— Сколько ты троса отмерил? — вдруг спросил Пых.
Лысый пролетел мимо пятого этажа.
— Шестнадцать метров...
Лысый преодолел еще пару саженей.
— А растяжку троса учел? — ужаснулся Пых.
Лысый достиг уровня второго этажа.
— Нет, — побледнел Мизинчик.
Лысый вытянул вперед руки и прищурился, готовый схватить мешок.
— Ах, блин! — вскрикнул Пых.
Лысый удивился, что не чувствует торможение резиновой ленты, и пробил головой жестяную крышу пристройки, промахнувшись мимо мешка буквально на десять сантиметров...
Пых ударил ногой по рычагу лебедки, к которой был принайтован страховочный трос, шедший параллельно с витым канатом тарзанки.
* * *
Бывший редактор популярного еженедельника «Авто-экстрим», а ныне — бомж Андрей Пентюхов выбрал пустующую пристройку давно расселенного дома не случайно. Здесь было сухо, рядом проходила магистраль парового отопления, так что даже в самые лютые морозы бездомному было где отогреться. Пентюхов притащил в свое жилище несколько старых матрацев с помойки и чувствовал себя королем. Ему не надо было прятаться по чердакам, дрожать в ожидании милицейской облавы или вступать в перепалки с жильцами, норовившими выселить несчастных бомжей с насиженных мест.
Блаженное существование Пентюхова нарушали лишь опасения, что кто-нибудь из конкурентов вычислит-таки его убежище и в полуподвальное помещение набьется десяток-полтора опустившихся личностей с близлежащего вокзала, а вместе с ними исчезнет и какое-то подобие нормальной жизни.
Поэтому бездомный тщательно проверялся, когда возвращался домой, и всегда блокировал дверь изнутри, вгоняя в пазы железных створок короткий погнутый лом.
Но несчастье свалилось оттуда, откуда Пентюхов его меньше всего ожидал.
За секунду до соприкосновения лба Лысого с прогнившими жестяными листами экс-журналист ощутил неясную тревогу и открыл глаза. Такое с ним уже было. Безотчетный страх возник за несколько мгновений до события, перевернувшего бытие Пентюхова и превратившего его в бомжа. Тогда он подлетал на скорости в сто километров в час к перекрестку Невского и Литейного проспектов и надеялся проскочить на желтый сигнал светофора. Но немного не успел и протаранил своей «девяткой» роскошный «ауди А8» с тремя злыми грузинами. Дети гор сначала долго били Пентюхова на глазах прохожих и инспектора ГИБДД, делавшего вид, что его совершенно не касается происходящее, потом отвезли к нотариусу, где Андрей переоформил на одного из джигитов свою трехкомнатную квартиру и оказался выброшен на улицу. Первое время он ночевал в редакции, но затем грянул очередной экономический кризис, и еженедельник тихо скончался, лишив редактора всех средств к существованию.
Прямо над Пентюховым разверзлась крыша, мелькнуло что-то огромное, схватило бывшего «авто-экстремала» за грудки и неведомая сила подняла бездомного в воздух...
* * *
Лебедка взревела и мгновенно выбрала добрые десять метров страховочного троса.
Из пролома в крыше пристройки, образовавшегося от тарана бритой головой храброго братана, взмыл Лысый, вцепившийся руками в какой-то бесформенный лохматый куль.
Куль пронзительно вопил.
Ошарашенный Ортопед широко взмахнул сачком и промахнулся.
Лысый и его верещащий груз тяжело стукнулись о стену и проехали по бетонным плитам наверх, остановившись аккурат под обрезом крыши. Мизинчик и Пых перегнулись через край и в два рывка втащили обоих пострадавших на горизонтальную поверхность.
— Рома! Рома! — Пых потряс Лысого за плечо. — Ты живой?
Прыгун что-то невнятно промычал.
— Надо ему руки разжать, — Мизинчик присел на корточки и принялся отгибать сведенные судорогой пальцы Лысого. — Вцепился, блин, как в пачку бакинских...
— Я б на тебя посмотрел в такой ситуации, — проворчал Пых. — Хорошо еще, что не в землю...
