Сезон стал для Генделя катастрофическим. Представления посещались плохо до самого конца; подписчиков было слишком мало, чтобы из доходов можно было выплатить сумму, причитающуюся за аренду театра, и заплатить исполнителям. Гендель - как уже столько раз в своей жизни - вновь хотел слишком многого и вновь потерпел крах. Во многом этому способствовал официальный бойкот со стороны аристократов-тори. Одним из руководителей антигенделевской клики была некая леди Браун, жена сэра Роберта Брауна, в свое время венецианского купца-дипломата и временного поверенного в делах Англии. Живя в Италии, Брауны стали непоколебимыми приверженцами итальянской оперы и, когда вернулись на родину, приложили все усилия к популяризации столь горячо любимого ими стиля. Сейчас же, когда Гендель противостоял итальянской опере, они изо всех сил старались уничтожить его. Леди Браун и ее окружение последовательно устраивали свои «партии», балы-маскарады и карточные вечера в те дни, когда исполнялось то или иное произведение Генделя. Кроме того, они нанимали подростков, в обязанности которых входило приставать к публике, стремящейся на представления ораторий Генделя.
Единственным позитивным явлением в эти годы для Генделя стало то, что принц Уэльский не только помирился с ним, но и стал его непосредственным покровителем. О проходивших во дворе принца музыкальных вечерах и репетициях Бёрни вспоминал так:
«В 1745 году я музицировал в обществе Генделя; играл то на скрипке, то на альте. На тех репетициях, которые регулярно проводились в доме Генделя на Лоуэр-Брук-стрит или же иногда, по желанию его постоянного покровителя принца Уэльского, в Карлтон-Хаузе, я мог удовлетворить свое любопытство и познакомиться с личностью, поведением и игрой на органе этого необыкновенного человека. В таких случаях он казался грубым и решительным повелителем, но указания давал с юмором и шутливо, более того, разражался проклятиями и указывал на совершённые ошибки, что очень забавляло его самого и других, за исключением тех, кого как раз настигло несчастье... Голос, которым он после окончания арий кричал: ,,Хор!", был по-настоящему страшен; и в ходе репетиций ораторий, проходивших в Карлтон-Хаузе, он часто делался очень сердитым, если принц и принцесса Уэльские не прибывали в музыкальный зал вовремя; но их превосходительства обращались с Генделем так уважительно, что принц всегда признавал его правоту и приговаривал: ,,Действительно, это непростительно - отрывать бедных музыкантов от уроков или других занятий". Когда же благородные дамы или принадлежащие ко двору женщины болтали во время исполнения, этот современный Тимофей слал проклятия и ругался; однако принцесса Уэльская, с присущими ей кротостью и мягкостью, в таких случаях обычно обращалась к ним: „Тсс... тсс... Гендель сердится!"»
Это описание, однако, может относиться лишь к первой половине года. После неудачного сезона Гендель вновь заболевает. Возобновились ревматические боли, Гендель перенес слабый апоплексический удар, в результате чего омрачился его рассудок - хотя, к счастью, и не так сильно, как в 1738 году. Одним из грустных доказательств материального краха Генделя может послужить маленькое объявление в номере «Дэйли адвертисер» от 1 августа, согласно которому «в Оперном театре по любой сходной цене продаются два подержанных камерных органа...». Вполне возможно, что эти органы были собственностью Генделя. Интересным документом, свидетельствующим о физическом состоянии Генделя, является фрагмент письма, которое преподобный Уильям Хэрис, секретарь Солсберийского архиепископа, направил 29 августа 1745 года своей свояченице: «Несколько дней назад я встретился на улице с Генделем; остановил его и спросил, знает ли он, кто я, на что он сделал такое странное движение, что ты наверняка славно позабавилась бы над ним... Он много говорил о своем шатком здоровье, но выглядит довольно хорошо».
В это время Гендель действительно мог «выглядеть довольно хорошо», так как снова сочинял: в конце одного итальянского дуэта, «Ahi nelle sorti umane», стоит дата: 31 августа 1745 года.
В сентябре и октябре Гендель гостит в загородном имении уже упоминавшейся семьи Хэрис. Здесь он собирается с силами. Об этом свидетельствует письмо Хэриса в Лондон, пэру Шэфтсберийскому, от 24 октября 1745 года, согласно которому «бедный Гендель чувствуeт себя немного лучше. Надеюсь, что вскоре он совершенно придет в себя, хотя в голове его еще довольно мутно».
