучшим певцом Италии. Синьора Мериги, дама очень изящной внешности, отлич­ная актриса и очень хорошая певица, голос ее - тенор-алътино [!]. Синьора Страда, обладающая очень краси­вым сопрано, очень интересная личность. Синьор Аннибале Пио Фабри, великолепный тенор красивого тембра. Его жена, отлично играющая мужские роли. Синьора Бартольди [Бертолли], обладающая красивым сопрано, хорошая актриса, как в мужских, так и в женских ролях. Один бас из Гамбурга, поскольку в Италии не нашли баса, заслуживающего контракта».
Газета дает довольно хорошую информацию и оши­бается лишь в нескольких местах. Голос Бертолли был меццо-сопрано, под «тенором-альтино» следует подра­зумевать контральто.
Предназначенная для вознаграждения певцов сумма в 4000 фунтов была поделена следующим образом: Бер-накки, сопранист-кастрат, - он в качестве новичка пел в Лондоне уже в 1717 году, в «Ринальдо», - получил 1200 фунтов, Мериги - 800 фунтов, Страда - 600, Фабри - 500, Бертолли - 450, а гамбургский бас И. Г. Римшнейдер - 300 фунтов; оставшиеся 150 фунтов получила, по-видимому, жена Фабри, которая прак­тически почти не участвовала в жизни Оперы.
Об этих событиях живущего в Вене Риву информиру­ет Ролли (6 ноября 1729 года): «Если бы все были так довольны труппой, как королевская семья, тогда можно было бы сказать, что такой оперы не было со времен Адама и Евы, которые распевали гимны Мильтона в са­дах Эдема. Говорят, что в Страде соединяются бы­строта Фаустины и все очарование Куццони, и так далее обо всех певцах. Потом будет видно, как пойдут дела. Как говорится в английской пословице, ,,пудинг можно попробовать, съев его". Правда и то, что упомянутая певица, обладающая лучшим голосом и лучшей интона­цией, является копией Фаустины, но без присущих той грациозности и огня. Мериги поет интеллигентно, Бернакки просто превосходно, остальных я пока не слышал. Роли еще не распределены. Есть здесь одна девочка из Рима (Бертолли), которая получила всего 450 фунтов, - говорят, красивая, но я еще не видел ее. Бедняжка. После расходов на дорогу и жизнь она не сможет увезти домой и десяти гиней...»
«Роли еще не распределены» - здесь речь идет о рас­пределении ролей в новой опере Генделя, «Лотарио». Опера была закончена 16 ноября 1729 года и поставлена 2 декабря в старом здании, которое с тех пор получило название Королевского театра.
На одной из репетиций «Лотарио» присутствовала миссис Пендэрвес, преданный друг Генделя и «знаток оперы». Об этой репетиции она рассказывает в письме от 29 ноября своей младшей сестре Энн Грэнвилл: «Бернакки обладает голосом большого диапазона, мягким и чистым, но не таким сладким, как у Сенесино; внеш­ность его тоже не настолько приятна... Фабри - тенор, красивый, чистый и определенный, но, боюсь, недоста­точно сильный для сцены: он поет благородно, не делает гримас и имеет необыкновенно подходящие манеры. Это самый большой мастер среди тех, кто пел на сцене. Третий - бас, очень хороший, светлого тембра и без всяких шероховатостей. Примадонной является Ла Страда, голос ее красив во всех регистрах без исключе­ния, но она имеет очень плохую внешность и ужасно гримасничает. Следующая женщина - Мериги, голос ее не слишком плох, но и не слишком хорош, у нее высокий рост, грациозная фигура и терпимое лицо; ей около соро­ка, поет она легко и приятно. Последняя - Бертолли, у которой нет ни голоса, ни слуха, ни хороших манер, но зато она совершенная красавица, как Клеопатра, - на­столько прекрасна и хорошо сложена; у нее чудесные зубы, и когда поет, на губах ее всегда играет улыбка, что делает ее необычайно хорошенькой; по-моему, она учи­лась петь перед зеркалом, так как лицо ее никогда не искажается». Миссис Пендэрвес охарактеризовала певцов необыкновенно метко. Имеющая дурную внеш­ность Страда скоро получила прозвище: все называли ее не иначе как «свиньей»; красавица же Бертолли через несколько лет стала любовницей принца Уэльского.
«Лотарио» не имел особого успеха: он был исполнен десять раз. Даже миссис Пендэрвес в письме от 6 декаб­ря 1729 года, после того как извещает сестру о несчастье, постигшем их общего друга, пишет: «...неизвестно, что послужило причиной того, что опера эта действительно не обладает теми достоинствами, которыми обычно обладают произведения господина Генделя, но я еще ни разу в жизни не была так недовольна, как в этот вечер».
Ролли в своем отчете, посланном в Вену Риве, излага­ет все это гораздо более желчно (11 декабря 1729 года): «Девять дней назад впервые показали ,,Лотарио". Я по­шел на него только в прошлый понедельник, то есть на третье представление. Все считают ..Лотарио" очень плохой оперой. На первом представлении Бернакки вооб­ще не понравился, однако на втором он изменил свои приемы и снискал успех. Его внешность и голос не нра­вятся, хуже, чем у Сенесино, однако большая извест­ность его как артиста принуждает к молчанию даже тех, кто не находит в нем ничего, достойного одобрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55