— Было такое дело, — неожиданно внятно произнес Лысый. — Я из вертолета выпал, в армии. С сорока восьми метров, потом, блин, специально замеряли... Попал на грядку с капустой.
— И что потом? — поинтересовался Мизинчик.
— Картины стал писать, — тихо сказал Лысый.
Из люка появился Ортопед, отшвырнул в сторону сачок и подскочил к друзьям.
— Ну?!
— Нормально, — выдохнул Пых.
— А это что за чучело? — Михаил ткнул носком ботинка безвольно лежащего Пентюхова.
— Сам удивляюсь, — Лысый потряс головой. — Вроде его не должно было быть.
— Ты его изнутри прихватил, — пояснил Мизинчик. — Когда насквозь прошел...
— Может, шахтер? — предположил Пых.
— Не похож, — возразил Ортопед. — Бомжеватый больно. И каски с фонарем не видно.
— Шахтеры мало получают, — встрял Мизинчик.
— Ты кто? — Грызлов приподнял Пентюхова, усадил спиной к коробу вентиляции.
— А-а-андрей, — Бездомный заморгал, приходя в себя после стремительного взлета.
— Шахтер? — уточнил Мизинчик.
— Не-е-ет...
— Погодите! — Ортопед взял Пентюхова за подбородок и пригляделся. — Рожа, блин, знакомая... Слышь, мужик, а ты никогда в газете не работал?
— Работал, — подтвердил экс-редактор «Авто-экстрима». — А до этого пожарником был.
— Ты меня не путай, — насупился Михаил. — Гоблина знаешь?
— Кого?
— Тьфу, ты ж не в курсе... Ну, Димона Чернова!
— З-знаю...
— Ага! — обрадовался Ортопед и повернулся к братанам. — Он в редакции «Калейдоскопа» ошивался. Вот где я его видел!
Мизинчик, Пых и Лысый внимательно посмотрели на Пентюхова.
— И чо с ним, блин, теперь делать? — спросил Пых.
— Придется на время спрятать, — решил Ортопед. — Он, блин, видел тарзанку. А рисковать мы не можем...
— Без базара, — согласился чудом выживший Лысый.
— Выпить хочешь? — Грызлов весело подмигнул Пентюхову.
— Не откажусь, — бывший журналист сглотнул.
— Наливай, — распорядился Ортопед.
Пых с хлопком открыл шампанское и огляделся в поисках недостающей емкости для пития.
— Вот, — Пентюхов покопался в складках своего тряпья и извлек раздвижной стограммовый стаканчик из зеленой пластмассы.
— За удачу! — предложил Мизинчик.
Лысый, которому тост был особенно близок, активно поддержал друга.
После третьего стакана Пентюхова развезло, и он закемарил, положив голову на свернутый бушлат Лысого.
— Вот, блин, жизнь! — Ортопед покрутил башкой. — Был редактором, а теперь — михрютка...
Братаны молча покивали, соглашаясь со столь ценным житейским наблюдением.
— Он еще с Менделеевым и Павиайненом начинал работать, — Михаил углубился в воспоминания. — Когда те «Хэ-фаллос» организовывали. Хотел у них рубрику «Автокатастрофы» вести... Но Менделеев больше на эротику с порнухой западал, так что, блин, не вышло.
— Это тот Вадик Менделеев, что «Секс-шоу» редактирует? — осведомился Мизинчик, регулярно общающийся с Гоблином и потому разбирающийся в тонкостях и персоналиях медиарынка Санкт-Петербурга.
— Он, — улыбнулся Ортопед, — Ты последнюю кликуху Менделеева слышал?
— Не...
— Дед Онаний, — громко сказал Грызлов.
Хохот братков спугнул ворону, присевшую на погнутую телевизионную антенну и косившую глазом на переливающиеся в солнечных лучах ярко-оранжевые мандарины.
* * *
Юра Петров ударными темпами приварил обрезки швеллеров к бамперам автомобилей-камикадзе, за что был вознагражден премией в тысячу рублей и своим ходом отправился на место постоянной дислокации под гостеприимные своды Московского вокзала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77