В Англии в это время происходят серьезные политические события. Низложенный с престола род Стюартов вновь зашевелился. Чарлз Эдвард, «молодой претендент на престол», 2 августа высаживается со своими приверженцами в Шотландии, чтобы с помощью оружия свергнуть господство ганноверского дома. Над Англией вновь реет призрак католической реставрации, которая лишила бы страну с таким трудом приобретенных демократических прав и свобод. Чарлз Эдвард, отчасти с французской помощью, отчасти при поддержке католической в большинстве своем шотландской аристократии, достиг вначале огромных успехов. 2 октября шотландские мятежники разбивают при Престонпэнсе выступившую против них английскую армию. Всю Англию охватывает паника. Продукты питания раскупаются, в результате чего возникает огромная дороговизна. Аристократия спасается бегством в свои загородные владения, да и самого короля занимает мысль о побеге в Ганновер. В конце октября войска Чарлза Эдварда пересекают шотландо-английскую границу; вся Англия объединяется для победы над вторгшимся врагом. Парламент на шесть месяцев приостанавливает действие закона «Habews corpus», обеспечивающего каждому английскому гражданину личную свободу; вербуется громадная армия, в большинстве своем из добровольцев.
И тогда, в эти опасные для Англии часы, судьба Генделя делает поворот: 14 ноября впервые исполняют его композицию на случай: «Песню Лондонских Благородных Добровольцев», которая разжигает националистические эмоции. Гендель в одно мгновение стал более популярен, чем когда-либо. Военное положение становится благоприятным для Англии, так как в декабре 1745 года претендент на трон - по требованию шотландских кланов - оставляет город Дерби, занятый им 15 числа, и возвращается на север. То есть, непосредственная опасность миновала, хотя вопрос о католической реставрации окончательно решился лишь в следующем году.
К событиям 1745 года относится также то, что в Дублине городское филармоническое общество в программу сезона опять включило пять ораторий Генделя: «Ациса и Галатею», «Празднество Александра», «Аталию», «Эсфирь» и «Израиля в Египте». Это были частные представления, поэтому Гендель не получил от них никакого дохода. Кроме того, с благотворительной целью многократно исполнялись «Деттингенский Те De-um» и несколько антемов. Композиции Генделя много раз звучали и в Манчестере, в рамках абонементных концертов.
Но наибольшей чести Гендель удостаивается на родине: лейпцигский «Societ?t der musikalischen Wissenschaf-ten», основанный в 1738 году Лоренцем Кристианом Мицлером, избирает его своим первым и единственным почетным членом.
На вершине
(1746-1750)
1746
После неудачного ораториального сезона «Haymarket» пустовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Единственным позитивным явлением в эти годы для Генделя стало то, что принц Уэльский не только помирился с ним, но и стал его непосредственным покровителем. О проходивших во дворе принца музыкальных вечерах и репетициях Бёрни вспоминал так:
«В 1745 году я музицировал в обществе Генделя; играл то на скрипке, то на альте. На тех репетициях, которые регулярно проводились в доме Генделя на Лоуэр-Брук-стрит или же иногда, по желанию его постоянного покровителя принца Уэльского, в Карлтон-Хаузе, я мог удовлетворить свое любопытство и познакомиться с личностью, поведением и игрой на органе этого необыкновенного человека. В таких случаях он казался грубым и решительным повелителем, но указания давал с юмором и шутливо, более того, разражался проклятиями и указывал на совершённые ошибки, что очень забавляло его самого и других, за исключением тех, кого как раз настигло несчастье... Голос, которым он после окончания арий кричал: ,,Хор!", был по-настоящему страшен; и в ходе репетиций ораторий, проходивших в Карлтон-Хаузе, он часто делался очень сердитым, если принц и принцесса Уэльские не прибывали в музыкальный зал вовремя; но их превосходительства обращались с Генделем так уважительно, что принц всегда признавал его правоту и приговаривал: ,,Действительно, это непростительно - отрывать бедных музыкантов от уроков или других занятий". Когда же благородные дамы или принадлежащие ко двору женщины болтали во время исполнения, этот современный Тимофей слал проклятия и ругался; однако принцесса Уэльская, с присущими ей кротостью и мягкостью, в таких случаях обычно обращалась к ним: „Тсс... тсс... Гендель сердится!"»
Это описание, однако, может относиться лишь к первой половине года. После неудачного сезона Гендель вновь заболевает. Возобновились ревматические боли, Гендель перенес слабый апоплексический удар, в результате чего омрачился его рассудок - хотя, к счастью, и не так сильно, как в 1738 году. Одним из грустных доказательств материального краха Генделя может послужить маленькое объявление в номере «Дэйли адвертисер» от 1 августа, согласно которому «в Оперном театре по любой сходной цене продаются два подержанных камерных органа...». Вполне возможно, что эти органы были собственностью Генделя. Интересным документом, свидетельствующим о физическом состоянии Генделя, является фрагмент письма, которое преподобный Уильям Хэрис, секретарь Солсберийского архиепископа, направил 29 августа 1745 года своей свояченице: «Несколько дней назад я встретился на улице с Генделем; остановил его и спросил, знает ли он, кто я, на что он сделал такое странное движение, что ты наверняка славно позабавилась бы над ним... Он много говорил о своем шатком здоровье, но выглядит довольно хорошо».
В это время Гендель действительно мог «выглядеть довольно хорошо», так как снова сочинял: в конце одного итальянского дуэта, «Ahi nelle sorti umane», стоит дата: 31 августа 1745 года.
В сентябре и октябре Гендель гостит в загородном имении уже упоминавшейся семьи Хэрис. Здесь он собирается с силами. Об этом свидетельствует письмо Хэриса в Лондон, пэру Шэфтсберийскому, от 24 октября 1745 года, согласно которому «бедный Гендель чувствуeт себя немного лучше. Надеюсь, что вскоре он совершенно придет в себя, хотя в голове его еще довольно мутно».
В Англии в это время происходят серьезные политические события. Низложенный с престола род Стюартов вновь зашевелился. Чарлз Эдвард, «молодой претендент на престол», 2 августа высаживается со своими приверженцами в Шотландии, чтобы с помощью оружия свергнуть господство ганноверского дома. Над Англией вновь реет призрак католической реставрации, которая лишила бы страну с таким трудом приобретенных демократических прав и свобод. Чарлз Эдвард, отчасти с французской помощью, отчасти при поддержке католической в большинстве своем шотландской аристократии, достиг вначале огромных успехов. 2 октября шотландские мятежники разбивают при Престонпэнсе выступившую против них английскую армию. Всю Англию охватывает паника. Продукты питания раскупаются, в результате чего возникает огромная дороговизна. Аристократия спасается бегством в свои загородные владения, да и самого короля занимает мысль о побеге в Ганновер. В конце октября войска Чарлза Эдварда пересекают шотландо-английскую границу; вся Англия объединяется для победы над вторгшимся врагом. Парламент на шесть месяцев приостанавливает действие закона «Habews corpus», обеспечивающего каждому английскому гражданину личную свободу; вербуется громадная армия, в большинстве своем из добровольцев.
И тогда, в эти опасные для Англии часы, судьба Генделя делает поворот: 14 ноября впервые исполняют его композицию на случай: «Песню Лондонских Благородных Добровольцев», которая разжигает националистические эмоции. Гендель в одно мгновение стал более популярен, чем когда-либо. Военное положение становится благоприятным для Англии, так как в декабре 1745 года претендент на трон - по требованию шотландских кланов - оставляет город Дерби, занятый им 15 числа, и возвращается на север. То есть, непосредственная опасность миновала, хотя вопрос о католической реставрации окончательно решился лишь в следующем году.
К событиям 1745 года относится также то, что в Дублине городское филармоническое общество в программу сезона опять включило пять ораторий Генделя: «Ациса и Галатею», «Празднество Александра», «Аталию», «Эсфирь» и «Израиля в Египте». Это были частные представления, поэтому Гендель не получил от них никакого дохода. Кроме того, с благотворительной целью многократно исполнялись «Деттингенский Те De-um» и несколько антемов. Композиции Генделя много раз звучали и в Манчестере, в рамках абонементных концертов.
Но наибольшей чести Гендель удостаивается на родине: лейпцигский «Societ?t der musikalischen Wissenschaf-ten», основанный в 1738 году Лоренцем Кристианом Мицлером, избирает его своим первым и единственным почетным членом.
На вершине
(1746-1750)
1746
После неудачного ораториального сезона «Haymarket» пустовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55